Вот какие были у древних технологии. Уральцы божились, что, судя по бумагам, этих вещей должно было быть больше. Но остальные увезли те, кто обчистил гору еще раньше. А ведь там должны были быть и солнечные генераторы, и ветряки, и установки для производства антибиотиков и даже витаминов, и машины, которые гнали биотопливо буквально из говна.
Вот без этого домой точно лучше было не возвращаться. И тогда благодаритель может простить им бомбу.
Окурок уже совсем приуныл. Лезть к Свинскому камню, да и к другим известным убежищам ему не хотелось. Окурок догадывался, что в них уже нечего ловить, но не был уверен, что его не заставят все там обшаривать по второму кругу. Еще одного Ямантау ему видеть не хотелось.
Вот такие мысли гуляли у него в голове, как пьяный в поле, когда к нему подошел Петраков.
—Пошли, Димон, покажу тебе кое-что,— сказал Генерал.
Во дворе особняка, который они звали «комендатурой», стоял потрепанный «Урал» с кунгом. Над грузовиком возвышалась высокая мачта. Антенна, как понял Окурок. Рядом вовсю работал маленький бензиновый генератор — почти без вони и шума.
—Наш походный радиоузел,— Генерал кивнул часовому в камуфляже и постучал в дверцу троекратным стуком. Дверца распахнулась. Генерал вспрыгнул на подножку и сделал приглашающий жест.
Внутри не было ничего интересного — какие-то приборы, лампочки. Голые стены, на одной таблицы и схемы. Но понять из них можно было только карту региона. Хоть и не такая она большая, как в машине Виктора, зато утыкана булавками и вся исписана карандашом.
Здесь стоял густой запах табачного дыма и цикория, который Окурку был знаком, потому что все детство они его пили.
Сутулый мужчина в дырявой, будто простреленной тельняшке снял наушники. На столе, за которым он сидел, лежал недоеденный шмат пирога и стояла грязная кружка. На втором стуле висел китель с нарисованными погонами и кобура. Увидев командира, мужик не вытянулся по стойке смирной, но просто привстал со стула, кивнув.
«Интересно, как вскочил бы он, если бы это был не Петраков, а Виктор?» — Окурок уже начал кое-что понимать в ордынской жизни.
—Борис Акопян, наш электронщик и радиоразведчик. Его Превосходительство прислал к нам на подкрепление.
«Этот-то сморчок небритый… подкрепление?» — скептически подумал Окурок.— «Странно, что его по дороге не убили. Хотя, наверно, Благодаритель дал ему конвой».
—Он будет сканировать эфир. И наверняка мы найдем в этом регионе что-нибудь… Должны найти! Сам понимаешь, что тесноты в эфире нынче нет… Но иногда ловим интересное. Волны имеют свойство отражаться от ионосферы. И облетать весь земной шарик. Вплоть до Новой Зеландии ловим. Хотя что они там по-ихнему базарят — не бельмеса не понятно. С листа еще могу пару строк перевести, а на слух — нет. Одну фразу «Нью Зиланд» и понял, а дальше не понятно, то ли у них крокодилы не ловятся, то ли кенгуру не доятся,— Генерал хохотнул.— Один раз поймали еще какую-то радиостанцию из дальней дали. Вообще непонятно, что за язык. Лопочут будто птички чирикают,— Генерал тяжело опустился на табурет.— Но это так, лирика… Тем более мы им в ответ ничего отправить не могем, даже если бы язык знали. А вот здесь кое-что поинтереснее… Борис, вруби машину!
Мужчина в полосатой майке щелкнул тумблером, и включился магнитофон, который наверно стал старинным задолго до Войны. «Похоже, еще ламповый,— подумал Димон.— Мама говорила, что у таких самый душевный звук, а у цифровых он, мол, холодный и неживой». А еще лампы проще пережили вспышку — не то что микросхемы, многие из которых погорели.
Закрутились катушки, и сквозь жуткие помехи из динамиков до них донеся чуть искаженный голос.
«Это… …край… …инск. …отовы … …честву… …кто выжил…»
—Ну и бараны, товарищ генерал,— глумливо усмехнулся радист.— Вчера в семь вечера записалось. Даже не прячутся. Передачи идут часто. Я сделаю нормальную запись и определю координаты.
—А просто они смелые. Видимо, у них есть своя армия и они считают, что в безопасности. Но мы и не такие орешки разгрызали. Хотя прежде чем лезть буром, попробуем взять их умом. Ведь на каждый гайку с резьбой есть свой болт с винтом,— Генерал хлопнул электронщика по плечу.— Боря, пошли наш ответ. Обычный. Забросим, так сказать, удочку.
—Сидите тихо, я включаю передатчик,— буркнул Борис и почесал щетинистый подбородок.
Радист сменил катушку на магнитофоне, щелкнул тумблером. Потом переткнул какой-то штекер на панели и нажал на пару кнопок.
«Дорогие сограждане! Жители России! Обитатели планеты Земля!— зазвучало из динамика, голос был немолодой и отличался идеальным произношением.— Мы знаем, что мы уцелели не одни в этой страшной бойне, и мы ищем вас! Не отчаивайтесь! Россия не погибла! Мы ее преемники, и мы ее возродим. Мы — это Сахалинское Чрезвычайное Правительство, сокращенно СЧП. Сообщите нам свои координаты — широту и долготу, либо название населенного пункта для привязки, и мы обязательно найдем вас! Мы поможем вам решить гуманитарные и технические проблемы, обеспечим защиту и наладим культурный обмен. В этот тяжелый час мы должны быть вместе! Силы вам, стойкости и мужества. Мы выстоим и победим!»
Тумблер щелкнул еще раз. Запись ушла в эфир.
—Пускай ее каждые двадцать минут в течение суток! Кто-нибудь да клюнет. Лох не мамонт, он не вымрет,— Генерал кивнул радисту, и они с Окурком вышли из прокуренного душного салона, где у Димона уже начали слезиться глаза от едкого махорочного дыма.— Текст нам один старпер написал. Хорошо базлал. Профессор не то консерватории, не то обсерватории. Гораздо умнее меня был,— объяснил Генерал.— Мы его какое-то время возили с собой, кормили со своего стола, хоть и в клетке держали, чтоб лыжи не навострил. Он, значит, учил меня и Главного хорошим манерам и этикету. Жаль, помёр, чудило от бронхита. Но слова его живы и продолжают служить благому делу. А вот теперь нам остается только ждать. И добыча сама к нам выйдет. Интуиция, понимаешь ли.
—И часто вы получаете ответы?— спросил Окурок, дивясь на инженерный гений того, кто заставлял эту машинерию до сих пор работать.
—Не очень. Это как с рыбалкой — день летный и день пролетный. А когда приходит звоночек, мы собираемся и идем в гости. Конечно, если расстояние позволяет. В Марьян-Нар или на Колыму с Чукоткой не поехали бы. Лучше уж они к нам, ха-ха. Но в этих краях, на Урале, мы удочек еще не забрасывали. А значит, тут могут водиться непуганые бараны. И их можно будет очень хорошо постричь.
Часть 2. На краю ойкумены
Ибо мы как срубленные деревья зимой. Кажется, что они просто скатились на снег, слегка толкнуть — и можно сдвинуть их с места. Нет, сдвинуть их нельзя — они крепко примерзли к земле. Но, поди ж ты, и это только кажется.
Франц Кафка, «Деревья»
Интермедия 2. Конец «Истории»
В ночь перед отъездом старый Александр Данилов снова перечитывал свой труд.
