Но на безрыбье и рак рыба.
Мне звонила мама. Я говорила с ней недолго. Убедившись, что со мной всё в порядке, она она десять раз прощалась и просила позвонить ей вечером.
Если мне позволят, конечно…
Я промаялась почти весь день, и так не найдя себе занятия, упала от безделья на постель. Здесь не было ни книг, ни журналов, ни даже бумаги с карандашом. Телевизор… вот и вся культурная программа.
День близился к вечеру. Я слышала, как сменилась охрана. Мужчины обсуждали между собой расписание и вскользь упомянули о том, что в течение часа вернётся Виктор.
И… за неимением другого варианта, я поймала себя на мысли, что с ним время пройдёт быстрее. Как бы я ни пыталась это отрицать, но он оказался не таким уж и плохим собеседником.
А секс… об этом даже думать не хотелось.
Потому что все мысли сводились к тому, что он оказался прав, чёрт возьми! Прав в том, что мне не было противно! Мне было так хорошо, как никогда не было с Максимом! И дело вовсе не в оргазме! Дело в том, ЧТО я чувствовала, когда он касался меня. Бабочки?! Это даже смешно…
Внутри меня закручивалась спираль, полностью парализующая меня. Раскалённая добела, она сжигала изнутри. Мои вены горели огнём, словно по ним пустили ток. Будто я находилась в предсмертной агонии. Будто горела огнём и захлёбывалась ледяной водой одновременно. Словно это была вовсе не я…
И я видела, как изменилось лицо Виктора через секунду после того, как я сказала о том, что хочу в душ. Словно дала ему хлёсткую пощёчину. Но ведь даже не это было моей целью.
Я не хотела задеть его. Я всего лишь хотела избавить себя от ощущения беспомощности перед его прикосновениями. Я хотела забыть о том, что мне и правда было хорошо.
Просто… это неправильно.
И я должна была бороться. Но что-то связало меня по рукам и ногам. Что-то заставило меня принять его ласки. Сдаться.
Должно быть, во мне нет ни капли гордости…
—Вера?— сквозь пласт неразборчивых мыслей до меня донёсся мужской голос.
Подняв голову, я перехватила неподвижный взгляд Виктора. Он стоял возле кровати. Его руки были спрятаны в карманы брюк. Плечи опущены, рукава подкатаны, а верхняя пуговица на рубашке была расстёгнута.
—Не спала?
А я даже не знала. Кажется, что нет, но я даже не слышала как он вошёл.
—Нет,— приняв сидячее положение, я убрала с лица упавшие пряди и, облизнув губы, тяжело глотнула.
—Ужинала?— поинтересовался, опускаясь рядом со мной на постель.
—Нет,— мои плечи невольно вздрогнули, а по рукам засеменили крошечные и колючие мурашки. Машинально я сдвинулась, отдаляясь от мужчины на жалкие десять-пятнадцать сантиметров.
—Составишь мне компанию?— я чувствовала его напряжение. Во взгляде появилась тяжесть и, кажется, озадаченность. Будто мысленно он находился совершенно в другом месте.
—Да,— кивнув, я ждала, когда он первым встанет с кровати.
Что он и сделал. Поднялся, протягивая мне руку, и я покорно вложила свою ладонь в его. Он потянул меня вслед за собой. Виктор снова был без трости, хотя я видела, как тяжело ему давались шаги.
—Я кое-что привёз с собой,— тихо произнёс, отодвигая для меня стул,— надеюсь, тебе понравится. Ты ешь запечённую рыбу?
—Ем,— согласна кивнула, наблюдая за тем, как он ставил на стол блюдо. Кажется, это была камбала.
Затем он поставил на стол две тарелки с гарниром в виде риса.
—Не ел весь день,— как бы между прочим.
Сев напротив, он расстегнул ещё одну пуговицу на белой рубашке и посмотрел на меня.
Я тут же ощутила горячую волну, лизнувшую мой затылок. Тепло неторопливо прогулялось по моей шее и спустилось по хребту до самого копчика.
Я отвела взгляд, сосредотачиваясь на своей тарелке. Но не могла себя заставить взять вилку и приступить к ужину.
—Чем занималась сегодня?— спросил, и скептично поднял брови.
—Ничем,— пожав плечами, я проследила за тем, как он погружает в рот порцию риса и тянется вилкой к рыбе.— Чем я могу здесь себя занять? Разве что, плевать в потолок?
Хмыкнув, Виктор покачал головой и задумчиво уставился на мои запястья. Да… на те самые следы, которые мне оставили наручники.
—Я привёз гель,— произнёс ровным тоном,— нужно намазать. Быстрее заживёт…
Ну, надо же? Благодетель проснулся?
—Не стоит,— всё же взяла в руку вилку,— лучше лицо своё помажь.
В ответ он усмехнулся. Полные губы растянулись в лукавой улыбке, а карие глаза схлестнулись с моими. Я прихватила нижнюю губу зубами.
Конечно же, случайно.
—Я даже соскучился за день по твоим колкостям,— через секунду он перестал улыбаться,— что я буду без тебя делать, Вера?
Прищурив карие глаза, Виктор пристально посмотрел на меня. Его подбородок едва заметно дёргался, будто он размышлял над чем-то.
Нахмурив брови, я одарила его вопросительным взглядом. Что он имел в виду?
Виктор
Купилась…
В голубых глазах появился необычный блеск. Словно Вера вот-вот заплачет. Но, судя по дёрнувшимся в скрытой улыбке губам, мои слова не только её заинтриговали, но принесли частицу радости.
Сегодня, к сожалению, я вернулся не с лучшими новостями. Она не расстроится… уверен, она будет в ярости.
Я бы тоже был. Впрочем, так и есть.
Я положил вилку и сложил руки на груди. Откинувшись на высокую спинку стула, прихватил губы зубами и посмотрел на её губы. Я бы поцеловал их. Прямо сейчас. Но не уверен, что она по достоинству оценит мои рвения.
—Нам снова придётся уехать, Вера,— собрался с мыслями и выдохнул, наконец.
—Что? Куда?— она растерянно взмахнула длинными ресницами и слегка вытянула шею.
—Мне нужно спрятать тебя,— откровенно говоря, я опасался заводить этот разговор. Мне вообще не хотелось что-либо ей объяснять. Её вопросы утомляли. Да и в целом, лишняя информация только введёт её в большую панику.
—Спрятать?— насупив брови, Вера сдвинула тарелку с рисом в сторону и сложила руки перед собой на столе,— от кого?
—Давай так,— я понизил голос, совсем немного наклоняясь к Вере,— я всё тебе расскажу по дороге. Я обещаю.
Кажется, я дал обещание раньше, чем подумал. Прикусив кончик языка, мысленно назвал себя идиотом и ждал её реакции.
Вера задумалась. Вытянув вперёд розовые губы, размышляла над моими словами и не сводила с меня небесных глаз.
—Поклянись,— вдруг прошептала, предпринимая попытку торга,— и я буду готова через десять минут.
—Ты не будешь в восторге от того, что можешь узнать, Вера.
