Снова бармен завел слезоточивую лирику. Приторный голос певички с придыханием сообщал о неразделенной любви. Усилились тоска и уныние. Выла женщина в противоположном углу, размазывая по лицу косметику. Топтались на пятачке танцующие пары, изображавшие то ли вальс, то ли танго.
–Выпьем, господа!– с улыбкой возвестил Садовский, поднимая кружку.– За победу… нашего оружия, как говорится.
Возражений не было, сомкнулись кружки, выпили. Рамона лишь пригубила. В офицеров напиток уже не лез. Рамона вела себя правильно: кокетливо поправляла отмытые волосы, загадочно улыбалась. Чья она сегодня «девушка», выяснять не стали, и она улыбалась обоим. Майор опять злился – смотреть на девушку было интереснее, чем наблюдать за залом.
–Позвольте справку, гауптман.– Садовский подался вперед. Он говорил по-немецки.– Вы уверены, что фигурант появится именно здесь? Лично я в этом не уверен. Если человеку рано вставать, он уже спит. Не думаю, что герр Абель завзятый пропойца. Этот человек увлечен наукой. Выяснять у присутствующих, где он живет, довольно неразумно. Сами не найдем. Городок маленький, но заселен плотно…
–Гауптман, отдыхайте,– нахмурился Влад.– И не задавайте вопросы, на которые никто не ответит. Веселитесь, расслабляйтесь, когда еще удастся так посидеть? Верно, фройлен?
–О, это так,– с очаровательной улыбкой ответила девушка.
Следовало изучить обстановку в городке, прислушаться к разговорам клиентов заведения, ведь среди них могут оказаться сотрудники лаборатории. А где находится средоточие местной жизни, как не в единственном ресторане? В идеале Влад рассчитывал выйти на Абеля, но можно было довольствоваться и меньшей рыбешкой.
Операция началась в восьмом часу вечера. Валдис и его люди добыли офицерские мундиры. Время поджимало, поэтому качество добычи было весьма сомнительным. Эстетствовать не стали. Часть пути участников акции провезли на разболтанном грузовике. Безжалостно трясло, но это было лучше, чем идти пешком. Последний километр шли своим ходом – машина и несколько партизан остались в условленном месте. Уже стемнело, двигались по лесу, обходя скалистые участки. В Барклане вошли уже в темноте, разминувшись с парой патрулей. Переодевались за сараями, Рамона стонала, что ей нужно зеркало, нормальное освещение, да и много всего другого – не так уж часто она выходит в свет!
«Дорогая, лучшее зеркало – это мы,– похохатывал Садовский.– Задавайте вопросы – ответим».
Центр городского притяжения выявили по крикам и музыке, двинулись туда. Документы никто не требовал, свободный столик с трудом, но нашелся.
«Рамона, ты простая латышская девушка, приглашенная в ресторан,– поучал Влад.– Веди себя естественно, не притворяйся куртизанкой – все равно не поверят».
Дымов мельком глянул на часы – половина десятого. Еще час, и можно начинать волноваться.
–Господа, позвольте пригласить на танец вашу девушку?– навис над ними упитанный майор-артиллерист. Он еле стоял, от офицера несло сивухой, глупая улыбка уродовала щекастую физиономию. Глаза были маленькие, близко посаженные, кожа висела, как у бульдога, и волос на голове остался минимум. Кавалер из него был так себе. Дамы ведутся на таких лишь на полном безрыбье.
–О, простите, майор, дама занята,– учтиво сказал Дымов.
–Но я настаиваю!– воскликнул майор.– Я хочу танцевать с этой дамой, черт возьми!
–Майор, вы пьяны,– нахмурился Влад.– Не могли бы вы оставить нас в покое? Дама не хочет с вами танцевать, разве непонятно? Ведите себя достойно.
Майор начал закипать, ударил себя в грудь, стал уверять, что он боевой офицер.
