В число гамма-ридеров вошли многие из вышеперечисленных плюс Сэм Баскин, Глен Вогелар, Дейл Винс, Билли Тодд, Ари Куфер, Мэттью Соренсен. Рам Шохам, Элияху Береловиц Левин и Аарон Форд.
Также нам крайне помогла специальная группа людей, которую я попросил проследить за системой магии и сообщать мне, когда требуются более подробные объяснения или в случаях, если я противоречу сам себе. Мы назвали эту группу «Команда Магической Последовательности», но в дальнейшем я буду именовать их просто «Арканистами». Это Джошуа Харки, Эрик Лейк, Евгений Кирилов, Дэвид Беренс, Иэн Макнатт и Бен Мэрроу.
Особую благодарность объявляю своим добрым друзьям Кальяни и Рахулу, давним бета-ридерам, которые уже много лет вдохновляют меня на чтение индийских мифов, где я черпаю вдохновение для книг. Они подробно проконсультировали меня при работе над одним персонажем, которого мы втроем придумали для расширения горизонтов Космера.
Спасибо всем, кого я перечислил. И конечно, читателям. «Рожденный туманом» был необычным приключением, растянувшимся на шестнадцать лет, и я чувствую, что станет еще необычнее и, если повезет,– удивительнее.
Пролог
Уэйн знал, что такое кровать. У других детей в поселке Мера Олова они были. Вот бы обзавестись кроватью вместо голого матраса на полу, который холодными ночами приходилось делить с мамой, потому как не было угля, чтобы растопить печь.
А еще под кроватями водились чудовища.
Да, Уэйн слышал истории о туманных призраках. Они прятались под кроватями и крали лица твоих знакомых. Кровати были сверху мягкими и пружинистыми, а под ними обретались интересные собеседники. Красота! Сущая благодать, ржавь побери.
Другие дети боялись туманных призраков, но Уэйн подозревал, что друзья просто не умели находить с ними общий язык. Подружиться с подкроватной тварью? Раз плюнуть. Нужно лишь дать то, чего ей хочется. Например, скормить кого-нибудь.
Так или иначе, у него кровати не было. Да и стульев тоже. Был у них стол, сколоченный дядей Грегром. Самого дядю давным-давно завалило и расплющило миллиардом камней, так что больше он никого не ударит. Время от времени Уэйн пинал стол, чтобы побесить дух Грегра на случай, если тот смотрит. Стол в их доме с одиноким окошком был единственным, на что дядя Грегр не плевал с высокой горки.
Уэйн обходился табуреткой. Садился на нее и играл, пока ждал: сдавал карты и прятал некоторые в рукаве. Это время суток всегда было самым беспокойным. Каждый вечер он боялся, что Ма не вернется. Нет, не потому, что она его не любила. Ма была настоящим весенним цветком в этой сточной канаве. Просто Па однажды взял и не вернулся. А потом и дядя Грегр – Уэйн пнул стол. Вот и Ма…
«Не думай об этом,– сказал себе Уэйн, сбившись с перемешивания карт и рассыпав их по столу и полу.– И не смотри, пока свет не увидишь».
Он чувствовал шахту всем нутром. Никто не хотел жить рядом с ней, поэтому здесь пришлось жить Уэйну с мамой.
Он нарочно думал о других вещах. О сложенной у стены стопке белья, которое недавно выстирал. Раньше стиркой занималась Ма, но платили за это крайне мало. Поэтому она пошла на шахту тягать вагонетки, а стирать поручила Уэйну.
Работа его не тяготила. Он украдкой наряжался в чужие вещи – в том числе стариковские и женские – и притворялся их владельцами. Ма несколько раз ловила его за этим и отчитывала. Уэйн до сих пор не понимал, что ей не нравилось. Одежда ведь создана для того, чтобы ее носили. Почему бы не примерить несколько вещей? Что в этом такого странного?
А иногда хозяева что-нибудь забывали в карманах. Например, колоду карт.
Уэйн снова неудачно перетасовал карты и принялся собирать их, не глядя в окно, хоть и чувствовал близость шахты. Этой зияющей артерии, похожей на рану на шее, алой внутри, источающей свет, как кровь и жар. Ма копалась внутри этого зверя в поисках металла, стараясь избегать его гнева. Но везение рано или поздно кончалось.
Тут он заметил его. Свет. С облегчением выглянул в окно и увидел на тропинке женщину с фонарем в руке. Пока не открылась дверь, Уэйн по-быстрому спрятал карты под матрас и улегся сверху, притворившись спящим. Конечно, мама наверняка заметила, как сын потушил свет, но она ценила его старания.
Она села на табурет, и Уэйн приоткрыл глаза. На маме были брюки и блузка на пуговицах. Волосы собраны в высокий пучок, лицо и одежда перепачканы. Она сидела и смотрела, как мерцает и приплясывает пламя в фонаре, и ее лицо показалось Уэйну еще более худым, чем прежде. Словно его методично стесывали стамеской.
«Эта шахта ее пожирает,– подумал он.– Она не проглотила ее разом, как Па, но каждый день гложет все сильнее».
Ма моргнула и перевела взгляд на комнату. Заметила на столе забытую карту. Ох, проклятье!
Она подняла ее и посмотрела на Уэйна. Больше не было смысла притворяться спящим. В таком случае Ма окатила бы его холодной водой.
–Уэйн,– спросила она,– откуда у тебя эти карты?
–Не помню.
–Уэйн…
–Нашел,– ответил он.
Она протянула руку, он неохотно вытащил колоду из-под матраса и отдал. Ма вложила в нее отдельную карту. Тьфу. Теперь она целый день будет разыскивать владельца по всей Мере Олова, если Уэйн не выложит правду. А ему не хотелось, чтобы мама лишний раз из-за него переживала.
–Тарк Вестингдоу,– буркнул Уэйн.– Они были у него в комбинезоне.
–Спасибо, что признался,– ласково сказала мама.
–Ма, мне нужно выучиться игре в карты. Так я смогу зарабатывать и прокормить нас.
–Прокормить? Игрой в карты?
–Не волнуйся,– поспешно ответил он.– Я буду жульничать! Иначе как заработать, если постоянно не выигрывать?
Ма вздохнула и потерла виски.
–Этот Тарк.– Уэйн покосился на карты.– Он террисиец. Как Па.
–Да.
–Террисийцы всегда делают то, что им велено. Так что со мной не так?
–Все с тобой так, сынок,– ответила мама.– Просто с родителями не повезло.
–Ма!– Он приподнялся с матраса и взял ее за руку.– Не говори так. Ты лучшая мама.
Она обняла его, но как-то отстраненно.
–Уэйн,– спросила она.– А ножик Демми тоже ты присвоил?
–Он проболтался?!– воскликнул Уэйн.– Ржавь разбери этого говнюка!
–Уэйн! Не ругайся так.
–Ржавь разбери этого говнюка!– повторил он с говором бывалого железнодорожника.
