А мгновение спустя Лера вдруг расслабляется. Только дышит глубоко и прерывисто. Скорее всего, поняла, что это я. Не знаю как. Возможно, чувствует мое присутствие, как это делаю всегда я.
Я зарываюсь носом в ее волосы, убираю руку от ее рта, прижимаюсь еще ближе. Так, чтобы она своей упругой задницей чувствовала, что делает со мной.
Я дышу тяжело, сердце в груди от адреналина биться сильнее начинает. Или же это из-за близости с ней?
—Ты сдурел?— вроде и возмущается, но как-то тихо, слабо. Замерла в моих руках и не шевелится. Выжидает.
—Похоже,— выдавливаю из себя, а сам, как полоумный, надышаться ею не могу. И так спокойно становится. Вот только мысли в голову ненужные лезут. Что если бы не налажал три года назад, каждый день собственное успокоительное и наркотик у себя дома имел бы.
—Где Богдан?
—Сегодня я вместо него.
—Это не совсем то, что обычно делает Богдан. А раз ты вместо него…
Я не даю ей договорить, ныряю рукой под ее топ, накрываю ладонью грудь, и из ее горла вырывается хриплый стон.
—Что ты делаешь?
—Не знаю,— честно признаюсь ей.— А на что это похоже?— Второй рукой расстегиваю ее чертовы брюки и ныряю пальцами под резинку тоненьких трусиков. Жалобный писк щекочет уши.
—На то, что ты собираешься изнасиловать меня прямо в туалете,— запоздало отвечает она, дрожа всем телом.
—Жертвы не текут перед насильником, а ты, девочка, слишком влажная для меня.
Я погружаю палец в ее лоно, размазываю по кругу влагу. Знаю, это слишком грязно, но хочу сейчас именно этого. Лера перехватывает мою руку, пытается освободиться. Я резко разворачиваю ее лицом ко мне и утыкаюсь взглядом в огромные глаза. Как у Бэмби. Голубые, ясные, невинные и одновременно порочные.
—Это не для тебя я влажная, ясно?— ее голос дрожит, в глазах смесь из страха, желания и удовольствия.
Ее слова меня злят. Но я не показываю этого. Достаю из ее трусиков руку и, не отрывая взгляда от ее глаз, подношу к своим губам. Облизываю, замечая, как она сглатывает, а зрачки расширяются.
—М-м-м, а мне кажется, что для меня.
А потом наклоняюсь и прижимаюсь своими губами к ее. Просовываю язык в рот и жестко сметаю сопротивление, вот-вот готовое вырваться наружу.
У ее губ сладковато-горький привкус. Она сегодня много пила. Я следил. Хотя позавчера на крыше ее пробрало сильнее. Хотел расслабить, чтобы забылась, чтобы не грузилась из-за секса между нами, видел, какая сумятица в ее душе творилась, а получилось, что споил почти до беспамятства.
Мы как-то резко и неожиданно перемещаемся к подоконнику. Я поднимаю ее и опускаю задницей на мрамор. Чувствую, как ее пальчики нервно дергают пряжку моего ремня. Понимаю, что мы и так пересекли черту недозволенного сегодня. Поэтому, как бы сложно мне ни было, резко прерываю наш поцелуй, делаю шаг назад, стараясь восстановить дыхание и справиться с эрекцией в штанах.
Лера распахивает веки, смотрит на меня затуманенным взглядом. Пьяненькая и возбужденная. Идеальная. Сейчас бы трахнуть ее, почувствовать, какая она тугая внутри, но вместо этого говорю:
—Еще раз этот твой Дамир притронется к тебе, я за себя не ручаюсь.
Немного грубо, согласен, но я на пределе.
До малышки не сразу доходит смысл моих слов. Она мысленно все еще в моей ласке купается. А потом она напрягается, спину выравнивает, появляется в ее взгляде то самое презрение, направленное в мою сторону, которое я ненавижу, но которое обоснованно заслужил.
—Тебе-то какое дело? Ты давно уже бывший муж, Леонов. Смирись с этим. Я фамилию твою не ношу и тебе не принадлежу.
Мы сверлим друг друга взглядами, в которых похоти гораздо больше всех остальных чувств, я раздумываю над тем, не доказать ли ей прямо сейчас, как ошибается. Пусть фамилия у нее больше не моя, но это не отменяет того факта, что и душой, и телом все еще мне принадлежит. После той ночи любые ее слова будут звучать ложью.Я знаю, что любит меня. Все еще любит. И я люблю — осознал это, хоть и поздновато как-то.
Я стараюсь успокоиться. Мне сейчас лучше молчать. Не спорить. Не отвечать на ее язвительные слова. Потому что чаще всего в ответ говорю совсем не то, что нужно. И уж точно не то, что хочу.
—Мне нужно вернуться в зал. Ты надолго здесь?
Лера не сразу отвечает. Смотрит на меня так странно. Словно собирается разорвать в клочья.
—Я домой хочу. Могу я уехать?
—Да,— отвечаю после непродолжительной паузы.— С Богданом поедешь. Я снаружи тебя подожду.
Я поправляю брюки, которые на порядок теснее мне стали. Застегиваю пуговицу на рубашке. Направляюсь к двери. Если задержусь хоть на минуту еще, то совершенно точно не смогу остановиться.
—И что, вот так меня здесь оставишь?— доносится мне в спину.
—Как так?— спрашиваю, не оборачиваясь.
—Возбужденную, разгоряченную, влажную.
Я молчу. Сжимаю руки в кулаки, прикусываю щеку изнутри, чтобы боль отвлекла от неправильных мыслей.
Вернуться.
Взять ее.
Сделать снова своей.
Но вместо этого тянусь к ручке двери.
—Ну и вали,— летит мне злое в след.— Другого найду, кто этой ночью мне не откажет.
Дерзкая какая девочка моя.
Я усмехаюсь, тяну на себя дверь, и в этот момент мне в грудь врезается незнакомая девушка. Вскрикивает от неожиданности, потом успокаивается, окидывает нас с Лерой презрительным взглядом. Словно мы обесчестили эту уборную на ее глазах.
—Простите, что напугал,— сдержанно улыбаюсь девушке.—Я за дверью, Валерия, вызову Богдана и распоряжусь подать машину.
Мой тон официальный, как и полагается телохранителю.Не хочу, чтобы о ней слухи всякие ползли. Ей этого точно не нужно.
Богдан приходит раньше, чем Лера покидает уборную.
—Глаз с нее не спускай и доложишь сразу же, как приедете,— отдаю распоряжение я.
—Будет сделано, босс.— В его глазах насмешка. Он парень неглупый, давно понял, что между мной и Лерой что-то происходит.
Я в последний раз откидываю взглядом дверь, за которой Лера сейчас находится, и направляюсь обратно в зал. Хотя больше всего на свете хочу быть в другом месте.
Еще немного, и все семейство можно увозить домой.Но Смоленский присел на уши Железнову, а тот, в свою очередь, бросает обеспокоенные взгляды в ту сторону, где Лера скрылась. А потом на меня натыкается, и в глазах появляется гневный блеск.
Я подхожу к Вячеславу Владимировичу, наклоняюсь к нему, чтобы тихо сообщить:
—Лера уехала домой.
Он смотрит на меня прищуренно, челюсти с силой сжимает, словно догадывается, что произошло в уборной и из-за кого она сбежала.