«Только пушки кончились»,– подумал Дымов. Оказаться в центре скандала как-то не хотелось. Отдавать Рамону в потные лапы – тоже. Девушка, склонив головку, наблюдала за поединком мужчин. Дымов перешел на вкрадчивый тон, поинтересовался, не хочет ли многоуважаемый офицер отправиться в штрафное подразделение – за поведение, недостойное представителя высшей расы? У него как раз есть знакомый командир штрафной части. А это вам не советский штрафбат, из которого теоретически можно выйти в живом виде. Немецкие штрафные части воюют до последнего – пока живы…
От майора удалось отвязаться – в нем проснулось-таки благоразумие. Отдыхающие за соседними столиками разочарованно отвернулись, они рассчитывали на захватывающий финал ссоры.
–А мне позволено пригласить на танец вашу даму?– ехидно осведомился Садовский.
–Уже мою?– пробормотал Влад.
–А чью же? Мы не слепые были сегодня на дороге.– Капитан осклабился.– Прошу прощения, гауптман, вырвалось. А то сидим, как привязанные, пьем мало, никакого движения. Неубедительно.
–Спросить у дамы разрешения не пробовали?– поинтересовалась Рамона с приклеенной улыбкой.
–Дама на задании, иметь свое мнение ей не положено,– отрезал Дымов.– Идите, друзья мои, развлекитесь, только никуда не пропадайте.
Причудливые пары топтались в сизом дыму. Полупьяные дамы висели на кавалерах. Те и сами были не лучше. Хрюкала пухлая особа, по телесам которой блуждали похотливые пальцы «молодого человека». Официант – анемичный малый со скорбной миной – по щелчку пальцев принес пиво. Дымов откинулся на стуле, стал тянуть надоевший напиток, одновременно оглядывая зал.
Танцор из Садовского был аховый, но капитан старался. Рамона тактично улыбалась, берегла свои ноги. Иногда она скашивала глаза, искала в дыму майора. Дымов злился: он что сюда, развлекаться пришел?
Людей в заведении меньше не становилось. Народ напивался, шумел – словно это последний день привычной жизни, завтра все рухнет в пропасть. И в чем-то люди были правы. Посетители разговаривали, Влад ловил обрывки бесед. Кто-то уверял, что Красная армия в наступление не пойдет, а если и пойдет, не беда – шесть раз получала по зубам, получит и седьмой. Кто-то хрипло кричал, что фюрер не умер, это советская пропаганда, разве фюрер может умереть? Рекой текли шнапс, пиво и какое-то липучее латвийское пойло, популярное у женщин.
Наглый белобрысый гауптман затеял драку с обер-лейтенантом, обоих вытолкали из заведения. У барной стойки сидели офицеры, бармен плескал им шнапс в рюмки. Эти люди уже надрались, но еще не теряли связь с реальностью. Там же толклись женщины. Уже знакомый толстобрюхий майор подкатил к даме, сидящей за барной стойкой, получил и от нее отлуп и, покачиваясь, побрел на улицу. Женщина обернулась, провожая его глазами, сделала брезгливое лицо. Она носила серый штатский костюм и явно отличалась от большинства присутствующих дам. Светлые волосы были коротко стрижены, красиво обрамляли лицо. Ее можно было назвать симпатичной, если бы не холодок в светло-зеленых глазах. Дама пришла без спутника – просто выпить и посидеть. На правой щеке выделялась родинка – интересной формы, вытянутая. Она не портила лицо, наоборот, придавала ему некоторую пикантность. Дама отвернулась, а Дымов застыл, включилась память…
Похожую особу, по словам доктора Гринбергса, звали Хильдой Маркс. У нее были светлые волосы, родинка, привлекательная внешность. Помощница профессора Абеля, чуть ли не научный руководитель, сведущий во всех делах патрона. Фрау Маркс принимала непосредственное участие в разработке оскарина, и кому, как не ей, знать о положении дел в лаборатории?
