Генерал как-то рассказывал своему другу, что так поднялась Британская империя. Сначала обобрав своих фермеров и загнав своих нищих в работные дома (вешая тех, кто не вписался)… потом, дескать, проделав это с половиной Земного шара. И что других рецептов нет. Рождение государства… штука такая. Симбиоз начинается с агрессии, а брак может начаться с принуждения к близости. Мол, все великие государства с этого начинали. Холопство, рабство, bondage, серваж – добрые древние традиции. А после удачных походов на врагов за невольника просили меньше, чем за козу или свинью. Но до изобретения рабства пленных просто резали как скот, а иногда и съедали.
Конечно, Рехабы, колонии-поместья с воспитателями-опричниками будут в сто раз гуманнее этой древней жути.
Генерал старался беречь разум Великого и не перегружать его справочной информацией, которая не имеет отношения к управлению страной. Пусть свою голову монаршую бережет.
–Наши работники живут хорошо и ни в чём не нуждаются. Ошейник легче доспеха воина. Мы, бояре, и наши доблестные опричники берём на себя их заботы. Мустафа Ильясович говорил: бояре – не от слова «бой». Они по-болгарски назывались боляры, то есть те, у кого душа за народ простой болит.
–Да уж,– хохотнул правитель.– Некоторые так болеют, что аж рожи опухли.
Лицо его чуть отмякло, взгляд оттаял. Петраков видел, что старый товарищ рад общению и забыл про время, иначе не посмел бы навязывать тому своё общество. Редко выдавались такие моменты за чередой забот. К тому же Премьер знал, что конец близок.
Посмеялись, выпили немного коньяка, что правитель очень редко себе позволял.
–Ничего,– лицо того снова стало жёстким, как морёное дерево, из которого крестьяне делали деревянные фигурки, хотя им это и запрещалось,– Заставлю тыловых крыс тренироваться и в походы ходить, растрясут жиры. Научились бить поклоны, научатся и под пулями ползать. Только на этот раз грамотнее будем выбирать цели.
Генерал знал, что Большой поход на восток был пробным камнем и головной болью, но после него Уполномоченный охладел к восточным завоеваниям и «провинциям», которые прибытка не приносили. Занялись югом (тут получилось). Потом западом, то есть Подмосковьем. Пробовали и на север. Но там утыкались в пределы.
Надо быть прагматичнее. К чему бесплодные земли, на которые надо тратиться? Тогда, шесть лет назад, все сибирские трофеи – скот (почти весь съели по дороге), сырьё, пленные мастера не – окупили гибели костяка обученных бойцов в снегах. Те очень бы пригодились тут, на юге… хотя бы новые части обучать. Уже после сибирской конфузии несколько отрядов разведчиков сгинуло в уральских горах возле Белорецка. И вряд ли они там с горы сорвались, скорее, их вырезали местные бармалеи, или как их там… Эти уральцы и башкиры с татарами только вид делают, что лояльные. А так у них ножей за спиной хватает.
–Надо тряхнуть жирненьких кабанчиков. Там, где нам по шапке не надают. Ты слышал, что какие-то болотные дикари поставили на ножи Петербург? Ещё месяц назад. Почему до меня такие сведения доходят не от тебя?
–Я собирался сообщить после уточнения,– лицо Генерала стало растерянным, хотя правитель не выглядел сердитым.– Служба радиоперехвата доложила мне с пометкой «слухи». Агентов у нас там нет. Слишком далеко. И не актуально…
–Ты прав. Пёс с ним, с Питером, там только лягушки. Знаю пару городов в Подмосковье, в которых сокровищницы ломятся. И они оборзели, посылают нас… хоть и дипломатично. А ведь мы правопреемники. Можно тряхнуть их.
Генерал сейчас предпочёл бы устойчивое развитие в своих границах, но возражать не стал. Ещё одна крохотная победоносная война не повредит.
–Что касается Рехабов…– заговорил он, стараясь увести беседу в более безопасное русло,– Лет через тридцать «особый порядок» отменим. Вернее, отменят те, кто придёт после нас.
Обиженный взгляд правителя. Не злой, а именно… болезненный.
–Не знаю, как ты, Миша. А я собираюсь быть здесь и через тридцать лет.
–О, конечно,– Генерал позволил себе дозированный сарказм.– Может, и через сорок. Если бог позволит.
–Мне позволит,– отрезал Уполномоченный.
Во взгляде товарища Петраков на секунду увидел незащищённость, будто затронули самую больную тему. Он знал, какую. Великий правитель боялся. Того, чего боятся многие. Но простым людям это скрывать не надо. Не надо изображать бога, вечного и могучего.
И Петраков чувствовал, что его собственная болезнь и немочь раздражают Виктора, напоминая ему…
–А ты плохо выглядишь,– снова отметил Уполномоченный.– Бледный совсем. Возьми несколько выходных. Порыбачь. Если совсем хреново будет… можешь уйти в отставку… но с сохранением обязанностей, из дома будешь работать. Какие кандидатуры предлагаешь? На первом месте этот, как его, Бычок? А, нет, Окурок.
Всё он знал, и ошибся нарочно. Память у повелителя была цепкая и хваткая, может, потому, что была свободна от всяких сложных вещей типа философских трудов, энциклопедий и умных словарей.
–Теперь его зовут атаман Саратовский. Да, это способный командир.
–Больше бы таких. Ему можно доверить более важный пост.
–Если… когда меня не станет, Витёк… из него получится замена мне по военной части. Премьера назначишь другого, а ему можно отдать оборону. И наступательные кампании у него получатся.
Механизм отбора кадров в новорождённой стране худо-бедно заработал ещё четыре года назад. Тот же самый Степан Рябов был поднят из грязи – сын нищего батрака из Новой Астрахани. Но социальные лифты уже заканчивали работу, потому что кого надо уже подняли. От дальнейших перемещений только расшатывалась бы стабильность. Лифты стали выключать. Хотя людей со стороны принимали, появилась шутка в народе, что скоро на важные должности будут назначать с момента зачатия в правильной семье.
–А вот это мне решать, когда тебя не станет,– пробурчал глава государства.– Не отбросишь копыта, пока не разрешу, понял?
–Да разве рак спрашивает?
–Меня спросит! Пришлю тебе нового шамана, мы их часто ловим в Перми, их там пруд пруди, злыдней. Кого сжигаем, кого в клетки сажаем. В лечении они, говорят, помогают лучше, чем церковники. Подшаманит тебя. Да все мы временные. Но надо протянуть, дела свои завершить. А этот Окурок… Саратовский… у меня есть для него задание. Дело национальной, блин, важности. Покажет себя хорошо, продвину. Нет… задвину. Главное – найти чудо-оружие.
«О, господи! Опять он об этом…».
Генерал скептически относился к поискам древнего оружия. Но правитель был на нём всерьёз зациклен. Уже проверили лабораторию «Вектор» в Новосибирске. Ничего не нашли, привезли в качестве трофея кучу пробирок с давно мёртвыми культурами и смешную статую мыши, которая нить ДНК вяжет спицами. Кто-то из разведчиков подумал, что там внутри тайник. Её поставили в фойе лаборатории, которой Востриков заведовал. Хотя епископ Макарий ворчал: «Идолопоклонство».
