Она смотрит на меня с вызовом и нескрытой неприязнью. Между нами звенит напряжение. Сложно по щелчку пальцев забыть, как мы чуть не переспали всего полчаса назад.
—Ясно,— хмурюсь я и понимаю, что выставить Леру не получится.— Здесь две кровати, так что выбирай любую.
Сам же надеваю майку, потом поворачиваюсь к Лере спиной и резкими движениями избавляюсь от джинсов. После произошедшего в бане ее вряд ли шокирует моя голая задница. Стесняться уже нет нужды.
Слышится громкий женский вздох.
Или все же шокирует…
—Так что, выбрала?
В комнате холодно, камин никто не растопил. Поэтому я нахожу в кармане куртки зажигалку, потом надеваю спортивки, чтобы не смущать девушку, и пытаюсь его разжечь. Пламя перекидывается от зажигалки к листу бумаги, потом на тонкие щепки и на поленья. Лера молча наблюдает за моими действиями.
—Я кушать хочу,— вдруг капризно заявляет она, и я поворачиваюсь к ней. Вздыхаю. Выставить бы ее за дверь, но вместо этого я обуваюсь, хватаю куртку и выхожу на улицу, ежусь от холода.
Все так спешили поскорей оказаться в горизонтальном положении, что не позаботились о еде. Так и оставили на столе в беседке. Странно, что коты еще не растащили все.
Я накладываю на тарелку несколько кусков мяса, рыбу, сыр, ломтик подсохшего хлеба. Чуть подумав, нахожу початую бутылку вина и два чистых пластиковых стаканчика. Когда возвращаюсь обратно, чувствую себя настоящим добытчиком.
—Держи.— Ставлю всё на столик у окна, не смотря на Леру.— Я займу кровать, что ближе к шкафу.— Цепляю куртку на крючок и снимаю кроссовки.
—Мне все равно,— пожимает плечами Лера и подходит к столику.
К еде не прикасается. Берет бутылку и, игнорируя стакан, прикладывается прямо к горлышку. Пьет жадными глотками, словно пытается утолить жажду.
—Эй, так дело не пойдет.— Резко отбираю у нее бутылку, и красная жидкость стекает с ее подбородка на светлую кофту спортивного костюма.
—А тебе какая разница, напьюсь я или буду трезвой?— в ее голосе явно проскальзывает горечь. Все же я обидел ее в бане.— Мне нянька не нужна, ясно?
—А судя по твоему поведению, как раз таки нужна,— с нажимом произношу я, расставлю стаканчики и разливаю вино.— Вот,— протягиваю ей тот, где совсем немного алкоголя,— это твоя доза на сегодня. И ты, кажется, была голодна, так что бери и ешь.
Получается грубо, потому что я злюсь. Вместо того чтобы забыться крепким спокойным сном, я сейчас смотрю на Леру и думаю о ее обнаженной груди. Хочется зажать горошинки персикового цвета между губ, услышать, как она будет стонать и просить меня о большем.
—Слушай, там, в бане, я был пьян и не понимал, что творю. Поэтому прости, если обидел тебя или пытался принудить,— решаю расставить все точно над “I”, несмотря на то, что прекрасно понимаю, что никакого принуждения там не было.
Лера не отвечает. Замерла посреди комнаты со стаканом в руке. Я же поворачиваюсь и иду к кровати, увеличивая между нами расстояние, пока совсем не слетел с катушек. Откидываю край одеяла и заваливаюсь на кровать прямо в штанах. Какое-то время мы проводим в полной тишине, которую разбавляет лишь потрескивание поленьев в камине. Но потом Лера внезапно спрашивает:
—Я тебе совсем не нравлюсь?
И я не знаю, что ответить. Она смотрит на меня огромными глазищами. Доверчиво так и открыто. Она девушка, которую хрен поймешь. Такая должна с каким-то мажором по клубам шататься, а не греть ладошки у камина посреди недостроенной базы отдыха у черта на куличках.
Вот уж угораздило меня влипнуть.
—Нравишься, как сестра. А теперь не задавай глупых вопросов и ложись спать.— Взбиваю подушку и отворачиваюсь от Леры, прикидываясь спящим, чтобы избежать очередных вопросов, ответов на которые у меня нет.
Глава 23. Давид
Лера игнорирует меня все утро, но это и к лучшему. Когда я проснулся, ее в домике уже не было. За завтраком она не смотрела в мою сторону, а когда начали собираться обратно в город, сразу же заняла место в машине Егора. Со мной даже не попрощалась. И как бы она ни пыталась изобразить равнодушие, все равно на ее лице читалась обида.
Остаток воскресенья проходит в суматохе. Оказывается, мой двоюродный брат собрался жениться. Все в шоке и недоумении. У него ведь и девушки-то не было последние полгода. Мать причитает, бурчит, что не успеем подготовить достойную свадьбу, но радостная улыбка за племянника весь день не сходит с ее лица.
После смерти родителей Даня и Оля переехали жить к нам, поэтому для моей матери они такие же родные дети, как я. Олька вообще была тогда крохой, это Даня уже в десятый класс перешел.
—Привет, старина.— Снимаю кроссовки и морщусь от истошного крика моего кота.— Не смотри на меня так, словно я тебя не кормил целый месяц. С твоими запасами жирка за день без еды не умер бы.— Чешу его за ухом и иду в кухню.
Достаю с полки кошачий корм, Барс нетерпеливо мяукает и жадными сверкающими глазами смотрит на пачку в моих руках.
—Благодарностей не надо.— Отсыпаю ему щедрую порцию, а потом открываю холодильник, делая ревизию своих запасов.
На душе отчего-то неспокойно, но причину найти не удается. А еще в голове вертится вчерашняя ночь. Когда зажал обнаженное тело Леры у стены. Почему-то этот образ никак не стирается из памяти, всплывает перед глазами раз за разом, стоит мне подумать о девушке.
Может, надо было все же разочек трахнуть ее? Глядишь, успокоил бы свое любопытство и очистил голову от ненужного хлама. Не побежит же она папке своему жаловаться, в самом-то деле?
Еще и Костян всю дорогу до города выспрашивал, кто такая Лера, насколько близко я с ней знаком и не против ли, если он к ней подкатит. Я лишь крепче сжал руль и равнодушно пожал плечами. Мне все равно. Должно быть. Потому что отчего-то на друга поднялось раздражение. Захотелось прикрикнуть на него, чтобы яйца свои подальше от девочки держал.
Тушу свет в квартире и ложусь под одеяло. Гоню мысли о Лере прочь. Стоит, наверное, пригласить Оксану к себе. Давно с ней время не проводили полезно. Из-за этого, скорее всего, и чуть не сорвался вчера.
С этими мыслями проваливаюсь в сон, а на следующий день меня ожидает неприятный сюрприз.
Я сижу в своем кабинете, и в глазах все расплывается от букв. Вот вроде я военный, Родину защищать должен, но, пока все бумажки заполнишь, противник успеет не то что напасть, а даже завоевать страну.
Я устало потираю глаза, время близится к четырем вечера, за окном уже темнеет, когда в кабинет без стука врывается Смоленский.
Я резко вскидываю на него взгляд. Парни рядом со мной недоуменно косятся друг на друга. Не узнать Вячеслава Владимировича невозможно. Тем более что в прошлом году он ребятам из нашего отряда лично вручал награды.
—Оставьте нас,— требовательно заявляет он, при этом смотрит лишь на меня.
