Он невинно улыбнулся, и Ма невольно улыбнулась в ответ. Подражание чужим голосам всегда веселило ее. У Па это неплохо получалось, а у Уэйна и того лучше. К тому же теперь Па умер и больше не мог имитировать голоса.
Но улыбка быстро померкла.
–Уэйн, нельзя брать чужие вещи. Так поступают только воры.
–Не, вором я быть не хочу,– тихо ответил Уэйн, выкладывая карманный ножик на стол рядом с картами.– Хочу быть паинькой. Это как-то… само собой получается.
Ма обняла его крепче.
–Ты и так паинька. Всегда был таким.
Она говорила убедительно, и он поверил.
–Хочешь сказку, сынок?– спросила она.
–Староват я уже для сказок,– солгал он, хотя и очень хотел послушать.– Мне уже одиннадцать. Через год я смогу пить алкоголь в таверне.
–Что? Кто тебе такое сказал?
–Даг.
–Дагу всего девять.
–Зато он много чего знает.
–Дагу всего девять.
–То есть со следующего года мне придется таскать для него бухло, потому что самому ему не нальют?– Он посмотрел маме в глаза и захихикал.
Уэйн помог приготовить ужин – холодную овсянку с горсткой фасоли. Ладно хоть не голую фасоль. Затем лег обратно на матрас, закутался в одеяло и приготовился слушать, представив, что снова стал маленьким ребенком. Это было легко. Он ведь до сих пор носил старую детскую одежду.
–Это история,– начала мама,– о Неисправимом Барме, немытом бандите.
–О-о-о,– протянул Уэйн.– Никак что-то новенькое!
Мама наклонилась и помахала перед носом ложкой.
–Уэйн, он был самым отъявленным бандитом. Злобным, гадким, вонючим. Он никогда не мылся.
–Потому что хорошенько испачкаться стоит больших усилий?
–Нет, потому что… постой, чтобы испачкаться, нужно приложить усилия?
–Конечно. Нужно тщательно вываляться в грязи.
–А зачем, во имя Гармонии, это делать?
–Чтобы научиться мыслить, как грязь,– ответил Уэйн.
–Чтобы…– Мама улыбнулась.– Ох, Уэйн. Золотце ты мое.
–Спасибо,– ответил он.– Почему ты мне раньше про этого Неисправимого Барма не рассказывала? Раз он такой знаменитый, не стоило ли с него начать?
–Ты был еще мал для таких историй,– ответила она, садясь обратно.– Она, прямо скажем, страшновата.
О-о-о-о… Уэйн заерзал, предвкушая отличный рассказ.
–И кто его победил? Законник?
–Алломант Джек.
–Серьезно? Этот?– простонал Уэйн.
–Он же тебе нравился.
Как и всем ребятам. Джек был интересным и необычным и за последний год раскрыл кучу запутанных дел. По крайней мере, если верить Дагу.
–Джек всегда ловит преступников,– пожаловался Уэйн.– Хоть бы одного пристрелил.
–В этот раз все иначе,– сказала Ма, запуская ложку в кашу.– Он прекрасно знал, насколько мерзок Неисправимый Барм. Прирожденный убийца. Даже пособники Барма, Гуд Душегуб и Джо Облом, были в десять раз хуже любого бандита в Дикоземье.
–В десять раз?!– изумился Уэйн.
–Угу.
–Ничего себе! Это ж почти вдвое!
Мама на миг нахмурилась, но затем снова наклонилась и продолжила:
–Они ограбили зарплатный фонд. Похитили не только сбережения элендельских богатеев, но и зарплаты простых граждан.
–Говнюки!– воскликнул Уэйн.
–Уэйн!
–Ну ладно! Просто старые какахи!
Мама снова задумалась.
–Послушай… ты вообще знаешь, что означает слово «говнюк»?
–Это большая неприятная какашка, от которой тебе крайне хотелось бы избавиться, но никак не получается.
–И кто тебе это сказал?
–Даг.
–Ну разумеется. В общем, Алломант Джек не мог стерпеть такое обращение с простыми работягами Дикоземья. Одно дело быть бандитом, другое – красть деньги, идущие на благо города. К несчастью, Неисправимый Барм прекрасно ориентировался на местности. Он уехал в самый труднодоступный район Дикоземья и оставил подельников сторожить ключевые точки на подходе. Но Джек был наихрабрейшим человеком. И сильнейшим.
–Если храбрее и сильнее его никого не было, почему он подался в законники?– спросил Уэйн.– Мог ведь бандитом стать, и никто бы его не остановил!
–Сынок, а что, по-твоему, труднее?– спросила Ма.– Совершать справедливые поступки или несправедливые?
–Справедливые.
–Тогда кто станет сильнее? Тот, кто ищет легких путей, или тот, кто выбирает трудный?
О. Он кивнул. Ну да. Да, теперь ему все стало понятно.
Ма придвинула фонарь поближе, и ее лицо заблестело в отблесках пламени.
–Первым испытанием на пути Джека стала река Человек, широкая водная преграда на границе бывших земель колоссов. Ее воды мчались со скоростью поезда, и нигде в мире нет другой такой быстрой реки. А еще в ней множество скал. На другом берегу устроил засаду на законников Гуд Душегуб. С его острым глазом и крепкой рукой он мог подстрелить кобчика с расстояния трехсот шагов.
–А зачем?– удивился Уэйн.– Лучше ниже копчика стрелять, больнее будет.
–Сынок, кобчик – это птица такая,– объяснила Ма.
–Ну и что сделал Джек?– спросил Уэйн.– Подкрался к нему? Как-то это не по-законнически. Никогда не слышал, чтобы они к кому-то подкрадывались. Джек тоже наверняка не стал.
–Ну…– Ма задумалась.
Уэйн взволнованно вцепился в одеяло.
–Джек стрелял еще лучше,– прошептала она.– Когда Гуд Душегуб прицелился в него, Джек выстрелил быстрее через реку.
–И как Гуд погиб?– также шепотом спросил Уэйн.
–От пули, сынок.
–Прямо в глаз?
–Наверное.
–То есть Гуд прицелился, Джек тоже, но Джек успел выстрелить первым и попал Гуду прямо в глазюку! Так, Ма?
–Угу.
–И его башка разлетелась, словно какой-нибудь фрукт с плотной и хрустящей кожурой, внутри которого склизкая мякоть. Как-то так?
–Именно.
–Блин, Ма,– произнес Уэйн.– Мерзость какая. Ты уверена, что мне стоит такое слушать?
–Могу на этом прекратить.
–Еще чего! Как Джек перебрался через реку?
–Перелетел,– ответила Ма. Закончив есть, она отложила тарелку и взмахнула руками.– С помощью алломантии. Джек умеет летать, разговаривает с птицами и ест камни.
–Чего? Ест камни?
–Угу. В общем, он перелетел через реку. Но следующее испытание было еще сложнее. Каньон Смерти.
