Наша четверка двинулась вслед за ним. Пульс участился, сердце колотилось в груди. Я был как актер, выходящий на сцену театра драмы и комедии. Только мой был театром боевых действий… Я шел последним и уже подходил к двери, когда меня целиком и полностью пронзило желание напоследок еще раз посмотреть на этого человека, глаза которого переполнялись такой сильной верой в меня. Я оглянулся. Лея смотрела нам вслед. Затем она подняла руку, со сжатыми кончиками указательного, среднего и большого пальцев и повела кисть сначала вверх, затем вниз, потом вправо и влево. Она перекрестила меня, нас всех. Я был далек от веры и был уверен, что, как и многие ученые, Лея тоже не разделяла религиозных взглядов. Но видимо я ошибался.
Девушка опустила руку и очень тепло улыбнулась.
—Ничего не бойся. Он всегда рядом.
Я вышел и двигался за отрядом, чувствуя, что на душе у меня здорово полегчало.
Перед выходом Танк раздал каждому из нас по небольшой гарнитуре — маленький наушник, с держателем для уха и микрофоном, чтобы мы могли поддерживать связь друг с другом. После чего дверь за нашими спинами захлопнулась, и мы остались один на один с нашим заданием.
Через двести метров связь с убежищем действительно отключили, и у нас осталась только внутренняя сеть. Но мы практически не разговаривали. Несмотря на все смертоносные навыки, приобретенные нами, мы испытывали жуткое волнение. Страх неизвестности сковывал нас. Фантомы прекрасные воины. Жестокие. Умелые. Мы все видели их в деле, на групповых операциях со старшими товарищами, но ни одному из нас не доводилось встречаться с ними в открытом бою один на один. До сегодня.
Последний километр преодолевали ползком. Санька отдал приказ занять позицию, поэтому вскоре я отделился от группы, в поисках удобного места. Выбор был не велик — местность равнинная, без возвышенностей, поэтому пришлось искать дерево повыше. Забрался на него, подготовил оружие и наконец-то сумел разглядеть лагерь врага. От волнения перехватило дыхание, когда я увидел вооруженные фигуры в сером, разгуливающие по территории лагеря.
—Сколько их?— Спросил Хантер.
—Не знаю.— Я пристально разглядывал аванпост через прицел винтовки.— Тридцать. Может тридцать пять.
—Сколько?— Голос принадлежал Лешке.— Твою мать, нам точно хана.
—Хватит.— Санька старался сохранять самообладание.— Слейвин, каково состояние врага?
—Они не следят за местностью, вообще достаточно спокойны.
—Отлично. Значит, есть шанс подобраться поближе.
По команде ребята разделились. Рика пошла вправо, Лешка влево, Саня двигался по центру. Прошло еще минут двадцать, прежде чем в ухе раздался голос:
—Первый на позиции. Что у вас?
—Подтверждаю.— Ответила Рика.
—На месте.— Сказал Лешик.
—Отлично.— Я слышал, что голос Сани немного дрожал.— Слейвин, ты нашел коммуникационный блок?
—Да.— Я как раз разглядывал внушительных размеров, напоминающую пирамиду, конструкцию черного цвета, по которой переливались зеленые и синие огоньки.
Лагерь был не очень большим. Несколько темных построек, много-много ящиков, наверно со снаряжением и продовольствием. Фантомы были спокойны, они совсем не подозревали о нависшей над ними угрозе… Угрозе? Да-да, четверо сопляков серьезная угроза. Но ведь нас обучали…
—Хорошо.— Тяжелое дыхание взволнованного Саньки было очень различимо. Но, нужно отдать ему должное, держался он молодцом.— По моей команде, разнеси эту хреновину к чертям. Леша, Рика! Держите Фантомов на прицеле. Как только блок будет уничтожен, по моей команде стреляйте. Нужно использовать эффект неожиданности и свалить как можно больше уродов. Слейвин, разнесешь блок — присоединяйся к нам. Всем все понятно?
—Да!— Ответили все хором.
—Слейвин, ты готов?
—Да.— Бронебойно-зажигательная пуля была готова броситься навстречу инопланетному материалу.
—Огонь!
Пять пуль выпущенных подряд, откололи фрагменты, пробили насквозь и разорвали конструкцию на кусочки. В воздух взвилось небольшое голубое облачко вместе со снопом искр, инопланетные воины ошеломленно хватали оружие и озирались по сторонам, а в ухе зазвучал переполняемый адреналином голос:
—Вперед!!!
Буря и натиск, иначе это нельзя было назвать. Как герои компьютерной игры или высокобюджетного кино, ребята ворвались на территорию лагеря. С криками вцепляясь в рукоятки своих смертоносных пушек, они беспощадно убивали застигнутого врасплох врага. Обучение не прошло даром, все отточенные навыки наконец-то были использованы на полную. Санька, маневрируя между попадавшимися под руку укрытиями, носился по полю боя, дробью разрывая в ошметки тела врагов. Автомат Рики ревел как гром в яростную грозу, а Лешка сносил головы с плеч, держа меч в одной руке, и дырявил тела, сжимая пистолет в другой. Как настоящие вестники смерти, воодушевленные и несущие погибель. Изящная в своей воинственной красоте Мара. Беспрерывно перемещающийся по местности Хантер, и ловкий эффектный Данте. Три воина, три по настоящему великих воина, стреляли, кричали, дрались, выживали… Три… но должно было быть четыре…
—Слейвин!— Кричал в коммуникатор Саня.— Почему не стреляешь?!
Я колебался. В прицеле как на ладони было по меньшей мере десяток солдат, лишить которых жизни не составило бы большого труда. Но ведь это были живые разумные существа, так сильно похожие на нас самих. И это ужасное чувство, тянущее душу куда-то вниз. Оно охватило меня, не давая пальцу нажать на спусковой крючок. Грохотали выстрелы, а за ними и взрывы. Фантомы суетились, бегали по лагерю и пытались отчаянно отбиваться, а я все смотрел в прицел и ощущал, как глаза мои заливают слезы. Две мои жизни, прошлая и будущая, держались на тонкой нити, а концы ее держал обеими руками я. И эти две жизни тянули каждая в свою сторону, рвали мою грудь, обнажали мое сердце. Веки мои опустились, боль стала невыносимой, а сердце вдруг замерло. Нить оборвалась. Я спустил курок…
—Что там произошло?
После возвращения нас чествовали как настоящих олимпийцев. Почти что носили на руках, обнимали, поздравляли, расхваливали наши способности. До тех пор пока Танк не потребовал отчета о проделанной операции и Хантер не рассказал, как все было. Как и обычно, все решилось быстро. Сто двадцать килограмм мускулов набросились на меня и хлестали тяжелыми кистями по щекам, пока голосовые связки надрывались в криках о том, какой я нехороший человек. Танк так рассвирепел, что его пришлось оттаскивать от меня впятером. Меня подняли и отволокли в душевую, чтобы смыть кровь, фонтаном хлещущую из разбитого носа и рассеченных губ. После чего препроводили к Лее. Она усадила меня в мягкое кресло, быстро обработала ранки и села на стул рядом.
—Слейвин,— спросила она, заботливо гладя меня по руке,— что там произошло?
Все мое лицо опухло и горело огнем. От подбородка до лба кожа приобрела темно-фиолетовый цвет, с легким красноватым оттенком. Было больно и немного обидно.
