И правильно боялась. Младший чувствовал себя так, будто всё это происходит не с ним, будто он наблюдает за собой со стороны. Он не чувствовал раскаяния. Не сожалел о содеянном. Не думал, что совершил предательство. Предать можно своих. Он за свою жизнь убил людей больше, чем находилось в этой комнате. Но никогда при этом не был настолько… не в себе.
Он вспомнил, как Живорез повернулся в последний момент, глаза его стали размером с крупную монету-питерку. Пришлось действовать быстро.
Именно с него Александр и начал, отсекая по три патрона. Пистон, не успев ничего понять, получил пули в спину, в шею и в голову. Пузырь всё понял, но был слишком неповоротлив. Ещё три достались Богодулу.
Но тот не умер сразу и не испугался, а успел прыгнуть к убийце-ренегату, как был, без штанов. Добивать его пришлось почти в упор, потом стрелять уже в ползущего. После этого Дядька не мог больше ползти, но и не умирал. Пришлось приложить прикладом по лысому черепу – не для того, чтобы избавить от мучений, а чтобы не видеть, как он бьётся в агонии. Сашу передёрнуло от противного хруста, и всё затихло. Даже девчонка заткнулась. Только сейчас до Саши дошло, что всё это время она пронзительно верещала. И в этот момент он услышал голоса. Ещё на улице, но они быстро приближались. Все должны были услышать выстрелы. Он весь поселок на уши поставил.
Снаружи у главного входа стоял на часах боец. Но в здание не спешил врываться.
–Быстро вали отсюда!
Нет, она не похожа на Киру…
По фигу. На всё. На всех.
«Что со мной сделали? То же, что с ней, только морально».
–Через заднюю дверь уходи, там никого нет,– сказал он, хотя не был в этом уверен. Просто надо же на что-то надеяться. Поста там точно не ставили.
Она медленно поднималась. Даже не пыталась прикрыть наготу. Как зверюшка.
Выходит, любой человек в состоянии сильного стресса возвращается назад, к истокам.
–Вали, вали быстро! Прячься в какой-нибудь ваш схрон, получше прячься, чтоб тебя…– он кинул в девчонку что-то из её тряпок. Она машинально поймала, прижала всё к груди и тут же побежала, как заяц.
Младший выдохнул. Натянутые нервы расслабились, и он почувствовал что-то похожее на апатию. Наверное, отходняк после выброса адреналина. Как пьяный. Ощущение нереальности стало таким, что всё напоминало мультик. Но уже не трясло, и то хорошо.
Времени подумать, что делать дальше, не было. Выйти и заорать, что напали оборвыши? А пока все ищут врагов, прочёсывают дом и готовятся к бою – тикать?
Поджечь тут всё? Не успеть. Да и что это даст? Пока они действительно думают, что напали оборвыши. Но быстро разберутся.
Он стоял один посреди комнаты, залитой кровью, с ещё горячим автоматом, из которого убил четверых сослуживцев, причём один из них – унтер-офицер, и думал, как жить дальше.
Это не было помутнением рассудка. И если говорить о Богодуле, он давно фантазировал, как его уничтожить. Остальным досталось за компанию, хотя они… кроме, пожалуй, фельдшера, были засранцами. Тот был гадом только по должности. Нейтральным. Нейтральные – гнусная порода.
Не жаль ни грамма никого. Не сорвало клапан. Сорвал его себе сам.
Запах гари – теперь не только от плоти, но и от сгоревшего пороха, стал гораздо сильнее. И мешался с запахом крови, содержимого внутренностей.
Выбежал в коридор, начал спускаться… и ещё на лестнице между этажами услышал топот на бетонной площадке перед крыльцом. Похоже, часовой не решился зайти один, ждал подкрепление.
Хотя инстинкт побуждал бежать обратно, Младший преодолел себя и метнулся вниз, вроде бы туда, откуда шла опасность. Вот и первый этаж. Толкнул ближайшую дверь – слабый проржавевший замок просто вылетел – и спрятался в каморке, где стояли какие-то ржавые лопаты и грабли.
Трое или четверо «котов» пронеслись мимо прикрытой им за собой двери. Вот их ботинки прогрохотали вверх по лестнице. Они не переговаривались, сохраняя угрожающее молчание. Но вскоре со второго этажа послышался отборный мат, полный не то злости, не то страха.
А Младший в это время, уже слыша приближение к зданию новой группы, вылез через окно каморки, где вместо стекла была фанерка.
Он успел увидеть, что задняя дверь приоткрыта. Значит, свалила. И планировку здания знала. Ну и с богом. И плевать на всё.
Сам он тем путём не пошёл, но вылез на той же стороне. Там раскинулся заросший палисадник, где когда-то были клумбы, а теперь высились колючие заросли. А уже оттуда ему удалось, сдерживая первое побуждение – бежать!– незамеченным доползти до ближайшего сарая.
Какое-то время спустя Саша лежал в траве возле железнодорожной насыпи. Мокро, холодно, противно. Мошкара наконец-то его заметила. Старался не отсвечивать, слиться с колючими зарослями. Иногда осторожно выглядывал. Видел беготню в посёлке, слышал громкие крики.
Искали. Понятно, кого.
В здание, где произошла бойня, вбегали бойцы, потом выбегали. Чуть позже начали выносить тела. Несколько человек стояли на часах, но большинство перемещались по деревне и действовали вроде бы осмысленно: обыскивали по второму разу дома, кружили по зарослям. Но всё это выглядело бестолково.
«Они не понимают, что произошло. Скорее всего, решили, что пленную кто-то освободил. Хотя за бригадирами такого гуманизм не водится, те и куда более ценными кадрами жертвуют… А так как твоего тела нет, напрашивается вывод, что тебя захватили. Им в голову не может прийти, что это сделал ты. Один. Без причины».
Молчун лежал, думая о превратностях судьбы.
Если бы он убежал вместе с девчонкой, можно было попросить отвести его к Кирпичу. Он слышал о перебежчиках с Острова, которые уходили на болота. Такими становились не только гражданские, холопы и слуги,– даже из «котов» и «енотов» человек десять за всё время убежали. Большинство из них, скорее всего, были повешены после пыток, но кое-кто устроился. Некоторых потом видели в рейдах – на той стороне.
Но Сашу такой вариант не прельщал. И вообще, это противостояние – свадьба жабы с гадюкой. Девчонка уже далеко. Возьмут её «коты», случайно пристрелят свои… или прибьют, посчитав завербованной… от него совершенно не зависело. И мало его интересовало. Запал прошёл, жалости даже на себя не хватало. Хотелось, чтобы все отстали.
Хорошо хоть успел подобрать автомат, кажется, Пистона. С полным магазином и прикрученным изолентой вторым «рожком». Хотя понюхавшие пороха ветераны отряда, услышав это слово, ворчали, что рожок бывает с мороженым или для обуви. Что ж, покойному Пистону теперь автомат не нужен, а Саше он очень даже пригодится. И лишний магазин лишним не будет.
А то был бы сейчас ещё и безоружный. Снова, в который раз, он остался ни с чем. И что теперь делать? Как вернуться в город, забрать своё и закончить все дела? Совсем не хочется туда возвращаться…
Выйти сейчас, как ни в чём не бывало? Мол, чудом в живых остался, был захвачен, сбежал? Можно описать тех, кто якобы убивал бравых карателей. Нет, лейтенант не дурак. Будут допросы со спецсредствами. Его расколют.
