Она была явно удивлена. А ещё напугана. И не только тем, что творилось за окном, но и его появлением,– Я… я так рада, что ты пришёл. Думала, тебя убили.
Ой ли? Может, он и плоховато понимал других, но ему хватило ума сообразить, что радости в её голосе мало. И ведь даже не удивилась его наряду. И не бросилась на шею. Интересно, где Абрамыч? И кого она ждала, подглядывая в окно? Неужели Сашу?
Младший понимал, что должен предложить ей бежать вместе. Или хотя бы вывезти в более безопасные поселения на побережье и там оставить. Но уже знал, какой будет ответ… Она останется. Тут её дом.
И когда она так скажет… что будет с ней дальше – уже не его проблемы. Этот груз с плеч можно снять. «Добби свободен»,– вспомнилось из какого-то фильма.
В голове вертелись разные варианты прощальной фразы, пока он садился, не спрашивая разрешения, за стол.
«Ты хорошая, но нам теперь не по пути… Там, куда я пойду, мне будет проще, если не придётся за кого-то бояться… Так будет лучше для нас обоих…».
Нет, всё глупо. Надо как-то по-другому. Но, пока он думал, девушка его опередила.
–Я давно тебе хотела сказать…
–Знаю. Ты со мной потому, что хотела освободиться от опеки отца. И не нашла никого получше. Ну и что? Сейчас это не важно. Какие нафиг «люблю – не люблю»? Там на улице апокалипсис. Надо решать…
–Вот я уже и решила,– в голосе её действительно решимости было больше, чем у него. И ему это не понравилось. Он вообще не любил слишком решительных людей. Они почему-то всегда оказывались сволочами.
–Что решила? А!– вдруг хлопнул себя по колену Александр,– Понял. Расскажи мне про ваших новых друзей. Я прав?
Его шарахнуло осознание. Так вот кого тут ждут. Не любовника, не другого кавалера. Всего лишь небольшая история со шпионажем и предательством. Так типично для этого места.
Он не смог припереть её к стенке. Ответ у неё был готов. И пока Анжела не заговорила, Младший допускал, что мог ошибаться. Что дует на воду, всю жизнь обжигаясь.
–Саша, дай объясню… Кирпич – нормальный мужик. Простых людей не тронет. А вот всем, кто служил магнатам, капец. Но тебя он, может, и простит. Мы за тебя попросим, честно-честно. Или уходи. Откуда у тебя эта куртка? Симпатичная.
–Дали поносить.
Да, он угадал.
Что она понимала под словом «нормальный», Младший не успел переспросить. Потому что раздался знакомый чуть картавый голос, за который Абрамыч-Андреич и получил своё прозвище:
–Нет, доча. Никто уже никуда не пойдёт. Большой бригадир Кирпич… да продлятся его дни… хочет их крови. И платит за каждого сраного «кота» хорошие бабки.
Младший увидел наставленное на себя ружьё.
–Поднимите руки, молодой человек!– а он ведь и не услышал, когда её отец вышел из соседней комнаты.– И автомат положите. Вот так… Мы, конечно, были деловые партнёры, но это в прошлом.
–Папа…– глаза Анжелы округлились и наполнились слезами. Явно испугалась развития событий.– Ну я же просила.
–Молчи. Я лучше знаю. Иди в комнату и жди. А лучше найди верёвку, ласты ему связать.
На несколько секунд она застыла. А потом, медленно, как манекен, переставляя ноги, прошла прочь из комнаты. Выполнять приказ отца. Странно было бы ждать чего-то другого.
–Всем, кто служил магнатам… амба,– повторил Абрамыч. Это старинное слово означало на сленге моряков то же самое, что «конец».
–Можно подумать, ты сам им не служил. Или ты уже давно двойную жизнь ведёшь, а?..– в свою усмешку Молчун постарался вложить всё презрение.
–Я-то? А это уже не твоё дело… покойничек. А ты умный. Жаль, в могилу этот багаж унесёшь.
–Вы сбрендили? Никаких «бабок» Кирпич вам не заплатит. Он вообще никому не платит, просто берёт, что нужно. Так по их понятиям делается. Для него люди – это только свои, с которыми он в походы ходит. А вы – фраера, корм, мясо…
Саша не договорил, получив размашистый удар в подбородок. Прямой правой у бармена был совсем не слабый. Младший почувствовал, как клацнули зубы, а перед глазами всё начало плыть.
Это вы умеете, гады. Этому вы с детства учитесь.
«Надо терпеть. Сделать вид, что я слабее, чем я есть».
–За твою голову Кирпич даст не денег,– произнес Абрамыч (ружьё он не выпускал).– А новую жизнь. Давай сюда грабли, тока без глупостей. Анжела, ну тащи хоть капроновую!
Та мешкала, стоя в дверях. На Сашу старалась не смотреть.
–А ты видела, что ваши друзья там творят?– заговорил Младший, обращаясь к ней.– Видела? Наши проходили мимо бара. Там резня. Перед зданием висят человек пять. Это те, с кем ты работала?
–Она тебе ничего не скажет,– ответил Абрамыч.– А я скажу. Так было нужно, парень.
Есть такая фраза у них.
И тут Саша убедился окончательно. Старикан не просто держал нос по ветру, не просто был приспособленцем. Он был информатором Кирпича и гостей из-за Поребрика. Может, не единственным, а одним из. Но давно.
–До тебя плохо доходит, зятёк. Я там был. Студента сам грохнул. Нечего было пытаться тревогу поднять. А Каринка на Кауфмана стучала. Тоже заслужила. Пигалица эта мелкая из новеньких просто под руку подвернулась. Надо было молчать и давать старшим то, что они требуют. Но её… это не наши. Это другая ватага, бригадира Рашпиля, хоть он тоже под Кирпичом ходит… Да, самых ретивых долбонавтов Кирпич лично накажет. Он крутой… но справедливый. Настоящий пахан. Перешёл бы ты к ним, был бы человеком. А теперь… за упырей шею сломаешь. За жирдяя с цепью на брюхе.
–Да я их, и вас тоже – в гробу видал.
–А вот это зря. Есть разница. Тут жили по беспределу. А снаружи – по правде! По понятиям. Всё, что нам вливали в уши через радио,– враньё. Там живут люди. Получше, чем здешние. Чем питеры. Я уже старый,– сказал Абрамыч.– Я за себя не боюсь, зачем мне бежать? Завтра тут начнётся совсем другая жизнь.
«Ты что, столбом ушибленный? Какая жизнь?! Ты был на материке? А я прошагал его не вдоль, так поперек. Конечно, там живут люди. Несчастные. Но правят ими такие же уроды, как магнаты. Только помельче. Я видел везде или паханов, атаманов и их боевых рабов. Или терпил, которых доят и режут. И везде с наслаждением бьют слабых и чужих. Какими вы для бригадиров и будете. Никакой другой жизни нет!».
Но, конечно, это был внутренний монолог. Саша не собирался изображать из себя пионера-героя, у которого враги пытаются вырвать Главный Секрет.
Лучше играть слабачка и тюхтю. Не раз и не два прокатывало.
–Дайте уйти. Я не вернусь.
Значит, шпионом был бармен. И не только он. Многие в Питере не просто симпатизировали Кирпичу, а ждали его, как избавителя. Что-то подобное было и в древней истории, и в более поздней, и в самой новой, послевоенной.
–Поздно, батенька. Сейчас ручки свяжем. И тебе покажут, что смерть ещё надо заслужить… Ну, где там верёвка?!
