Но что-то не шло, буквы плясали перед глазами. Он то и дело отрывался от чтения. Иногда начинал ходить из угла в угол, словно искал что-то потерянное. А иногда в сотый раз садился перебирать пожитки, уже сложенные в баулы, узлы, мешки и рюкзаки, перекладывая вещи своего гардероба и предметы: полезные или дорогие сердцу. Кое-какие Александр скрепя это самое сердце решил оставить на поживу энтропии. Другие вынул из шкафов и добавил к своей поклаже. Все-таки не на себе придется везти, а на колесах. В случае их семьи — даже с мотором. Вот они — плюсы привилегированного положения отца вождя.
«Можно даже написать через черточку, по аналогии с королевой-матерью. Почетный титул, не дающий власти, зато приятный».
Александр старался действовать тихо, несмотря на закрытую дверь кабинета.
Его домашние, делившие с ним кров и пищу в таком составе уже довольно много лет, спали. Его любимая больная жена, прожившая с ним всю жизнь. И его старший сын, тоже больной, но от рождения — некоторым Война оставила отметины на лице или на теле, а ему она наложила печать на разум. Он пропал бы без присмотра и ухода.
Его младший сын Андрей тоже жил здесь. Раньше он проживал со своей семьей отдельно, хоть и в двух шагах от них — в самом большом доме, как и подобает правителю маленького царства. Но с тех пор случилось много всего — Алиса, теперь уже бабушка Алиса — заболела и уже не могла ни следить за хозяйством, ни ухаживать за старшим сыном, которого, несмотря на возраст, чаще всего звали просто Гошей.
Андрей же сначала овдовел (его первая супруга Наталья нравилась даже придирчивой бабушке Алисе, а той было очень трудно угодить). Но болезнь, часто навещавшая их, была неумолима… она «сгорела», истаяла буквально за две недели. От этого союза родились двое детей, оставшихся сиротами, хоть и неполными: старшая Женечка, которая с самых ранних лет была умной и рассудительной девочкой, и мальчик Саша, в котором Данилов видел что-то от себя.
Потом сын женился во второй раз, а через пять лет разошелся, его бывшая жена уехала жить с двумя детьми, один из которых был их общим, на другой конец улицы. А Женька и Сашка остались с Андреем, который после этого себя официальными узами больше не связывал. И вот два поколения семьи Даниловых решили снова жить вместе. И съехались под крышей «стариковского» дома, как более удобного и приспособленного для жизни.
Большой Дом вождя теперь использовался только для сбора Совета и иных церемониальных дел. А в остальные дни стоял запертый на ключ.
Конечно, Андрей Данилов не был самодержцем. Все вопросы решал сход, неформальный совет самых старших, мудрых и опытных. Но и его слово весило много. А вот он часто прислушивался к мнению отца. Это именно Александр подсказал сыну идею исхода, всеми поддержанную. Она состояла в том, чтобы переселиться на несколько сотен километров южнее, заодно освободившись от тягостной опеки города Заринска, чей новый правитель очень хотел обложить «вассальную» деревню большим продналогом, от которого она раньше была освобождена.
Подсказал, а теперь начал об этом жалеть. И потому что боялся, и потому что больно было рвать все нити. Те, что связывали его с прошлым, со старым миром, где он был молод и полон сил и надежд.
Старик вскочил, словно от удара током.
«Пойти и проститься с городом».
Да, он должен это сделать, потому что, когда все проснутся, будет поздно. Проститься одновременно с двумя этапами жизни. Этапом довоенным, на который пришлось его прекрасное детство, по недомыслию казавшееся ему ужасным, в этом месте, где цвета золы, пепла и копоти были главными красками задолго до ядерных ударов. И послевоенным, когда он пришел сюда после месячного перехода сквозь ледяную стужу — уже на пепелище, к радиоактивной воронке. Двумя этапами разделенными, словно разрубленная пополам картина, огненной диагональю — днем 23-го августа 2019 года.
В первой из этих жизней он был студентом и аспирантом. Во второй оказался бродягой и воином поневоле. Но все это был он. И все это было уже в прошлом, под которым их исход подведет финальную черту.
Картонная обложка от старой энциклопедии, обтянутая плотной тканью. Прошитый черными сапожными нитками и проклеенный пахучим самодельным клеем корешок. Книгу надо обязательно взять с собой. Это его главное сокровище. В ней все размышления и мысли о человеческой истории. О причинах того, что произошло с миром и людьми.
Плотная бумага уже успела пожелтеть. Основная часть труда была напечатана на пишущей машинке. Только первые десять глав он набрал на компьютере и распечатал на принтере, пока те у них еще были. Шрифты тоже отличались — вначале ровные, как из типографии («печать офсетная», так вроде бы это называли когда-то). Потом косые, словно пьяненькие: где-то слишком жирные, с потеками чернил, а где-то наоборот, бледные, плохо различимые. За время работы он сменил два принтера и четыре машинки — найти новую среди антикварного старья иногда было проще, чем ремонтировать. Чего только не найдешь, проверяя давно закрытые предприятия, заброшенные склады и деревни, вымершие еще до ядерной зимы, в мирное время!
Александр Данилов-старший закрыл книгу и сунул ее в свой рюкзак. Встал, расправил плечи, поднял голову, будто стряхнув с себя многолетний груз. Глянул в зеркало — и остался доволен. Жалости его вид больше не вызывал. Теперь можно пойти и взглянуть на то, что осталось от города его детства, в последний раз.
«Отряхнем его прах с наших ног».
Он вышел, в сенях надел калоши и старую куртку, сунул в карман флягу с водой и кусок хлеба. Ничей сон он не потревожил. Осторожно закрыл за собой дверь и на цыпочках прошел мимо окна кухни. На крыльце он взял свою стариковскую палку (жена упорно звала ее «бадашок»). Путь предстоял неблизкий, вдруг устанет спина?
На жухлой траве лежала роса. С неба слегка накрапывало. В будке сонно заворчала Жучка, но, узнав хозяина, шум поднимать не стала. Он кинул ей горбушку хлеба. Ему самому хватит и маленького кусочка, с годами он ел и спал все меньше.
Так и не встретив никого из соседей, Александр миновал околицу и зашагал в сторону темневших вдали многоэтажных домов, где уже пятьдесят лет никто не жил.
Солнце и ветер звали в дорогу. Пока — близкую, а чуть позже — и дальнюю. Почти как раньше. Только теперь он будет не один.
Глава 1. Младший
В эту ночь ему опять снилась зима. Звенящая пустота, окрашенная в десятки оттенков белого и черного, описать которые словами он никогда бы не сумел.
Во сне они с дедом шли по главному проспекту города, где все то ли умерли, то ли вовсе никто никогда не жил. Заледенелые дома были похожи на скалы, а улицы, обрамленные сугробами — на замерзшие реки между ними.
Кем надо быть, чтоб согласиться жить на такой высоте, где впору селиться только птицам, когда над головой такая масса бетона или кирпича? Сам Сашка, которого в семье все называли «Младший» — точно бы чувствовал себя неуютно.
Но это место не нравилось ему по другой причине. Оно было открыто враждебным, чужим и опасным. Был вроде бы день, но даже свет был холодным, будто доходил до земли, проходя через толщу воды.
