Надо сказать, что еще в прошлом году из Гельсинфорса через Або до Ништадта была проложена узкоколейная железная дорога, и даже три мили уложены в сторону Бьернеборга, но из-за начала восстания строительство железной дороги вдоль Ботнического залива до Торнеа было остановлено, а в самом Ништадте оказались огромные запасы рельс и шпал, прочего железнодорожного оборудования. Вскоре сам город, как и окрестности были очищены от местного населения, которое почти полностью было отправлено в Гельсинфорс. В моем распоряжении были три бригады: 1-я бригада особого назначения, которой командовал генерал Воронцов-Дашков, бригада морской пехоты Балтийского флота, которой командовал полковник Григорий Николаевич Казбек, 2-я гренадерская бригада генерал-майора Николая Дмитриевича Татищева, артиллерийская бригада, казачья бригада, железнодорожная дивизия, 1-я дивизия бронепоездов. Моим соседом в Або был гвардейский корпус под командованием легендарного генерала Гурко. С восточных границ княжества сосредотачивался 1-й Сибирский пехотный корпус под командованием генерал-лейтенанта Эдуарда Карловича Деллинсгаузена, причем его 1-я Сибирская дивизия сосредотачивалась в районах Выборга и Гельсинфорса. Этот корпус фактически состоял из егерских полков, каждый из которых включал в себя сибиряков, большей частью охотников, привыкших к суровым зимним условиям. Его еще называли иррегулярным корпусом, ибо все солдаты и офицеры его имели весьма своеобразную форму, совершенно не напоминающую военную. Скорее всего они все походили на промысловиков, да и вооружены многие были привычным им оружием, чаще всего берданками. Говорили, что самых метких и опытных стрелков сводили в особые группы и вооружали какими-то редкими винтовками с новыми прицелами, позволяющими уверенно убивать врага на расстоянии в версту. Но именно этот корпус должен был обеспечить замирение восставшей Финляндии.
Первого декабря, строго по плану, отряды разведчиков вышли на лед Ботнического залива, их целью было обеспечить работу железнодорожников, которые стали прокладывать узкоколейку прямо по льду. Было привлечено огромное количество работников, которые укладывали шпалы и рельсы, крепили их, связисты устанавливали крепление для линии телеграфа, Направление линии шло почти точно по прямой до города-порта Евле, где была железнодорожная ветка, почти не было войск. Надо было проложить почти полторы сотни верст временного пути (примерно 230км). Невиданное в мировой практике строительство в общей сложности заняло пятнадцать дней. 12 декабря первые отряды бригады Воронцова-Дашкова и морские пехотинцы двинулись по проложенному пути, используя коней. Оружие, артиллерию и боеприпасы перевозили в вагонах при помощи тех же трудяг-лошадей, 22 декабря рано утром морпехи внезапным ударом взяли на абордаж вмерзшую в лед и превращенную в береговую батарею канонерскую лодку «Евле». Небольшой гарнизон и полиция этого небольшого захолустного шведского порта пребывала в полном замешательстве: никто не ожидал появления тут русской армии! Небольшой гарнизон состоял из двухсот рекрутов, которых совершенно недавно призвали на службу. Оказать сопротивления они попросту не могли. Для нас приятной неожиданностью стало то, что почти вся кадровая армия (более восемнадцати тысяч человек) была переброшена в Финляндию, для организации финских вооруженных сил, для планируемого по весне наступления. Пока морпехи занимали порт и ключевые точки города, осназовцы организовали его плотную блокаду, перерезав телеграфную связь. Опять-таки, сыграло свою роль и отсутствие русских дипломатов в шведском королевстве: 21 утром ультиматум императора Михаила II был передан послу Швеции в Берлине. В нем указывалось, что если он не будет принят, то военные действия начнутся в четыре часа утра 22 декабря. Они так и начались! Атакой и захватом Евле. К сожалению, гвардейский корпус Гурко опоздал, он подошел к Аландам почти что ночью, и штурм шведских позиций предпринял рано поутру. Если в моем распоряжении была железнодорожная колея с вагонами с военным имуществом, то у Гурко в качестве резерва по снабжению был только транспортный корабль «Меркурий», вмерзший в лед в десяти милях от Аландских островов. Его несколько раз пытались захватить потомки викингов, но пулеметы и трехдюймовка на транспортнике быстро остужали «горячие шведские головы». Продовольствие, боеприпасы, печки и палатки для обогрева солдат и офицеров — этого всего на «Меркурии» было в достаточном количестве. Но слишком близко к островам, захваченным неприятелем. Поэтому гвардию шведы встретили на позициях. Там был сосредоточен один из регулярных пехотных полков с приданными ему тремя тысячами плохо обученных рекрутов. Хорошо, что артиллерия на Аландах была представлена двух- и трехдюймовыми «бофорсами», а тяжелые орудия там еще не установили. Если бы там была даже одна батарея шестидюймовок, способных проломить лед залива, сложно себе представить, насколько сложной была бы операция по захвату островов.
В свои семьдесят три года я не был уверен, что смогу сделать дли Империи еще что-нибудь значительное. У любого человека есть предел сил и здоровья. Я, наверное, еще не подошел к этому пределу. Переносить тяготы этого похода было испытанием куда как более сложным, чем даже бои под Плевной. За мою жизнь я прошел через множество сражений, начинал воевать на Кавказе против диких горцев, умирял Польское восстание в шестьдесят третьем, и венгерское восстание сорок девятого. Меня миновали бои Крымской войны — в то время я командовал одним из отрядов, который отвечал за оборону побережья Балтики от вражеского десанта. Зато в Турецкую пришлось повоевать, очень серьезно пришлось. Меня назначили командовать гренадерским корпусом, лучшими частями тяжелой пехоты в русской армии. А потом случилась Плевна, где мне пришлось сыграть свою немалую роль в поражении неприятеля. Никогда еще я не был настолько поражен стойкостью и отвагой русского солдата, его мужеством и смекалкой! Но то, что происходило сейчас — это было вообще за рамками известного мне… я считаю это истинным чудом: тысячи простых людей — рабочих и крестьян быстро проложили временную железную дорогу, которая должна была стать линией снабжения всех наших войск в Швеции! Да, удивительным было то, с какой энергией взялся за эту работу Самуил Соломонович Поляков, представитель частного капитала, но именно его умение строить быстро, решать сложнейшие задачи по снабжению армии строителей и доставке материалов на нужное место в нужное место. И все эти задачи были подготовлены заранее! Фактически, я командовал только войсками, в тоже время лично начальник Генерального штаба Ванновский занимался решением задач обеспечения всей зимней кампании!
25 декабря узкоколейку соединили с железнодорожными путями в Евле. Этот неблизкий маршрут был выбран из-за того, что трасса шла по прямой, кроме того, в Евле была возможность вывести полотно на берег без особых проблем — пологий берег и небольшой перепад высот облегчали нам задачу. В самом городе были захвачены местные паровозы, а броневагоны уже стали поступать на станцию, где из них формировали первые бронепоезда. Было решено создать четыре легких бронепоезда и два тяжелых. На тяжелых установили по два шестидюймовых и два пятидюймовых морских орудия, на легких — по две морские трехдюймовки. Все поезда имели пулеметы Максима, десантную группу, вагон с оборудованием, который должен позволить отремонтировать путь, если он будет взорван либо поврежден еще каким-то образом! 26 декабря первый отряд моего корпуса: два легких бронепоезда, один тяжелый «Илья Муромец» и бригада осназа выдвинулись на Стокгольм, к которому подходили гвардейцы Гурко.
