В цехе об этом болтали. Но про Уэйна не говорили ни слова. Всех больше заботили потопы, эвакуация и… стоп.
–Он умер?– переспросила она.
Они кивнули.
Ржавь. Как она должна была реагировать? Обрадоваться? Убийца отца наконец мертв. Ей стоило быть вне себя от радости, не так ли?
Но она ощутила смятение. Она по-прежнему злилась на него. От этого никак не избавиться. Отчасти чувствовала облегчение. Но по большей части… сожаление. Ей было жаль, как все обернулось. Жаль, что давно затянувшиеся раны все равно изредка ныли. Она жалела об ошибках, которые не всегда оборачивались чем-то хорошим – чаще наоборот. Но теперь она понимала, как эти ошибки случались. Даже самые серьезные.
Высокий мужчина выложил на единственный в комнате стол толстую папку.
–Приступим?– спросил он.
–Приступим к чему?– тупо спросила Ольриандра.
–Мисс Ольриандра,– сказал коротышка,– вы главный наследник господина Уэйна.
–И сколько мне перепало?– усмехнулась она.– Три шарика жвачки и неоплаченный барный счет?
–На данный момент,– ответил высокий,– двадцать миллионов боксингов в ликвидной валюте и контрольные пакеты акций в нескольких крупных холдингах, суммарно оценивающиеся приблизительно в сто миллионов.
Несколько секунд в комнате было слышно лишь сопение Рури, после чего девочка высморкалась в рабочий комбинезон Ольриандры. Та даже не заметила.
–Я верно расслышала? Сто двадцать миллионов?– прошептала она.
–Плюс-минус в зависимости от состояния рынка,– ответил высокий.– Господин Уэйн грамотно – я бы даже сказал, гениально – инвестировал средства. Вопреки расхожим представлениям. Его сделки обеспечивались значительным количеством алюминия. Вложиться шесть лет назад в электротехнику, промышленность и энергетику – это оказалось мудрым решением.
–Прошу вас.– Коротышка придвинул ей стул.– Присядьте. Нужно обсудить кое-какие детали.
–Сто двадцать миллионов,– повторила Ольриандра, тараща глаза и едва соображая.
Ее долг за прогоревшую художественную студию составлял меньше десяти тысяч.
–Да,– сказал высокий, выкладывая бумаги.– По нашим оценкам, вы войдете в четверку богатейших людей города.– Он посмотрел на нее.– Впрочем, вам достанется не все. Господин Уэйн распорядился выделить определенные суммы на иные нужды. Но в сумме это составляет менее пятисот тысяч боксингов. Все остальное – ваше.
Ольриандра едва не сползла со стула под стол.
–Он передал это для вас.– Коротышка протянул ей записку.
На заляпанном листке бумаги от руки было написано всего одно слово.
«Прости».
Если бы этим можно было все объяснить. В порыве чувств Ольриандра взяла записку и прижала к груди. С этими деньгами она сможет перевезти в Элендель семью. Решить их проблемы. Подарить им ту жизнь, которую обещала, когда они вложили все, чтобы отправить ее учиться в столицу.
Рури схватила записку и измазала зубной пастой.
–Что это за «иные нужды»?– спросила Ольриандра.– Я не возражаю. Просто любопытно.
Душеприказчики переглянулись.
–Разнообразные,– колеблясь, ответил коротышка.– Сугубо… индивидуального характера.
Кельсер
Спустя три недели после взрыва
Кельсер – Выживший – любил высоту. На его счастье, в последнее время в городе изрядно прибавилось небоскребов.
Он оставался одним из немногих, кто помнил времена, когда крепости Лютадели, возвышавшиеся на несколько десятков футов над землей, считались высокими. На фоне нынешних небоскребов, этих современных монолитов, они бы затерялись.
Зрение Кельсера было не тем, что прежде. Одним глазом он видел как смертный, другим – как бессмертный. Штырь в глазу не просто приковал душу к телу, а окрасил все в голубой оттенок, позволяя видеть мир таким, как его видели сущности вроде Сэйзеда. Он подсвечивал не только источники металла, а вообще все вокруг. Акси, из которых состояла материя, обладали различной полярностью, и при определенных обстоятельствах их тоже можно было толкать.
Один глаз – божественный. Другой – обычный человеческий. Так он всегда старался видеть мир.
С крыши небоскреба вид открывался сногсшибательный. Кельсер помнил тот восторг, ту свободу, которую ощутил много лет назад, впервые вырвавшись из тумана и увидев звезды. Теперь эти звезды почти каждую ночь были видны невооруженным глазом. Даже в туманной мгле можно найти здание, возвышавшееся над туманом, и увидеть с его высоты все. Звезды. Солнца. Планеты.
И каждая несла потенциальную угрозу.
Вдоль края крыши к нему приблизилась фигура. Гармонию не сопровождал темный двойник, который все чаще появлялся в последнее время. Воплощение его второго «я».
–Марш еще поживет,– сказал Сэйзед, усаживаясь рядом с Кельсером.
Не глядя на него, можно было притвориться, что не замечаешь, как его сущность тянется в бесконечность.
Хоть Сэйзед и стал богом, у него осталась прежняя манера речи. Кельсер точно не знал почему. То ли Гармония специально примерял личину, хорошо знакомую Кельсеру, чтобы тому было спокойнее, то ли они со старым другом Кельсера действительно были одной и той же личностью.
–Марш еще поживет,– задумчиво повторил Кельсер.– Удалось раздобыть атиум? Или нашел другой способ?
–Кандры обнаружили атиумовую пыль в уничтоженной лаборатории Ваксиллиума,– ответил Сэйзед.– Похоже, при взрывной реакции гармониума с треллиумом – точнее, бавадиниумом – побочно выделяется немного атиума.
–А лерасиум?– спросил Кельсер.
–Весь уничтожен взрывом. Извини. Мы уже несколько раз попробовали.
Проклятье. Опять тупик.
–Тебе он бы все равно не помог,– заметил Сэйзед.– Не в твоем текущем состоянии.
–Сэйз, мне все равно,– ответил Кельсер.– Для борьбы с грядущими угрозами нам нужны алломанты, настоящие, как в старые времена. Были бы у нас полноценные металлорожденные, разговор с Треллом вышел бы коротким.
–Значит, ты разделяешь позицию Круга?– спросил Сэйзед.– Одобряешь их чудовищные эксперименты ради создания металлорожденных?
Так ли это было? Сложно сказать. Иногда, чтобы сделать яичницу, требовалось разбить пару голов. Ему не нравилось то, что Круг творил с невинными людьми, и он не одобрял их действий. Но если гемалургия необходима, можно было найти кого-то, кто представлял бы собой полную противоположность невинности.
–Ты и представить не можешь, куда могли завести эксперименты Круга,– продолжил Сэйзед.– Даже простая попытка расплодить алломантов… ведет во тьму, Кел. Насильно заставлять людей спариваться, чтобы создать идеального человека? Тут не нужно быть террисийцем, чтобы возмутиться.
–Возможно, Разрушителю и Охранителю стоило предугадать это, прежде чем раздать передающиеся по наследству способности лишь малой части населения,– парировал Кельсер.– Моя цель – уравнять всех. Забрать силу у меньшинства и поровну распределить на всех.
