—Надо выйди и осмотреться.
—Ну, выйди и осмотрись.
Его сводный брат Денис, с которым они до этого почти не общались, сразу дал ему понять, что слушаться его не собирается. Он был на два года младше, но на десять килограммов тяжелее, и слыл первым хулиганом на своей улице. И винтовку «Тигр» калибра 7.62 он держал куда сноровистей, чем Сашка свой подарок.
Младшая сестренка Дениса смотрела на них обоих и на их оружие большими круглыми глазами.
Сама Светлана Федоровна — учительница, полная женщина в китайской осенней куртке, единственная из всего поселка красившая волосы перекисью. После смерти мамы, отец прожил с ней всего несколько лет, а после этого, хоть и продолжал поддерживать ее и детей — уже жил всегда один. Ну, разве что встречаясь с этой самой Дарьей. Для своих лет (целых тридцать два!) та выглядела вполне ничего и тоже чем-то подкрашивала волосы. Считать ее мачехой было бы еще смешнее, чем Федоровну. Последнюю дед за глаза называл клушей и говорил, что раньше бы такую даже кройку и шитье не взяли бы преподавать. Сейчас она тряслась, прижимая к себе девочку, и выглядела такой же неадекватной, как дядя Гоша — побелевшая, с огромными, как у ее маленькой дочки, коровьими глазами, полными слез. Обиды на судьбу в них было даже больше, чем страха.
А вот на ее сына, белобрысого, ширококостного пацана с плоским мясистым лицом, паника не подействовала. Или подействовала по-другому. Он злобно озирался. Винтовка в руках ходила ходуном.
Видя, что Денис повесил себе на ремень джинсов ножны с охотничьим ножом, Сашка тоже прицепил на пояс чехол с мачете, на что братец только фыркнул.
—Надо валить из машины,— предложил Младший.— Всех вывести и в лесу пересидеть.
—Ты дурак или нет?— огрызнулся на него Дениска.— Здесь мы под какой-никакой защитой. А в лесу что?
Сговорились на том, что будут по очереди выходить и нести дозор, обходя машину кругом. Второй в то время, пока один обходит, должен был дежурить в люке. Когда настала его очередь, Младший надвинул капюшон и вылез в ветреный осенний вечер. После нагретого салона он показался ему очень холодным. С досадой парень отметил, что «бурубухайка» встряла точно в середину другой колонны — еще довоенной и никуда уже не спешащей. Других повозок из колонны рядом было не видно.
Мысль о том, чтоб сесть за руль и попытаться выехать на открытое место, сразу пропала. Водить он умел, хоть и плоховато. Но глупость этой мысли понимал. Еще привлечет к себе внимание… и очередь из пулемета.
Чертовы ржавые самосвалы — гробы на колесах, хоть и без скелетов за рулем — ушли водители и неизвестно где сгинули. Не меньше четырех штук с каждой стороны почти закрывали обзор на шоссе. А прямо за обочинами — и там, где виднелось кладбище, и напротив него, подлесок разросся так густо, что можно было подвести за хобот слона и они бы его не увидели.
На остальных надежды не было. Гоша забился в угол и тихонько поскуливал, натянув себе на голову свитер на манер капюшона.
Одна Женька была по-настоящему вменяемой. И даже вооружилась пистолетом Макарова. Дядя немного успокоился, когда она погладила его по голове и поставила перед ним миску с едой. Даже высунул голову из свитера, чтоб схватить кусок пирога.
Они начали свой дозор, собираясь менять друг друга время от времени.
Так прошло еще десять минут. В один из обходов Сашке показалось, что он слышит вдалеке нечто похожее на звук мотора, но сквозь частокол деревьев не смог ничего разглядеть.
Случилось так, что оба находились внутри, когда рядом с машиной раздались голоса. Незнакомые. Те, кому они принадлежали, пришли со стороны кладбища, но к живым мертвецам не относились.
—Эй, вы там! Руки в гору и выходите! Считаем до нуля.
Как они подобрались так близко, оставаясь незамеченными?!
Младший оцепенел.
—Я боюсь,— захныкала Машенька.
—Молчи ты, дура,— зашипел на сестренку Денис.— Саня, не стой. Дверь запри.
Младший метнулся к дверце и закрыл ее на засов — обычным металлическим штырем. Сквозь занавешенное шторкой окно он увидел перед «бурубухайкой» силуэты шести или семи человек.
—Э!— раздался снаружи гнусавый окрик.— А ну открывайте, козлы.
—Ложитесь на пол,— прошептал Сашка остальным.
Они не заставили себя долго ждать. Женька убедила пригнуться, а потом и улечься на пол Гошу.
Терпение чужаков, похоже, иссякло.
—Дверь откройте! Вы че, не поняли? Струлять будем.
Звук передергиваемого затвора.
—Не стреляй, Упырь,— вмешался второй голос, грубый и низкий.— Машину не курочь. Она хлипкая. Зубилом поддень, потом выломай. Не сахарный.
—Ну я им жопы на немецкий крест порву,— раздался противный скрежет, острая кромка инструмента просунулась в щель.
Но дверь была совсем не хлипкая — не из алюминия, а из листовой стали. Ее делали, еще когда в деревне баллоны для сварки были. И петли были прочные, а штырь и вовсе не давал сдвинуть ее с места ни на сантиметр.
Выломать ее не удалось, а тот, кого звали Упырем, только надорвался, судя по плаксивому вскрику после третьего рывка.
Данилов подумал, что если дверь все-таки не выдержит, он встретит первого выстрелом картечи в корпус. Если повезет, ему удастся сделать еще один выстрел, а там главное чтоб убили быстро. О других он в этот момент старался не думать.
Но обладатель баса был не так глуп.
—Ну ладно, поиграли и харэ. Открывайте и кидайте наружу стволы. А то сейчас в решето будете.
—Кладите-кладите,— елейным голосом подтвердил тот, кого называли Упырь.— Жить оставим.
Они не подчинились. Не из упрямства и не потому, что у них был план, а оттого, что от страха свело пальцы и парализовало волю.
—По ходу там салабоны,— произнес кто-то третий, с сиплым голосом.
—А будто я не знал… Ну-ка, Упырь, пальни-ка,— приказал бас.— Хоть и салаги, а вдруг завалят тебя, когда лезть будешь.
Если бы Сашка сохранил способность рассуждать, он бы пришел к выводу, что этот у них старший.
Грохот близкой автоматной очереди был не похож ни на что. Сразу около десяти пуль, пущенных веером, проделали полосу ровных дырок в обоих бортах «бурубухайки». Машину они пробили насквозь.
Сквозь дыры в салон проник слабый свет и холодный ветер.
Гоша завыл, женщины и девчонка зарыдали в голос. Даже Женька завизжала и уронила пистолет, зажав уши.
—Следующая пойдет пониже, по ногам. Кидайте пушки, голуби. Больно не сделаем, честно слово.
Сам не отдавая себе отчета, Младший разжал пальцы, и ружье грохнулось на пол у входа.
Вслед за ним, чертыхаясь, положил винтовку Денис.
—Сколько вас там, на х…? Мужчин, я имею в виду.
