Время приближалось к трем часам ночи. Салоуме еще не ложилась: сказала, что отлучалась из дому. Она беспокоилась и явно была очень удивлена визитом Конрауда в такое неподходяще время суток. Он сказал, что он только что из лавки автозапчастей Бернхарда – и заметил, что Салоуме трудно притворяться, будто ничего не происходит.
–Я видел вас около нее,– произнес он.
–Бедняга… а он… с ним все хорошо?– спросила Салоуме.– Вы с ним говорили?
–Насколько я понимаю, вы с ним дружили,– сказал Конрауд, разглядывая плиту с шестью конфорками, двойной холодильник и двухстворчатую печку среди мрамора и полированного дуба.
–В каком смысле дружили?
–Его жена подозревала, что он ей изменяет. И считала, что разрушительница их семейного очага – именно вы. Что вы с Бернхардом творили вместе?
–Я его знала с детства. Он… мы не были любовниками. Это какая-то ошибка.
–Какое отношение он имеет к Сигюрвину?
–Я сама об этом узнала буквально только что,– забеспокоилась Салоуме.
–Так я вам и поверил!– ответил Конрауд.– Что вы с Хьяльталином и Бернхардом замышляли и из-за чего Сигюрвину пришлось погибнуть?
–Хьяльталин? Он тут вообще ни при чем. Да и я тоже. Это… это просто глупость, что вы так считаете. Как вы вообще до такого додумались?
–Тогда что вы делали у Бернхарда среди ночи?
–Он мне позвонил. Сказал, что он у себя в лавке и хочет меня видеть. Просто умолял. Был не в себе. Говорил, что все кончено. Что вы к нему приходили. Я так и не поняла, о чем он. Только знала, что он боится, что у него какой-то шок, и он просит меня о помощи.
–А почему? Почему именно вас?
–В детстве мы были соседями,– ответила Салоуме.– В одном доме жили. И даже на одной площадке. У него семья была неблагополучная. Его папаша… в общем, он сильно злоупотреблял, и Бернхард с сестрой часто жили у нас. У него сестра была, сейчас она умерла. Потом мы вместе в школу пошли, но потом мама переехала в другой район, и мы перестали общаться, я Бернхарда много лет не видела, но однажды после миллениума у нас была встреча одноклассников, и с тех пор он решил поддерживать со мной контакт. Одно время он жутко пил, но потом завязал. А потом снова запил, стал просто несносным…
–А вы знаете, из-за чего?
–Тогда не знала. Только знала, что ему плохо, что он в депрессии. И лишь сегодня ночью узнала, отчего… почему ему так плохо. И почему ему захотелось со мной общаться. Почему… Это был кошмар! Он мне во всем признался. Я предложила ему поговорить с полицией, и, по-моему, он так и собирался сделать. Прямо завтра. Я вызвалась сходить с ним. Поддержать его. Ему было ужасно плохо. Он вам не рассказывал… о Сигюрвине?
–Мне с ним так и не удалось поговорить,– ответил Конрауд.
–Он уже ушел?
–Ну, можно выразиться и так. Когда вы уехали от него, он решил свести счеты с жизнью.
Салоуме вытаращила глаза.
–Что…
–Бернхарда нет в живых.
–Как?.. Что вы говорите!
–Он повесился в своей лавке.
Салоуме как будто не поняла слов, которые он произнес – и Конрауд понял, что мог бы проявить больше чуткости. Она оперлась на стол, села на стул и все смотрела на Конрауда: непонимающе, вопрошающе, испуганно.
–Я хотел с ним поговорить,– сказал Конрауд.– Но опоздал. Мне очень больно вам это говорить.
–Он… он же собирался рассказать полиции,– недоумевала Салоуме.– Всю правду, без утайки. Он же мне обещал. Он был рад. Рад, что наконец облегчит душу. Ведь он все эти годы жил с этим, а сейчас собрался рассказать, как было на самом деле.
–Что вы сказали, почему он хотел поддерживать с вами контакт?– спросил Конрауд.– По какой-нибудь особой причине? Кроме той, что когда-то вы были знакомы.
–Он хотел быть в курсе,– ответила Салоуме.– Он сам это признавал. Конечно, он знал, что я была с Хьяльталином и оказалась замешана в это дело, а ему хотелось знать, что там творится: расследуют ли это дело до сих пор, связывались ли вы со мной по этому вопросу. Он меня иногда об этом расспрашивал. Мол, как дела у Хьяльталина, с ним ли я сейчас, общаюсь ли с сестрой Сигюрвина. Вот про это все. Теперь я понимаю, что за этим стояло не просто обыкновенное любопытство… Он, бедняга, был совершенно раздавлен. Я помню, он иногда размышлял, что именно там могло произойти, и говорил, что вот так исчезнуть с лица земли значит напрасно погибнуть… Теперь я понимаю, что таким образом он все время просил о помощи.
–Он сознался, что причастен к гибели Сигюрвина?
Салоуме кивнула.
–Он это признал.
–Он совершил это один?
–Их было двое.
–Кто второй?
–Он не захотел мне говорить.
–И они его отвезли на ледник?
–Да,– сказала Салоуме.
–А о Вилли, о молодом парне по имени Вильмер, он что-нибудь говорил?
–Нет,– сказала Салоуме.– Он говорил кое о чем другом, довольно неясном. Что, мол, ему приходилось жить с этим и даже прибегать к крайним мерам,– но он об этом не распространялся.
Салоуме помотала головой.
–Наверное, мне следовало бы это предвидеть. Он позвонил мне в ужасном настроении, но мне показалось, что ему как будто немного полегчало, когда он рассказал мне про Сигюрвина и вознамерился пойти в полицию вместе со мной. На том мы и распрощались. Мне показалось, что ему стало лучше. И вот… и потом он поступил вот так!
–Мне кажется, я нашел останки джипа, сбившего Вилли,– сказал Конрауд.– Они стоят перед лавкой. Отлично спрятанные на самом видном месте. Этот джип все еще там, хотя от него остался один остов, и я задавался вопросом, отчего Бернхард не стал окончательно избавляться от него.
Салоуме смотрела на него, и на ее лице не читалось никакого выражения.
–Про то дело я ничего не знаю. Он только про Сигюрвина рассказывал,– ответила она.
–Но почему ледник?– спросил Конрауд.– Зачем везти труп аж на Лаунгйёкютль? Неужели он не мог найти места получше и попроще?
Судя по всему, у Салоуме ответа не было.
Тут раздались частые звонки в дверь.
–Они пришли,– Конрауд понял, что это Марта с коллегами.
54
Ночью Конрауд снова вернулся к лавке автозапчастей Бернхарда. Ему не хотелось ехать домой спать, он не мог успокоиться. Тело Бернхарда уже увезли, а сотрудники технического отдела завершили свою работу. Возле здания дежурили полицейские: двое сидели в патрульной машине перед лавкой. Тот из них, что постарше, был старым знакомым Конрауда. Они перекинулись парой слов, и этот знакомый без всяких комментариев пропустил Конрауда, когда тот объяснил, что работает над расследованием дела вместе с Мартой.
–А я-то думал, ты уволился давно,– удивился знакомый.
