–А может, его силой заставили ехать на ледник? Он садится в свой джип – и вдруг оказывается, что он едет к леднику? Там доходит до драки, и он получает удар по голове? Или он туда по своей воле поехал?
–Вскрытие показало, что его отвезли туда уже после смерти. Он начал коченеть, и ткани стали разлагаться.
–Но почему ледник? Что там на вершине Лангйёкютля? Почему он отвез Сигюрвина именно туда?
–Хьяльталин? Не знаю.
Конрауд пожал плечами, признавая свое поражение. Он помнил, как они нашли машину Сигюрвина. Ее объявили в розыск, и вскоре поступили сведения, что на вершине Эскьюхлид обнаружен красный джип «Чероки». Конрауд часто думал об этом джипе, потому что ему и самому хотелось такую машину: он считал, что она красивой формы и вполне вместительная, и интерьер интересный, и рычаг переключения скоростей на руле. Но если б у него были средства на такую машину, он не стал бы брать красную, лучше уж белую… К цистернам для горячей воды вела грунтовка, а в ее конце стоял джип – один, брошенный. Сигюрвина тщательно искали на Эскьюхлид и в его окрестностях, со служебными собаками – но безрезультатно. На грунтовке и возле цистерн было множество следов от колес, и с тех, что были ближе всего к джипу, были сделаны слепки. Было невозможно сказать, чтоб вокруг джипа происходила какая-то борьба. Человеческих следов на твердом грунте видно не было. Вершина Эскьюхлид была любимым местом для игр детей и смотровой площадкой, откуда открывался вид на город во все стороны, до самого залива Факсафлоуи и на запад до ледника Снайфетльсйёкютль, на Хетлисхейди, горы Блауфьётль, Эсью
[11] и полуостров Рейкьянес.
–Вы навещали Хьяльталина в больнице?– спросил Конрауд, допивая из чашки. С тех пор, как он работал в этом месте, кофе здесь лучше не стал.
–Нет,– ответила Марта.– В тюрьме ему стало хуже, и после того, как его выпустили, он отправился прямиком в Центральную больницу. Его врач не ожидал, что все произойдет так быстро.
–Наверное, он испытал шок, когда Сигюрвин через столько лет нашелся,– заметил Конрауд.
–Да уж, можно представить.
–Но он ничем себя не выдал, когда я с ним виделся. Лежал на своей постели, спокойный, сдержанный. Конечно, в таком состоянии у него были совсем другие заботы.
–И он не сообщил ничего нового?
–Нет. Все твердил, что невиновен.
–Ты собираешься с этим что-то делать?
–Я не могу «с этим что-то сделать»,– ответил Конрауд.– У меня возможности нет.
–Он просил тебя помочь ему.
–Да.
–И?
–Никаких «и»! Ты его спрашивал про ключи от машины Сигюрвина?
–Он про них ничего не знал,– ответила Марта.– А ты его о них спрашивал?
–Я не знал, что их недосчитались. Когда я встречался с Хьяльталином, Сванхильд все еще исследовала тело. У Сигюрвина в кармане были ключи от дома и кошелек, а ключей от джипа не было. Согласись, это ведь странно? У кого же тогда его ключи?
Марта пожала плечами, как будто он мог с таким же успехом ждать ответа от ветра.
–Как-то это все халтурно выглядит,– сказал Конрауд.– Как будто работу до конца не доделали.
–В жизни не встречала такого отъявленного упрямца, как Хьяльталин,– заметила Марта, немного помолчав.– Он ведь знал, к чему все идет, когда мы его выпустили, знал, что ему осталось недолго.
–И ведь утверждал, что он Сигюрвина пальцем не трогал,– сказал Конрауд.– Хотя ему было нечего терять. Он же все равно был при смерти.
–И он продолжал все полностью отрицать,– произнесла Марта, смяла стаканчик из-под кофе и выкинула в мусорное ведро.
9
Сына Конрауда звали Хугоу, он работал в Центральной больнице и был специалистом по реабилитации инвалидов. Он постоянно ездил на конференции по всему миру вместе с женой – владелицей магазина в торговом центре «Крингла». Их дети часто гостили у Конрауда и Эртны, пока супруги были в разъездах,– двое бойких мальчишек, обожавших бабушку с дедушкой. Этим близнецам исполнилось двенадцать лет, и хотя они уверяли, что могут сами позаботиться о себе, о том, чтоб оставить их одних, не могло быть и речи. Конрауд взял их на несколько дней к себе и пообещал сводить их в кино. Они выбрали фильм – очень плохой боевик, абсолютно незнакомый Конрауду, с какой-то дутой голливудской звездой, рубившей полчища противников в капусту.
Он радовался, что внуки гостят у него, и он пытался их развлекать, хотя и подозревал, что родители вконец избаловали их. Вмешиваться в воспитание детей он не собирался. Больше всего его удивляло, как много у бедных ребят нагрузки: всю неделю их посылают туда-сюда, во всякие спортивные секции, музыкальные школы, курсы искусств и прочее, чего и не упомнишь.
–У этой публики амбиций выше крыши,– сказала как-то сестра Бета, когда однажды разговор зашел об этом.
Конрауд отвез мальчиков в школу утром, после школы повез на урок игры на гитаре, а потом они отправились в кино. Их гитары лежали в багажнике джипа, и когда вечером все вернулись домой, Конрауд попросил внуков показать, как они научились играть. Но те отказались, сказали только, что, мол, хватит с них и скуки на этих занятиях. Затем они оккупировали телевизор в гостиной, притащив туда свою игровую приставку, и пока не пришла пора спать, витали где-то в другом мире. Это было в пятницу, дальше предстояли выходные, так что Конрауд позволил им долго не ложиться. В полночь позвонил из Гётеборга его сын и велел ему отправить мальчиков спать. Он послушался.
В доме внуков явно были какие-то разговоры о трупе на леднике.
–Дедушка,– спросил один, укладываясь на подушку,– а ты знал того мертвеца, которого нашли на леднике?
–Нет,– ответил Конрауд.
–А папа говорит, что знал,– сказал другой, у которого после серии убийств в компьютерной игре глаза все еще были налиты кровью.
–Я с ним был не знаком, но я знаю, кто он.
–Папа говорит, что ты его много-много лет искал. Когда еще в полиции работал.
–Это правда.
–Но так и не нашел.
–Нет.
–А почему?
–Потому что он был спрятан на леднике. А фильм, на который вы меня затащили, просто никуда не годился.
–Не-е, он классный,– возразили близнецы.– Нормальный фильмец!
–Дурашки вы,– сказал Конрауд, улыбаясь про себя, а потом закрыл дверь.
Из кухни, где он прибирался перед отходом ко сну, ему было слышно хихиканье братьев, а когда они умолкли, раздался тихий стук в дверь. Сначала ему показалось, что это осенний ветер хлопает крышкой почтовой щели на входной двери,– но вот он услышал, как снова постучали, но этот раз сильнее. Он никого не ждал. Бета могла нагрянуть в любое время суток, но она врывалась прямо в дом, вооружившись ключом, и никогда тихонько не стучалась в дверь. Торговцы вряд ли стали бы ходить по домам в такой поздний час. Конрауд имел обыкновение покупать у бродячих продавцов сушеную рыбу и омаров, но они никогда не позволили бы себе потревожить его так поздно.
