–Честно говоря, я понимаю, что чувствовала мама. Знаю, почему она не хотела беспокоить Юкио…
Но именно из-за подобных рассуждений Киоко сомневалась. Именно из-за них она изводила саму себя.
–Но…
Киоко закрыла лицо обеими руками, и у нее затряслись плечи. Услуги Казу как официантки не требовались, и время тихо текло.
Вижу – папочка идет!
Топ-топ-топ, вонючий жук,
Как же он стрекочет
Там, осенней ночью.
Как прекрасно слышать
Пение сверчков!
Странные поэтические творения Мики доносились из задней комнаты. Но на этот раз смех Киоко не прокатился эхом по кофейне.
Этим же вечером…
Казу была в кофейне одна. Вообще-то, строго говоря, там находились Казу и женщина в платье. Официантка прибиралась, а женщина, как всегда, тихо читала свой роман. Похоже, она его дочитывала. Ей осталось только несколько страниц, которые она придерживала левой рукой.
Казу нравилось оставаться в кофейне после закрытия. Причина была не в том, что она обожала убираться. Казу любила завершать дела в тишине, ни о чем не думая. То же самое удовольствие она испытывала, когда рисовала.
Из всех направлений живописи Казу особенно хорошо удавался гиперреализм. Она с фотографической точностью делала карандашные наброски того, что видела. Но Казу рисовала не все подряд. Она изображала только то, что существует в реальности. Она никогда не писала того, что создало ее воображение или чего нет на самом деле. В ее работах отсутствовало субъективное отношение к тому, что она изображала. Казу просто нравился сам процесс рисования, во время которого ее голова была пуста от мыслей.
Хлоп!
Женщина в платье закрыла дочитанную книгу, и этот звук разнесся по всей кофейне.
Она отложила роман на край стола и потянулась к чашке кофе. Заметив это, Казу вытащила из-под барной стойки другую книгу и подошла к женщине.
–Вот эта, возможно, не совсем в твоем вкусе,– сказала официантка, положив роман перед посетительницей и забирая тот, что женщина в платье дочитала.
Казу постоянно делала так, поэтому все ее движения были отточены до автоматизма. Но в это время обычное равнодушное выражение ее лица сменялось другим. Казу выглядела как тот, кто изо всех сил старается сделать нечто особенное и тщательно спланированное, чтобы порадовать близкого человека. Когда люди выбирают подарки, надеясь порадовать кого-то, они думают о реакции этого человека. Делая это, они вдруг ощущают, что время ускользает от них.
Женщина в платье читала не очень быстро. Хотя она и занималась только этим, книгу заканчивала за два дня. Казу ходила в библиотеку раз в неделю и выбирала там несколько романов. Несмотря на то что книги не были подарками в прямом смысле этого слова, Казу относилась к этому не просто как к работе.
Еще пару лет назад женщина в платье все читала и читала одно и то же произведение под названием «Влюбленные». Как-то раз Мики заметила: «А ей не надоедает читать этот роман?» Девочка подарила ей свою книгу с картинками, и Казу подумала в ту секунду: «Может быть, ей будет приятно почитать роман, который для нее выберу я?» Вот так она и стала приносить разные книги.
Женщина равнодушно протянула руку за романом, нисколько не задумываясь о том, что делает для нее Казу. Она молча взяла новую книгу и опустила взгляд на первую страницу. Как всегда.
Надежда исчезла с лица Казу так же, как исчезает песок, тихо струящийся в песочных часах.
Зазвенел колокольчик. Это было странно, потому как на двери висела табличка «Закрыто». Но Казу это не волновало. Она просто снова встала за барную стойку и посмотрела на вход. В кофейню зашел загорелый мужчина лет тридцати. Поверх черного джемпера с V-образным вырезом на нем был коричневый пиджак, брюки в тон и ботинки. Он оглядел кофейню со скучающим, меланхоличным видом.
–Добро пожаловать,– поприветствовала его Казу.
–Кажется, вы уже закрыты?– неуверенно спросил мужчина.
Было совершенно очевидно, что кофейня закрыта.
–Ничего страшного,– ответила Казу и жестом пригласила его занять место у барной стойки.
Мужчина сел напротив официантки. У него был измученный вид. Он двигался неспешно и с трудом, словно в замедленной съемке.
–Желаете чего-нибудь?
–Нет, спасибо.
Обычно, когда посетитель заходит в кафе после закрытия и отказывается что-то заказывать, у официанта это вызывает раздражение. Но Казу просто приняла ответ к сведению.
–Хорошо.
Она тихо поставила перед клиентом стакан воды.
–Извините, вообще-то да, я бы хотел заказать кофе, если можно,– понимая, что ведет себя странно, заволновался мужчина.
–Конечно,– ответила Казу и, вежливо отведя взгляд, ушла на кухню.
Мужчина глубоко вздохнул и оглядел кофейню. Он заметил лампы, свет которых приглушал абажур, услышал звук вентилятора, лопасти которого тихо крутились под потолком, увидел большие настенные часы, которые показывали разное время, и женщину в белом платье, читающую роман.
Казу вернулась.
–Она и правда призрак?– вдруг резко спросил мужчина.
–Да.
Мужчина задал очень странный вопрос, но Казу ответила на него как ни в чем не бывало. Многие забредали в кофейню из чистого любопытства, ведь о заведении ходили разные слухи. Казу уже настолько привыкла к подобным разговорам, что воспринимала их как нечто обыденное.
–Понятно,– сказал мужчина и, похоже, потерял к этому интерес.
Казу стала готовить кофе прямо у него на виду. Обычно для этого она использовала сифон. Его особенность была в том, что кипящая вода из нижней колбы шумно булькает и поднимается в верхнюю емкость, где и заваривается кофе. Потом жидкость снова возвращается в нижний сосуд, оставляя гущу сверху. Казу очень нравилось наблюдать за работой сифона.
Но сегодня по какой-то причине вместо него она выбрала капельную кофеварку. Она захватила и кофемолку, видимо, собираясь размолоть зерна прямо за барной стойкой.
У Нагаре был собственный способ заваривания кофе с ее помощью. Фильтр устанавливался внутрь, и горячая вода медленно капала через молотый кофе, чтобы заваривать его по чуть-чуть. Казу каждый раз говорила, что в этом методе слишком много возни.
Она стала молча размалывать кофейные зерна. С посетителем она не разговаривала. Он, судя по всему, не был общительным человеком. Мужчина сидел на стуле, почесывая голову, и, похоже, не знал, как завязать беседу. Вскоре аромат кофе поплыл по залу.
