–Вот извращенец старый. Узнаю Дядюшку. Ну, а дальше что?– во взгляде Чёрного не было ни грамма подозрения.
–Когда побежал поручение исполнять, запнулся, упал, ударился головой, вырубился. Очнулся – кругом оборвыши. Понял – всё, хана «котам», апокалипсец пришёл. Немного полежал ещё, потом полз, потом крался, потом – бежал.
Чёрный доброжелательно смотрел на Сашу, слушая его сказку.
–Повезло тебе, в рубашке родился…
А Альберт похлопал по плечу.
–Да ладно. Даже если ты зассал, а не отключился… это не позор. Тут реально можно всё забыть. Не терзай себя.
Саша и не собирался, только хмыкнул.
–Так что там с Дядькой-то?– Младший постарался изобразить вежливый интерес.
–Убили Богодула и компанию,– кратко ответил Чёрный.– Ещё до атаки. Тебе повезло конкретно. Диверсанты, поди.
–Пиндец,– только и ответил Саша, сделав вид, что опечален.
–Да уж… А кого не грохнули – тех сейчас пытают. Но нам их не спасти. Свои бы шкуры сохранить… Внешних – целая армия. Идём. К утру, если повезёт, доберёмся. Пойдем вдоль ЗСД. Скоро болота кончатся.
Долгое время шли молча. Потом Чёрный заговорил, словно вдруг вспомнил что-то важное:
–С нами в подвале сидел через перегородку какой-то питерец. Важный, толстый. С гривой волос. Я сначала подумал, что это – женщина. Видно, над ним уже поработали. Он всё время причитал, а оборвыши заходили ему добавить, чтоб заткнулся. Потом увели с концами. Я его где-то видел.
–А это не мажордом Кауфмана?
–Точняк, он. А ты его откуда знаешь?
–Да так, видел на каком-то банкете,– сквозь зубы произнёс Саша.
Мажордома Баратынского он узнал даже по этому короткому описанию. Но как тот здесь оказался? Зная оборвышей, можно быть уверенным, что потомок герцогов или баронов принял мучительную смерть. А уж фальшивая его родословная или нет, теперь не важно.
–Это большая шишка. Правая рука Кауфмана,– объяснил непонятно зачем Сашка.
–Капец тогда Кауфману. Все его тайны узнают дикие. Да и пёс с ним.
«Капец не восточному магнату, а всему городу»,– хотел сказать Сашка.
Но удержался. Понял главное. Внешние идут на город. Вот зачем они собрали такую ораву. В общем-то, это давно ожидалось. И неважно, похитили правую руку Кауфмана из его особняка или прямо из Дворца. Или он сам пришёл в болота, чтобы выболтать секреты, но не сговорился о цене. Они идут! По спине должны бы сейчас побежать пресловутые мурашки… но Саша понял, что ему и это безразлично.
«Еноты» с оборвышами заодно. Или используют, но надеются предать. А оборвыши их опередили, раз не стесняются пытать кауфмановского эмиссара. Но и на это Саше сейчас плевать. Чума побери их всех.
Какое-то время шли молча. Сделали краткую передышку, выбрались из болота на сухое место. Эстакада по-прежнему прикрывала их от взглядов и от дождя, который капал сначала еле-еле, но сейчас решил превратиться в ливень. Тем лучше. Никто не станет их преследовать.
–Да уж, подловили нас,– выговорил с трудом Чёрный и закурил, прикрывая огонёк.– Кажись, только мы ушли. Везунчики, блин. Сюда надо целым полком ехать. Я ещё до отправки слышал, что мы – только авангард, что все «коты» пойдут сюда, даже тыловиков вооружили. Не знаю, правда ли это, вышли они или нет. Но здешняя сила перемелет всех, и «енотов» впридачу. Съест и не подавится. Особенно теперь, с нашими «Тайфунами». Думаю, оборвыши собирались напасть ночью, но кто-то не сдержался, и начали раньше.
–Ну, пошли город спасать,– бросил Саша, не подумав.
Но, видя, что на него смотрят как на идиота, поправился:
–Шучу. Идём спасать свои шкуры. Там всё равно безопаснее.
Эстакада, как гигантская расчёска с зубьями-опорами, протянувшаяся, насколько хватало глаз, делила болота на две части. До побережья отсюда не так уже далеко. В ясную погоду они смогли бы увидеть на западе блеск воды. Но даже здесь, в двух шагах от залива, вместо морской свежести дышать приходилось испарениями гниющей растительности.
Озеро Сестрорецкий Разлив справа от них плавно перешло в большое болото, которое до войны было куда меньше, если вообще было.
Теперь оно было даже глубже, чем то, которое образовалось на месте городских отстойников. В грязи, как поплавки, торчали машины, мотоцикл и даже парковая скамейка. Но много было мест, где скрыло бы с головой даже слона.
Сильно устав, ненадолго остановились передохнуть и вылить воду из ботинок под упавшей секцией дороги, где их было не видно со стороны. Костра не разводили.
–Где-то тут Ленин скрывался,– услышал Саша голос Чёрного.– Лейтенант рассказывал.
–В болоте?– переспросил Альберт.– Или под этим шоссе?
–Нет, в шалаше. Балда. Ох ты и деревня… А ведь это тот чувак, в честь которого Петербург в древности назывался,– произнёс венесуэлец и изобразил голос почившего командира роты.– «Не знать истории… Что будет, когда уйдут последние старики? Сами в дикарей превратитесь. Вы не лучше оборвышей. Манкурты, мля».
–Да, такой был лейтенант. Не знаю, кто такие манкурты, но помянем. Когда дойдём. Тут пока только болотная вода.
«Садист, сноб и пустышка он был. Вот и всё».
Саша поморщился. В отличие от Богодула, лейтенант был почти человеком, ничего плохого от него Александр не видел до этого самого случая с пленницей. Но всё равно. Зазнайка, жмот и эгоист. А ещё их упрекал, обвинял в безнравственности. Впрочем, такие обычно и учат. Злорадства не было. Смерть всех уравнивала, и надо ещё убедиться, что сам от неё ушёл.
Дальше пошли молча.
Саша помнил эти места. Он как-то пытался пройти тут пешком, со стороны города. Поверху, по надземной дороге. Если затащить туда машину, можно даже проехать… пару километров. Асфальт или бетон, уложенный на шоссе почти шестьдесят лет назад, был до сих пор гладким. На этом городе древние власти страны не экономили, как и на Москве, и многоуровневая развязка даже сейчас выглядела футуристично и грандиозно. Тут уже были не просто восьмёрки, а сложные петли. Значит, до Питера уже недалеко.
Фонари, похожие на шеи диплодоков, когда-то освещали эти сухопутные мосты даже ночью.
Вся обращённая к побережью сторона во многих местах обвалилась в момент Удара, вместе с машинами, которые находились на этом «мосту». Но ещё хуже пришлось тем, кто был внизу, когда сверху падали тяжёлые конструкции – балки, плиты, опоры, погребая под собой автомобили и людей. Кого-то из водителей и пассажиров расплющило сразу, а кто-то долго и мучительно умирал под завалами.
Среди этих топей ориентиром оставалась только сама эстакада, в тени которой они старались держаться. Без неё они бы, конечно, не заблудились, но могли потерять время. Саша уже немного очухался, поэтому вёл себя, как ни в чём не бывало. Он не имел ничего против людей, которые сейчас шли рядом. Эти более нормальные, чем те, кого он… покарал. Да и идти до Острова всё равно лучше не одному. А о том, что он сделал, не узнает ни одна живая душа. Спасибо оборвышам.
