Она крикнула Орлице:
–Я в порядке, стрелы не могут причинить мне вреда, не останавливайтесь!
Руа заметила копну светлых волос – она приподнялась на ногах и смогла разглядеть Фенрина. Его глаза и руки светились коричневым светом, пузырьки с исцеляющими эликсирами были пристегнуты к поясу и груди – даже в пылу сражения он продолжал спасать товарищей.
Ренвик схватил Руа за руку, выводя из оцепенения, и потянул вниз, за повозку. Он приблизил большой палец к ее носу и поводил им у Руа перед глазами.
–Я в порядке,– вздохнула она, глядя на его раненую ногу, из которой сочилась кровь.
–Я в порядке,– тяжело дыша, подтвердил Ренвик.
–Ты достал Ведьмино стекло?
Ренвик покраснел и покачал головой. Повозка у них за спиной раскачивалась – новая волна сурааш карабкалась на нее.
–Если мы не можем спасти их, тогда убьем их.– Руа попыталась подняться, но Ренвик схватил ее за плечо и утянул обратно.– Иначе нам не выжить!
–Их слишком много.– Его грудь тяжело вздымалась.– Если ты сейчас нападешь на них, то умрешь.
Руа уставилась на Ренвика
–Ты это Видел?
Изумрудные глаза мерцали голубым светом, настороженно наблюдая за ней.
–Да.
Руа крепко обняла Ренвика, вдохнула его запах, и на глазах у нее выступили слезы. Если она сейчас погибнет, то хотя бы в его объятиях.
–Боги,– выдохнул Ренвик, глядя на бедро Руа.
Бессмертный клинок сиял красным светом под его ладонью. Ренвик отпрянул, в его глазах появилось голубое свечение и, как только он коснулся рубиновой рукояти, голубым вспыхнули и его пальцы.
–Камень, пропитанный колдовской магией,– пробормотал он, и свет заиграл на его ладони. Время будто замерло, а Руа зачарованно смотрела, как пульсирует магия ее меча в кончиках пальцев Ренвика. В проклятии шла речь о камне, пропитанном колдовской магией, но там ничего не говорилось о том, что это был за камень!
Когда вопящие ведьмы подступили ближе, Ренвик зажмурился и прошептал:
–Дзраа дивер рек мофареис.
Затем наступила тишина.
Дождь из стрел прекратился, а сурааш лежали грудой перед их повозкой. Наконец, одна за одной, они начали потихоньку приходить в себя, словно пробуждаясь от долгого сна. Они дрожали и плакали – уже не яростные звери, а испуганные, потерянные создания. Они никогда не были чудовищами – лишь оружием, которым управляло истинное зло.
Пыль осела, и на поляну вышла Баба Аиру. Она нежно коснулась лба ближайшей к ней сурааш, и дрожь ее утихла. Одна за другой к Верховной жрице потянулись с мольбой и другие Забытые.
Руа и Ренвик потрясенно оглядывались. Они выжили в этой битве… они сняли проклятие. Баба Аиру повернулась к Руа и мягко улыбнулась. К ней тянулась сурааш, прося взять ее за руку. Пальцы жрицы засветились слабым голубым светом, она держала несчастную за руку, пока не прекратились ее судороги. Руа никогда не видела такого волшебства. Казалось, Баба Аиру впитывает в себя последствия проклятия.
Руа подошла к ней и удивленно пробормотала:
–Вы пришли.
–Мой народ нуждался во мне.– Голос Бабы Аиру был таким ровным и спокойным, словно мог впитать весь ужас, наполнивший воздух над полем битвы. Верховная жрица поклонилась Руа:– Как и твой народ.
Руа окинула взглядом груды бледных, безжизненных тел вокруг себя, и ее глаза вновь остановились на Тадоре. Он хрипло дышал, его лицо бледнело, как у Валорна до этого. Рядом раздался вздох, полный боли, и рядом с Тадором опустилась на колени Анерин. Великан поднял дрожащую руку и огладил ее щеку, а затем оглядел всех стоящих вокруг него синих ведьм.
–Не смейте меня спасать. Никто из вас – не смейте.– Тадор поморщился, в его горле забулькала кровь.– Ваши жизни стоят дороже, нежели моя.
–Нет,– прошептала Анерин, и у нее из глаз хлынули слезы.
–Позаботишься об Эхирис вместо меня?
Анерин кивнула и прикусила подрагивающую губу. Глаза Тадора начали стекленеть.
–Нет, нет, нет!– раздался сзади крик Бри, за ним последовал звук пощечины.– Тал, давай же, пошли!
Руа вздрогнула. Талхан полулежал, прислонившись к скале, над ним склонилась Бри. Лицо его было осунувшимся, из губ текла тонкая струйка крови. Руа внимательно осмотрела воина, его сестра расстегнула кожаную броню и обнажила колотую рану на груди Талхана.
Руа замерла: рана, размером с метательный ножик, была очень глубокой. По бледной груди Талхана текла кровь. Бри в отчаянье прижала окровавленные, дрожащие ладони к ране. Как он продолжал бороться так долго? Он вырвал стрелу из бедра, его грудь быстро поднималась и опускалась.
Фенрин подбежал к Талхану, зубами откупорил пузырек и влил колдовское зелье в рану в центре груди Друга.
–Слишком поздно, Фен,– прохрипел Талхан.– Прибереги это для других.
–Давай, Тал,– прорычал Фенрин, отпихивая дрожащие руки воина.– Я могу спасти тебя.
Светящиеся темным бронзовым светом пальцы Фенрина вдавили зелье в грудь Талхана, призывая магию ускорить исцеление. Коричневые ведьмы воздействовали на свои зелья и эликсиры, а не непосредственно на тела пострадавших. И теперь Фенрин вливал все больше и больше сил в зелье в груди Талхана. На лбу у него выступил пот, мышцы рук напряглись. Тело Бри, сидевшей рядом, сотрясали беззвучные рыдания – от обычно стойкого, спокойного воина не осталось и следа.
В панике и растерянности она устремила золотистые глаза на синих ведьм, а потом увидела, как глаза Ренвика светятся голубым. Она сжала кулаки до побелевших костяшек и прошептала:
–С ним все будет в порядке?
–Я не могу сказать,– вздохнул Ренвик и задумался.
–Что значит не можешь сказать?– зашипела Бри.
–У него есть два будущих.– Ренвик подошел к Талхану и присел рядом. Золотые глаза воина уставились так, будто перед ним был незнакомец.
–Ты хочешь знать, что я видел?– спросил Ренвик, а затем склонился к Талхану и что-то прошептал ему на ухо. Орел кивнул и слабо улыбнулся.
–Ты знал?– спросил Ренвик.
Талхан судорожно вздохнул:
–Надеялся.
Они долго смотрели друг на друга, казалось, ведя какую-то свою, безмолвную беседу. Наконец Талхан поморщился, взял Ренвика за руку и пожал ее, словно они заключили сделку. Это было обещание – хотя Руа и не понимала, чего именно.
Щеки Талхана наконец порозовели – магия коричневого ведьмака потекла по его венам. Все кругом, затаив дыхание в ожидании, наконец смогли вздохнуть. Талхан был ранен очень тяжело, но теперь появилась надежда, что он все же выживет.
Ренвик встал рядом с Бри и обернулся к Анерин и Тадору. Его безжизненные глаза смотрели на кружащего в небе ястреба. Тадора больше не было.
