Потом он понял, что скажет, поднялся и направился к ним. Когда он уже дошел до их столика, мужество изменило ему, и он слегка отклонился от курса и прошел мимо. Они на него не взглянули. Он не мог как дурак пойти назад, так что сделал вид, будто именно и хотел усесться со своим стаканом пива в самом дальнем углу, и плюхнулся на сидение, а сердце у него при этом бешено колотилось.
Наверно, он был пьянее, чем ему самому казалось. Как долго он просидел в том углу, он не знал. Бармен подходил к нему и дважды приносил новый стакан. Но вот Инги встал на своих неверных ногах и вспомнил, что оставил Вилли у стойки. Но того нигде было не видать,– как и его собеседника. Инги уселся у стойки, склонился на стол и заснул. Проснулся он от того, что его поднимали бармен и еще кто-то, чтобы вывести его из бара: они уже закрывались. Полусонный, вышел он в метель, но непогода не сильно досаждала ему, так как ему повезло: ветер все время дул ему в спину, и он спокойно дошел через город до дому,– да и к тому же его охватило забытье, так что он не помнил, как туда добрался.
Завершив свой рассказ, Ингиберг погладил бороду. Затем сделал еще один глоток пива.
–Вилли решил, что я ушел,– сказал он Конрауду.
–А вы его с тех пор еще видели?
–Нет.
26
Они сидели в том же баре, в который ходили друзья в тот давний вечер. Со смерти Вилли у бара уже в третий раз сменился владелец. Спорт-баром он оставался по-прежнему, но в том часу никаких матчей не показывали, и обстановка была спокойной. Было дневное время в середине недели, и посетителей за столиками было – раз-два и обчелся. Из-под потолка доносилась медленная музыка. Бармен с чем-то возился за стойкой. Звякали вымытые стаканы, которые он расставлял под столом.
Ингиберг уже осушил две кружки пива и ополовинил третью. Он был рыжий, с грубой бородой, которую он часто поглаживал во время разговора. Он все еще работал на стройке: на свою нынешнюю работу он устроился три года назад, а до того какое-то время был безработным. Несколько месяцев он проработал в Акюрейри
[20] на компанию, которая строила там спорткомплекс,– однако зима на севере ему не понравилась.
Хердис помогла Конрауду связаться с ним. Она знала, у какого работодателя он работал вместе с ее братом. Сейчас этот работодатель с треском обанкротился, однако Вилли и Ингиберга он помнил хорошо и мог указать, у кого последний работал сейчас. А тот думал, что Инги в Акюрейри, но у него был номер его мобильного, который ни в одном телефонном справочнике найти было нельзя. По нему-то и позвонила Хердис. После трех звонков Инги ответил: он снова вернулся в столицу.
Ингиберг рассказал о своем последнем походе в спорт-бар с Вилли. Он хорошо запомнил все детали, ведь он неоднократно прокручивал эту историю у себя в голове. В памяти у него отложились отдельные подробности, как, например, результат матча или их разговоры до него. Однако большая часть событий после того, как он решил познакомиться с женщинами, была покрыта туманом.
–Вот не надо мне было к ним подходить и общаться!– проговорил он в стакан, словно его еще не отпустило чувство вины за то, что он бросил друга.
–Но вы же с ними так и не пообщались?– уточнил Конрауд.
–Нет, я струсил. Просто сел вон там в углу,– Ингиберг указал в угол,– и просто сидел и пил, пока Вилли разговаривал с тем мужиком. Я был… сильно пьян.
–Так и Вилли тоже.
–Это да. Вы же ему сами кровь проверяли.
–Он был в стельку пьян,– сказал Конрауд, словно это могло облегчить муки совести Инги.– А что вы можете сказать о том человеке, с которым он разговаривал?
–Ничего,– ответил Ингиберг.– Я его толком не разглядел. Он вот так вот наклонялся над стойкой. Но я точно знаю, что это был не кто-то из знакомых, да, по-моему, и Вилли его не знал. Это был не кто-то с работы или откуда-нибудь в таком роде. Он просто взял и пришел в бар, а Вилли с ним заговорил. Такой уж он был, Вилли: когда в ударе – всегда общался с людьми. По-моему, я вам это уже говорил.
Бармен, в означенный вечер работавший в том баре, в свое время подробно описал полиции человека, общавшегося с Вилли. Он был не постоянным клиентом, это точно, и пришел в куртке, как и многие другие, по случаю плохой погоды. Некоторые снимали куртки в помещении, а он так и сидел в ней. А еще у него на голове была шапка с козырьком, так что его лица бармен толком не разглядел. Этот человек был объявлен в розыск: объявление сопровождалось малосодержательными описаниями, которые дали бармен и Ингиберг. Никто не откликнулся.
–Наверное, вам такой вопрос уже сотню раз задавали,– сказал Конрауд.– Но я все же спрошу: по-вашему, они вышли вместе?
За прошедшие годы Ингиберг часто думал над этим вопросом и хотел бы лучше помнить все обстоятельства, особенно конец. Но не мог. Он ничего не знал о том, куда пошел его приятель. Он не знал, что когда он сам брел к себе домой сквозь метель, Вилли лежал на улице Линдаргата в луже собственной крови.
Ингиберг помотал головой.
–Они не поладили?
–Да я не знаю, о чем они вообще говорили.
–А могло так быть, что он пытался что-то продать Вилли? Наркотики?
–Да не знаю я. Вилли наркотики не принимал. Так что… вряд ли…
Ингиберг замолчал.
–Насколько вероятно, что они не поладили, но это не бросалось в глаза? Скажем, Вилли его как-нибудь оскорбил?
–Почему вы считаете, что человек, которого он просто встретил в баре, знал, что там произошло? Они даже не были знакомы друг с другом.
–Я знаю,– сказал Конрауд,– но ничего другого у нас нет. Самое худшее здесь – что нам не на чем основываться. Этот человек мог бы заполнить пустоту – если бы мы его разыскали. Не обязательно он должен что-то знать, но я думаю, важно попытаться поговорить с ним.
–Сестра Вилли все еще хочет допытаться, что там произошло?
–Да.
–Когда она мне позвонила, она очень мило говорила со мной.
–А разве был повод для другого?
–Она никогда меня ни в чем не обвиняла,– сказал Ингиберг.– Пойти в этот бар он захотел сам.
Ингиберг замолчал.
–А потом попал в эту аварию,– прибавил он после паузы.
–Тот, с кем он разговаривал, был в куртке,– спросил Конрауд,– а какие-нибудь лейблы на ней вы видели? А на шапке?
Он уже звонил старому бармену и спрашивал о том же самом. Тот за этот вечер и множество других обслужил бессчетное количество клиентов и давно уже перестал обращать внимание на отдельных личностей. Для него они были только общей массой, которую нельзя заставлять долго ждать своего пива – и он торопился поскорее обслужить ее. К тому же, когда наплыв посетителей спадал, он играл в покер в Интернете и мыслями был в основном в игре.
