А вот и въезд!
Возле чаши высохшего фонтана – метровые буквы на высоком щите.
«Город под защитой
Сахалинского Чрезвычайного Правительства.
Орда – это порядок!»
Внизу буквы чуть меньше, но всё равно хорошо заметные:
«Проходи, гражданин, но соблюдай Закон».
Оставалось понять, кого они подразумевали под гражданами.
Неподалёку кто-то написал русское слово из трёх букв на фонарном столбе. Его закрасили краской, но всё равно можно было разглядеть. И в этом Саша увидел знак, хороший для него,– люди здесь такие же, как и везде, а закон не так уж строг.
Интуиция, говорила, что тут можно затеряться на время. Город хоть и ордынский, и даже именуется иногда, если не врали «апачи», Восточными Воротами, но из разговоров караванщиков он уяснил, что вся стража – местная, значков и нашивок Орды не носит, а подчиняется какому-то Курултаю (человек это или совет?). Город был вассалом СЧП, если говорить языком старых летописей, сама эта форма отношений звалась протекторатом.
Но, судя по всему, без прямого ручного управления. И на это Саша тоже возлагал надежды.
Прежде чем подойти к пропускному пункту, Данилов осмотрел себя придирчиво.
Штормовка была довольно затрапезная, выцветшая, с заплаткой на локте, но ещё крепкая. В таком виде много ходит разного люду по дорогам и пустошам – охотников, рыбаков, пастухов, просто бродяг. Почему-то ему захотелось проверить штормовку на предмет запрещённой символики. Смешно! Символика – это у СЧП. А в Орловке, где он раздобыл свою нынешнюю одежку, какая может быть символика?
Да, у «Йети» были свои шевроны. Отличающиеся от того, что носило заринское ополчение. Когда мстители готовились к походу, кто-то из старших предложил нашить на рукава изображение того самого снежного человека рядом с названием отряда. В целях единения и поднятия боевого духа, ага. По набросанному Пустырником рисунку в заринской мастерской по пошиву и ремонту одежды с энтузиазмом в два дня выполнили этот заказ. Сашка тогда исколол себе все пальцы, пришивая шеврон к рукаву новенького (явно со склада резерва) камуфляжа. Уж очень плотная ткань пошла на основу, похожая на тонкий войлок. Спорол эту штуку Данилов, прежде чем зайти в Еловый Мост. Хотя с его забывчивостью он мог бы заявиться с таким знаком в Калачёвку к штабу Уполномоченного. Ордынцы долго дивились бы его наглости, прежде чем отправить на дыбу, а после посадить на кол.
Пост местной стражи. Флаг на высоком шесте – зелёный, с всадником, отдалённо похожим на статую у реки, только в поднятой руке – сабля, будто он готовится рубить врагов. А вот у двух вооружённых автоматами стражников, которые вышли из будки и отправились в обход,– на предплечьях эмблема со зверем, похожим на хорька. От караванщиков Саша слышал, что это куница, как на довоенном гербе города.
«Полвека жили без гербов,– говорил Дим-Димыч,– но ордынцы сказали, что каждый ихний город должен символику выбрать. Порядок такой. Обхохочешься! Даже „города“, где сто жителей и ни хрена, кроме деревянных сортиров».
Но не поспоришь с «сахалинцами». Не бывает, мол, царств без гербов. Примерно в это время, по их словам, независимые города Урала тоже стали символы выбирать, кто-то – следуя моде, а кто-то – чтобы торговать с Ордой.
На КПП телеги проезжали через арку, поперёк которой был установлен полосатый шлагбаум, а пешие проходили через специальную вертячую калитку. В обе стороны от арки тянулся забор из профлиста, перегораживающий всю широченную улицу. Поверх забора – колючая проволока.
Новое уфимское городище занимало от силы двадцатую часть площади довоенного города. Ещё один КПП находился на севере, а вот с запада и востока в городок можно попасть свободно, никаких ограждений там не было. Только межевая полоса выкопана, и редкие столбики, врытые в землю через каждые сто метров, обозначают границу. Изредка вдоль этого периметра и по берегам рек проходили меланхоличные конные патрули. Лошади щипали траву на ходу, всадники в окулярах бинокля выглядели смертельно скучающими.
Можно выждать и проскочить, но Саша решил быть законопослушным. Пора получать опыт общения с силовиками. Ведь говорить с власть имущими, обманывать или подкупать ему теперь придётся чаще, чем видеть их в перекрестье прицела.
На крыше пропускной будки (окна зарешечены и имеются щели, похожие на бойницы)– большие круглые часы со стрелками. Саша умел определять время по часам. По дороге сюда он видел крестьян, которые вполне обходились без точного времени. Но Сибирская Держава была более развитой, а он всё-таки – сын местечкового вождя.
До открытия – полчаса, но очередь уже собралась. Человек пятьдесят, десяток телег. Вереницей стоят и люди, и животные, причём последних больше. Козы, овцы и несколько тощих коров и лошадей ведут себя смирно. «А ведь многих из них зарежут в этом городе,– догадался Саша,– Но они этого не знают».
Орловцев в очереди не оказалось. Успели вчера проехать, сволочи.
Из будки вышел сонный небритый главный стражник, в синей рубашке и форменных брюках, фигурой похожий на борова, а не на куницу, пересчитал людей и спрятался в тень. Под аркой встал второй, такой же толстый, к нему присоединились двое с автоматами.
Солнце жарило всё сильнее, несмотря на то, что было ещё утро.
Из книг и фильмов Саша представлял себе психологию людей, облечённых хоть какой-то властью. Главное – не показать им, что боишься. Иначе или прогонят или ещё хуже – «заметут» для разбирательства.
Идти так, будто право имеешь, сделав морду тяпкой. И, понятное дело, выполнять все требования. Он честно скажет, что тут впервые, заплатит всё, что полагается, даже даст себя обыскать, если надо. Людей много, особого внимания тощий подросток в штормовке не привлечёт – вон стоят пастухи его возраста. Но если начать трястись и бледнеть… конец. Сразу руки заломят.
Саша решил сначала поглядеть, как проходят другие.
Досмотр начинался. Первый желающий попасть в город зашёл под арку. Стражники сделали знаки дубинками, чтобы очередь подалась назад, не наседала.
–Кто такие?– спросил страж… У него было своеобразное произношение. Не акцент, нет. Просто чуть необычное.
–Ауыл Кашкалаши. На базар,– слегка поклонился пожилой мужчина с таким же говором, в тёплом кафтане. На телегах, которые подтянулись поближе к шлагбауму, сидели его односельчане. Все в шапочках (вроде они называются тюбетейками), круглолицые, скуластые, чуть узкоглазые. Но эти на индейцев не похожи. Тоже степняки, но другой фенотип. За телегами несколько подростков гнали небольшое стадо.
–Лады… базара нет, заходите,– усмехнулся своему каламбуру охранник – Проезжайте, гости дорогие.
Позади обозников толпились мужики в серых рабочих костюмах. Их рюкзаки и вещевые мешки были туго набиты. В руках они держали палки с крючками на конце, вроде багра. Такой палкой удобно и копаться в куче мусора, и отбиваться от разбойников. А ещё можно опираться на неё во время долгого пути. К рюкзакам были привязаны короткие лопатки, а у одного – кирка. Трое прикатили тележки, набитые всякой всячиной. От Дим-Димыча Саша слышал про находчиков и сейчас понял, что эти люди – они и есть. В разных краях по-разному называли поисковиков, роющихся в развалинах,– сталкерами, старателями, доставщиками… Даже «яндексами».
