Она потянулась, зевнула и сказала:
— Большое спасибо, Джим. Ты такой милый.
В ответ он улыбнулся по-мальчишески застенчиво.
Неожиданно для самой себя она спросила:
— Да, Джим, а что это за гостья у вас?
Улыбка медленно сползла с лица зятя, и он неохотно ответил:
— Она вам понравится. Знаете, Дорис, по-моему, вам надо
срочно лечь и хорошенько выспаться после бессонной ночи и всех треволнений дня.
— Да, конечно. Спокойной ночи, Джим.
— Спокойной ночи.
Дорис Кейн принялась медленно раздеваться, но смутное
чувство тревоги не оставляло ее. Определенно что-то неладно с этой гостьей в
доме Джима Мелвина. Тон, каким Паула наставляла мать, и то, каким жестким стал
взгляд зятя, когда речь зашла об этой девушке…
Дорис легла в постель, но усталость, одолевавшая ее весь
день, теперь сменилась нервным напряжением.
Она лежала без сна, морально и физически разбитая, а нервное
напряжение не спадало. В памяти бесконечной чередой всплывали события минувшего
дня.
Целый час Дорис ворочалась в постели, пока наконец не пришло
желанное расслабление и появилась надежда заснуть, как вдруг она услышала шаги
в ванной.
Ручка двери, ведущей в ее комнату, повернулась, дверь
приоткрылась, и полоска света, расширяясь, поползла по полу.
Миссис Кейн порывисто села в постели и, пересилив страх,
спросила:
— Кто там?
— О, простите, если я вас разбудила, — раздался из-за двери
женский голос.
— Кто вы?
— Я Ева Даусон. Я все о вас знаю. Вы Дорис Кейн, мать Паулы
Мелвин. Я… у меня так тошно на душе, что я не могу никак заснуть. Мне
послышалось, что вы тоже все время ворочаетесь, и я подумала, что, может быть…
— Я стараюсь заснуть, — сухо сказала Дорис.
Дверь открылась еще шире.
— Разрешите поговорить с вами? Я только на минутку. Честное
слово, я не буду вам надоедать.
Ева Даусон вошла в спальню, кутаясь в пушистый халат.
Вероятно, она так нуждалась в возможности излить кому-то душу, что не побоялась
нарваться на резкость.
В узкой полоске света, падавшего из ванной, Дорис успела
увидеть точеный профиль в обрамлении светлых волос. Одного взгляда на него было
достаточно Дорис, чтобы оценить яркую красоту девушки.
Ева подошла к кровати и присела на край.
— Я здесь живу уже давно в полном одиночестве, — вздохнула
она. — С Мелвинами совсем не вижусь. Сижу целыми днями в своей комнате и думаю,
думаю, думаю.
Иногда мне кажется, еще немного — и я сойду с ума.
— Вы не пробовали читать?
— Я не хочу читать. Я хочу общаться с людьми. Заниматься
каким-то делом. Я была тяжело больна. Думали даже, что не выживу.
— Мне все же кажется, что вы пристраститесь к чтению, и это
пойдет вам на пользу.
— Я никогда не любила читать и не хочу этому учиться.
Поскольку вы мать Паулы, вы, конечно, все знаете обо мне. Ваш неожиданный
приезд вынудил их посвятить вас в мою тайну. Меня здесь держат вдали от
посторонних глаз, и я страшно устала от этого.
Дорис Кейн невольно вся сжалась. С какой стати эту молодую
женщину тайно удерживают в доме ее дочери? — подумала она.
— Вы давно знаете Паулу?
— О Господи, нет! Я впервые увидела ее в тот вечер… ну,
когда все случилось. Ваша дочь и ее муж относятся ко мне прекрасно, но они для
меня малознакомые люди, я оказалась здесь совсем без друзей.
Миссис Кейн понимающе кивнула.
— Вы член их семьи, — продолжала Ева Даусон, — и мне незачем
лгать вам и изворачиваться. Я могу быть совершенно откровенна с вами.
— Вы серьезно болели?
Девушка горько рассмеялась:
— Зачем вам говорить со мной обиняками? Давайте я покажу
вам, как серьезно я была больна.
С этими словами Ева Даусон распахнула халат, и, к своему
ужасу, Дорис Кейн увидела на боку девушки ярко-красный круглый след. Его
происхождение не оставляло сомнений.
— Вы… в вас стреляли! — ахнула Дорис.
Девушка бросила на нее недоверчивый взгляд.
— Ну да. Почему же иначе меня упрятали сюда, как вы думаете?
Погодите, вас что же, во все это не посвятили?
— Я, право же, не знаю.
— Послушайте, а вы не лукавите? Вы действительно не знаете?
— Дочь с мужем не рассказывали мне подробностей.
Решили отложить разговор на утро.
Ева поспешно запахнула халат и резко встала:
— Видимо, я опять что-то ляпнула невпопад. Но вы меня не
выдадите, правда?
Миссис Кейн улыбнулась.
— Вы мне нравитесь, — призналась девушка. — Я подумала, вам
известна моя история, и обрадовалась, что можно будет поговорить с умудренной
жизнью женщиной и попросить у нее совета, как мне поступить. Сегодня ночью я
должна принять решение. Ваша дочь моложе меня и недостаточно опытна… О, я не
это хотела сказать! Одним словом, мне надо было посоветоваться с женщиной
постарше, которой можно все откровенно рассказать. Ладно, забудем про это,
хорошо?
Миссис Кейн рассеянно кивнула.
— Наверное, мне здорово попадет, — вздохнула Ева Даусон. —
Ну да ладно, через неделю меня здесь не будет. А пока надо набираться сил.
Признаться, я чудом осталась в живых.
— Вы хотите сказать, что к вам не вызвали врача, когда
доставили сюда в тяжелейшем состоянии с огнестрельной раной? — ужаснулась Дорис
Кейн.
— Ну что вы, — возразила девушка, — ко мне, конечно,
пригласили врача. Задала бы я им задачу, если бы умерла! О нет, так рисковать
они не могли! Уверена, ко мне приставили лучшего врача, какого только можно
раздобыть. Но я не знаю, ни откуда он, ни как его зовут, и никогда не узнаю,
даю голову на отсечение.
Но только не из этого захолустного городишка. Однажды я
попыталась в окно разглядеть номерные знаки его машины, но мне помешали это
сделать, а второй такой возможности у меня уже не было. Уж они позаботились об
этом. Нет, что ни говорите, они очень беспокоились и о том, чтобы я
поправилась, но только это их и тревожило. О, я, кажется, слишком много болтаю!
— Это неудивительно, наверное, вам хотелось выговориться.
— Боюсь, — помолчав, сказала девушка с горечью, — я
наговорила лишнего. Извините за то, что я помешала вам спать… А случалось вам
не спать много ночей подряд?
