— Я вся внимание.
— Кухонный нож, которым была убита девушка, совсем новый,
раньше им никогда не пользовались. На его лезвии помечены отпускная цена и
розничная. Это нож для разделки мяса с пластмассовой ручкой. Может, вы
займетесь обходом магазинов скобяных товаров и разузнаете, где мог продаваться
нож с кодом «ТЕМ» по цене семь долларов шестьдесят пять центов?
Карандаш Сильвии забегал по листку бумаги, который она
достала из сумочки, чтобы записать эти данные.
— Я немедленно займусь этим, шериф.
— Мы тоже будем заниматься разработкой этого следа, —
добавил Брэндон. — Если вам удастся что-то разузнать, сообщите нам, а если мы
что-то раскопаем, то сообщим вам.
— Я позвоню в газету и подключу наших репортеров, —
пообещала Сильвия. — А сама тем временем подожду, когда вы отпустите доктора
Капальдо.
— После нашей обработки вам будет легче иметь с ним дело, —
ухмыльнулся Брэндон. — Пошли, Дуг, посмотрим, что он из себя представляет.
Окружной прокурор и шериф поднялись в офис Брэндона.
Их ждал смуглый господин в сером двубортном костюме с чисто
выбритым умным лицом и густыми темными волосами. Он оглядел вошедших
проницательным взглядом, и на его губах расцвела любезная улыбка.
— Разрешите познакомиться, — с непринужденностью светского
человека проговорил он. — Я, вероятно, имею честь говорить с шерифом и окружным
прокурором округа Мэдисон?
— Совершенно верно, — подтвердил Брэндон.
Со словами: «Я полагаю, вы доктор Капальдо?» — прокурор
шагнул навстречу посетителю и протянул ему руку.
— Я мистер Селби, а это шериф Брэндон.
— Вы знаете, как меня зовут? — насторожился мужчина.
— Конечно, — ответил Селби, многозначительно взглянув на
Брэндона. — Мы как раз собирались вызвать вас для дачи показаний.
— Меня? Но разве вам известно, кто я?
— Разумеется, доктор, — уверенным тоном подтвердил Селби. —
Вы обрабатывали огнестрельную рану, которую получила Ева Даусон. Милости
просим.
Брэндон распахнул перед доктором дверь своего кабинета. Вид
у Капальдо был растерянный. От его непринужденности не осталось и следа.
Шериф жестом пригласил его садиться, и доктор Капальдо,
опустившись в кресло, закинул ногу за ногу, сложил кончики пальцев вместе, как
это делают медицинские светила, и глубоко вздохнул, очевидно пытаясь обрести
былую безмятежность.
— Почему вы до сих пор не связались со мной? — строго
спросил Брэндон.
Тонкие брови доктора Капальдо взметнулись вверх в учтивом
недоумении:
— Но, шериф, я помчался к вам сломя голову, как только
узнал, что стряслось с моей пациенткой.
— Почему вы не обратились ко мне до того, как это произошло?
— Извините, шериф, — покачал головой доктор Капальдо, — но
мои представления о профессиональной этике не позволяют мне обсуждать эту тему.
— Ну что ж, вы, вероятно, пришли к нам со своей историей, —
вздохнул Брэндон. — Надо полагать, хорошо продуманной. Послушаем ее.
— Рано утром, в субботу, 18 октября, — начал доктор
Капальдо, — меня вызвали в Лас-Алидас к некоей Еве Даусон, которая получила
огнестрельную рану.
— И вы поехали?
— Да.
— Как получилось, что вы отправились так далеко и в такую
рань?
— Она была моей пациенткой.
— Другими словами, вы лечили ее раньше?
— Да.
— Когда?
— Не помню точно… возможно, за две… три недели до этого
ранения.
— И на что она жаловалась?
— Она страдала от депрессии и навязчивой идеи самоубийства.
— О, — протянул Брэндон, бросая взгляд на Селби, — знакомая
песня!
— Боюсь, я вас не понимаю, — с достоинством произнес доктор
Капальдо.
— Вы все прекрасно понимаете, — резко оборвал его Брэндон. —
Хорошо, досказывайте остальное.
— Ева Даусон обратилась ко мне по поводу расстройства
нервной системы, выражавшегося в приступах депрессии. Я прописал ей
успокоительные средства и провел несколько сеансов психотерапии.
— Лечение помогло?
— Она пришла ко мне через неделю, и ее состояние заметно
улучшилось. Я, в частности, предупредил пациентку, чтобы она не злоупотребляла
алкоголем, так как похмелье усугубляет депрессию. Помнится, я также
настоятельно советовал ей изменить образ жизни.
— А что побудило вас дать ей такую рекомендацию?
— Она была из тех девушек, — проговорил доктор Капальдо,
смыкая и размыкая кончики пальцев в такт словам, — которые трудятся на ниве
развлечений.
— Как это понимать?
— Ее приглашали, чтобы оживить вечеринку присутствием
красивой молодой особы. Поймите меня правильно, джентльмены, я ни в коей мере
не предполагаю, что поведение ее могло быть предосудительным, я имею в виду
только образ жизни… те обстоятельства, когда распорядок дня нарушен, а пища
неполезна и весьма трудно воздержаться от спиртного. Посему я рекомендовал ей
вести более размеренную жизнь, дабы по крайней мере был предусмотрен минимум
сна.
— Она вняла вашим советам?
— Вряд ли. Дело кончилось тем, что последовал тот самый
вызов в Лас-Алидас.
— Кто звонил?
— Я не знаю. Звонили от имени Евы Даусон и сказали, что
произошел несчастный случай и ей срочно требуется моя помощь.
— Как вы поступили?
— Конечно, когда я прикинул, как далеко придется ехать, мне
эта перспектива, мягко выражаясь, пришлась не по душе. Тогда я стал
расспрашивать, какого рода несчастный случай, и оказалось, что девушка стреляла
в себя и находится в тяжелом состоянии.
— Стало быть, вы отправились?
— Вот именно.
— Куда?
— В Лас-Алидас.
— Кто дал вам адрес?
— Звонивший.
— Мужчина или женщина?
— Женщина.
— Она представилась?
— Нет, сказала лишь, что звонит от имени Евы Даусон.
— Итак, вы отправились по указанному адресу и что там
обнаружили?
— Что жизнь Евы Даусон в опасности, так как она потеряла
много крови от раны, которую сама себе нанесла.
