Склонившись над землёй, я ладонями упёрся в колени и попытался отдышаться. Холодный воздух сжимал лёгкие, а глотка горела ледяным огнём после каждого вдоха. Лес, пропитанный сыростью и моим неконтролируемым страхом, сейчас мне казался бесконечным лабиринтом. Совместно с нашими людьми мы прочесали эти дебри воль и поперёк. Но Веры нигде не было. Были догадки о том, что она просто боится подать голос. Боится, что её ищут люди, державшие её всё это время взаперти. Должно быть, она и голос мой уже не узнаёт.
Через какое-то время мы вышли на автозаправку.
—Думаешь о том же, о чём и я?— по правую сторону от меня встал Колодинский.
—Больше, чем уверен,— мой голос пропал, пока я снова и снова выкрикивал её имя в этом чёртовом лесу.
Облегчение, которое я испытал при первом взгляде на заправку, испарилось. Внутри меня что-то ухнуло к ногам. Оборвалось, оставляя пустоту. Огромную зияющую дыру. Она пульсировала и ныла… заставляла глухо открывать рот и ловить воздух, которого было слишком мало. В этом. Грёбаном. Лесу.
Стиснув пальцами переносицу и закрыв глаза, я попытался успокоить волнение. Несколько коротких вдохов не принесли мне ничего, кроме лёгкого головокружения. Должно быть, это от усталости и боли.
—Идём,— мягко ударив Руслана по спине.
Так и не уняв тревогу, я сошёл вниз с холма и пересёк дорогу, перешагивая через отбойники. Оказавшись на противоположной стороне, прямиком отправился внутрь одноэтажной постройки. Словив на себе неприветливый взгляд девушки за прилавком, обернулся. Позади меня вырос охранник. Он был не на много выше меня, но сил в нём, вероятно, сейчас больше, чем было во мне…
А потому моя рука машинально легла на ствол за поясом брюк. Следом за мной в помещение вошли ещё двое моих людей. И сторожевой пёс моментально сдулся, отступая на несколько шагов и теряясь среди стеллажей.
Достав телефон, я подошёл вплотную к прилавку. Девушка, с такими же светлыми волосами, как и у Веры, начало нервно топтаться на месте. Будто она что-то знала. Я чуял её страх.
Нашёл в телефоне фото Веры и, переходя на английский, спросил у кассирши, не видела ли та Веру. Девчонка довольно-таки долго рассматривала изображение… а затем, мотнув головой, сказала, что никогда не видела её.
Она лгала.
—Вы уверены?— поинтересовался, не убирая телефон.
—Да,— неуверенно.
—Почему я не верю тебе?— перегнувшись через прилавок, я скрипнул зубами от злости.
—Я…— заикаясь,— я позову менеджера…
—Будь добра,— натянуто улыбнувшись, я почувствовал как свербит у меня в носу.
Это было отчаяние. Сука…
Поднял голову и осмотревшись, заметил несколько камер видеонаблюдения. Внутри их было три. Ещё столько же, должно быть, было снаружи…
—Добрый день!— улыбка менеджера трещала по швам,— могу я вам чем-то помочь?
—Если ты скажешь мне, что не видел её,— протягиваю телефон, демонстрируя парню прекрасное лицо моей прекрасной девочки,— я голыми руками порву твою дежурную улыбочку. Ты понял меня?
Менеджер, сглотнув ком, кивнул и посмотрел на изображение на моём телефоне. Тяжело задышал, а на его виске образовалась бисеринка пота. Подрагивая, она сорвалась вниз по гладко выбритой мужской щеке.
—Я не уверен,— проговорил дрожащим голосом.
—У меня нет на это времени,— бросив короткий взгляд на Руслана, что стоял неподалёку, я достал ствол и направил дуло в лоб потливому парнише.
—Тихо,— раздался голос Руслана за спиной и, оглянувшись, я увидел, что его пушка упирается в затылок местному охраннику,— давай без лишней суеты…
—Ты сейчас покажешь мне записи с камер за последние три часа. Ясно?— я вновь перевёл взгляд на менеджера,— и тогда никто не пострадает…
—Хорошо,— кивнул, поднимая свои руки выше над головой,— хорошо… кажется, я всё же видел её здесь…
—Правда?— мои брови взлетели, демонстрируя наигранное удивление,— ну надо же?.. Ты прозрел?
—Ну…— он нервно одёрнул узел галстука не шее,— она выглядела немного иначе.
—Иначе?— сузив глаза, я невольно задержал дыхание,— конкретнее?
—Её лицо…— прочистив горло, он отвёл взгляд,— оно было избито.
Кажется, у меня ушла земля из-под ног. На миг в глазах потемнело, а рука крепче стиснула рукоять пистолета. Указательный палец дрогнул, едва не выбивая этому придурку мозги.
Сделав резкий вдох, и я впечатал в лобную кость холодное дуло. Пропихнув по глотке тошнотворный и удушливый ком, я всё же взял себя в руки.
—Сейчас ты расскажешь мне всё,— выделяя последнее слово,— расскажешь и покажешь. Иначе, Богом клянусь, я не только порву твою пасть, но и вырву твой язык. А после намотаю его на твою же шею. Ты меня услышал?
Вера
Резкие, визгливые звуки скрипки, заставили меня открыть глаза. Увидев яркий свет, я снова зажмурилась. Я бы могла решить, что уже умерла… если бы не дикая головная боль. Но я не помню, чтобы меня снова били. Скорее всего, это отклики сотрясения. Меня тошнило ещё больше, а головокружение усилилось. Комната ходила ходуном.
Скрипка…
Казалось, что музыка звучит прямо у меня в голове. Так громко…
Я вновь открыла глаза. Эта музыка действовала на и без того взвинченные нервы. Мои ладони упёрлись в мягкую и длинную ворсу. Ковёр… я в доме.
Приподнявшись на трясущихся руках, я огляделась. Комната, в которой я находилась, не была похожа на клетку. Или пыточную. Она была похожа на кабинет. Тёмная древесина, полки, заставленные книгами. Большой письменный стол… совершенно пустой. И кресло, обтянутое чёрной кожей…
Это не тот дом, где меня держали до этого.
Я сделала глубокий и болезненный вдох перед тем, как подняться на ноги. Они едва держали меня. Доковыляв до двери, я дёрнула за ручку в попытке отрыть её. Но дверь была заперта.
—Вера, соберись,— тихо прохрипела, делая шаг навстречу окну.
Это был первый этаж и абсолютно незнакомый ухоженный двор. Решётки…
На моих губах умер саркастичный смех. И, опустив голову, я лбом коснулась прохладного стекла.
В ушах звенела раздражающая слух скрипка. Медленно обернувшись, я снова осмотрела кабинет. И спустя полминуты заметила небольшую колонку, висевшую под высоким потолком.
Поначалу хотела подвинуть кресло и, встав на него, вырубить это чудо техники. Но я была слишком слаба. Пить… мне так сильно хотелось пить. Жажда осушила не только мою глотку, но и губы. Разбитые и потрескавшиеся, по ощущениям они напоминали мне наждачную бумагу.
И на мне больше не было обуви. Так же как и верхней одежды. Они забрали её.
Пётр…
Заметив как сильно трясутся мои руки, я обняла себя за плечи.
