Ренвик прижался лбом к ее лбу, а Руа убаюкивало восхитительное, покалывающее тепло. Она закрыла глаза. Ренвик встряхнул ее, его пальцы крепче сжали ее лицо.
–Борись, Руа! Я не могу потерять тебя,– умолял он, но ее глаза вновь закатились.– Борись. Ты сильная.
–Я не сильная,– пробормотала Руа и удовлетворенно хмыкнула. Ренвик снова встряхнул ее, и она открыла глаза.– Мне кажется, что все кругом способно меня сломить. Но все это ничто по сравнению с тем, что пережил ты.– Кажется, это зелье развязало ей язык.
–Серьезно? Ничто? Разве что твою семью убили, когда ты была малышкой, война заставила тебя бежать в леса, все детство тебя обижали, игнорировали, потом похитили и почти убили…– От обычно спокойного короля Севера не осталось и следа – его наполняли гнев и страх, словно он готов был сражаться за Руа с самой тьмой.– Мне продолжать?
Ее сердце гулко стучало в груди. И хотя от зелья конечности налились свинцом, Руа подняла руку и погладила Ренвика по щеке.
–Это ничто по сравнению с твоими страданиями.
–Ты говоришь это, чтобы забыть – то, что ты чувствуешь, так же реально.
–Я должна научиться лучше управлять Бессмертным клинком,– проговорила Руа. Ее дыхание было порывистым и становилось все чаще, даже когда ее сморил сон.– Я должна научиться лучше контролировать себя. Не знаю, почему мне это никак не удается.
–Может, если бы тебе с детства разрешали чувствовать и проявлять чувства, мощь Клинка не сбила бы тебя с ног?– прорычал Ренвик.
–И это мне говорит Востемур,– хмыкнула Руа, и Ренвик скрежетнул зубами:
–Я. Не. Мой. Отец.
Сердце Руа упало, она качнула головой:
–Нет, ты не он.– Она не понимала, почему сказала это, хотя и не хотела. Но у нее не было времени поразмыслить о своем предательском языке – ноги подкосились. Руа уже было подумала, что Ренвик накажет за ее слова, позволит упасть, но он подхватил ее.
–Не спи, Руа. Пожалуйста!– Панический возглас Ренвика звучал далеко от Руа. Она уже не видела ничего вокруг – только его испуганное лицо перед собой.
–Я здесь,– донесся до нее мягкий женский голос, и Руа услышала быстро приближающиеся шаги. Она закрыла глаза.
* * *
Запах гвоздики и свежевыпавшего снега среди вечнозеленых деревьев укутал Руа с головой. Она чувствовала морозный зимний воздух даже в тепле своей постели. Но это была не ее кровать. Простыни были мягче, подушки другие, и этот запах… В ее палатке пахло чаем и бергамотом.
От гула в голове захотелось зажмуриться, невидимые тиски сдавливали череп. Руа сглотнула и почувствовала, что в горле пересохло и саднило. Она моргнула и открыла глаза: укровати в мягком бархатном кресле сидел енвик. Одежда его была измята, волосы – въерошены: видимо, он просидел рядом довольно долго. Но, когда взглянул на нее, его глаза смотрели ясно, а губы растянулись в улыбке. Он откинул волосы, и Руа уставилась на царапины на его лице.
–Ты жива.
–Меня не так-то просто убить,– прошептала Руа.
Она не помнила, как исцарапала его щеки, но, когда попыталась спросить, Ренвик ее опередил:
–Я заслужил это,– пробормотал он.– Это и многое другое, Руа. Я должен был все тебе рассказать сразу же, как только увидел. Но я…– Он отчаянно пытался заглянуть ей в глаза.– Не смог бы вынести, если бы ты меня за это возненавидела.
Руа ничего не ответила – она, пусть с трудом, но могла понять его мотивы. Однако прощать пока не собиралась.
–У тебя бывают видения?– спросила она. Ренвик отшатнулся, будто его ударили.
–Никто не спрашивал меня об этом раньше.
–Никто из выживших,– парировала Руа и тут же пожалела о своих словах: Ренвик мгновенно спрятался за стальными доспехами, стерев с лица печаль.– Я не представляю, каково это – быть наполовину ведьмаком и расти в королевстве, в котором убивают и порабощают ведьм.
–Но ты можешь представить, что бы со мной сделали, если бы узнали?– прошептал Ренвик. В его голосе слышались отголоски ужаса, и Руа вздрогнула.
–Твои родственники захотели бы посмотреть, как далеко смогут зайти, выбивая из тебя видения, как из других ведьм.
Ренвик сглотнул и покачал головой.
–У меня не бывает таких ясных видений, как, например, у Анерин. Это просто маленькие вспышки в сознании. И я заталкиваю их так глубоко, как только могу.
–Это больно? Отгонять от себя видения?
Изумрудные глаза заглянули в ее.
–Да.
Она глубоко, судорожно вздохнула. Ренвик так крепко держал видения внутри себя! Руа не могла и близко представить, какого это – отказываться от собственной магии. Это была пытка.
–Ты когда-нибудь испускал свет?
–Один раз,– ответил Ренвик и положил голову на руки. Все его тело напряглось, словно он готовился к битве.– Мне было восемнадцать. Я пошел в аптеку к коричневой ведьме в Мурренейре. Боялся, что умру, и она дала мне зелье…– Ренвик потер лицо руками и поправился:– Яд. Она дала мне яд.
В этот момент он выглядел таким открытым, не прячась за суровостью и изящными одеждами.
–Ты пьешь его с восемнадцати лет?– От этой мысли на глаза Руа навернулись слезы. Он потратил почти десятилетие своей жизни, борясь с видениями, отравляя себя, живя в страхе, что его раскроет собственный отец.
–Большинство видений – это не образы, а чувства. Например, я почему-то знаю, что Тадор возвращается из Друнехана верхом, хотя он об этом мне ничего не говорил.– Он облизал нижнюю губу и прикусил ее, словно раздумывая, стоит ли продолжать.– Но всю жизнь меня упорно преследовало одно и то же видение.
–О чем?– спросила Руа, сердце забилось, когда она взглянула в эти пронзительные глаза.
–О тебе.
Она знала, что он скажет это, но эти слова все равно заставили мир вокруг остановиться, а Руа свободно лететь сквозь время. Стены палатки прогнулись и затряслись от порыва ветра, пронесшегося над лагерем. В остальном, кругом была тишина.
–Я видел тебя в горах.– Ренвик смотрел в потолок и сжимал челюсть между резкими вдохами – будто он мог затолкать чувства поглубже в себя, как и свои видения.– Ты пряталась за хижиной. Уперла подбородок в колени и плакала.– Его голос дрогнул.– Я знал, кто ты. Кто ты для меня.
Руа не знала, что именно видел Ренвик – почти всю жизнь она провела, прячась и проливая слезы в одиночестве. Она не могла позволить ведьмам увидеть ее слабость. И это было их проклятием, камнем, который она до сих пор таскала на своей шее.
Руа оглядела Ренвика, его поникшие плечи, и печальное выражение лица, и ненавистные слезы вновь подступили к глазам. И, как и Ренвик, она подняла взгляд к потолку – отличный трюк, чтобы не дать слезам упасть. Интересно, он тоже этому научился в детстве? Посмотрев на короля Севера, Руа показалось, что сейчас в этой палатке сидят не две королевские особы, а просто два одиноких человека, которым всю жизнь приходилось прятаться от тех, кто их, вообще-то, должен был любить.
