— Я доставлю вас прямехонько к миссис Холленберг.
У нее очень милый домик. После смерти мужа она почти никуда
не выходит. Живет на страховку, оставленную мужем, да еще прирабатывает шитьем
и мелкой работой по дому, хотя силы, конечно, уже не те. Но ничего, держится… А
это наш деловой центр. Городские власти рассчитывают, когда цены немного
упадут, построить вот на этом углу здание в несколько этажей. Внизу будут
склады, а наверху — офисы. Поговаривают, что в нем будет даже лифт. Но пока что
это накладно… Вон аптека, в которой работала Ева после окончания школы. Она
продавала молочные коктейли и всегда, бывало, добавит чуть больше шоколада, чем
положено. Ничего не скажешь, милая была девушка… Нам теперь налево. Мне вас
подождать, пока вы будете говорить с миссис Холленберг?
— Да, подождите, пожалуйста, — попросила Сильвия. — Потом
отвезете нас в отель.
— Ну вот, ее дом следующий по левую руку… вон там между
деревьями. Я помню, как Джим Холленберг его строил.
Водитель развернул машину и заглушил мотор.
— Если хотите, я могу пройти с вами и сказать миссис
Холленберг, кто вы. Она…
— Нет, спасибо, — решительно возразил Селби. — Мы сами
представимся.
— Я посижу на крыльце, пока вы будете разговаривать, — не
сдавался водитель. — Там удобнее ждать…
— Пожалуй, — вступила в разговор Сильвия, — мы не будем вас
задерживать. Разговор может затянуться, так что мы доберемся до отеля пешком.
Парень не сводил с них умоляющего взгляда.
— Наши сумки можете отвезти в отель. Мы заплатим вперед, —
поспешно добавила Сильвия. — Сколько с нас?
— Ну если считать в оба конца…
— Я понимаю. Так сколько?
— Туда и обратно приблизительно сто миль. С вас пятнадцать
долларов. Потом мне пришлось ждать…
Сильвия Мартин протянула ему десятидолларовую купюру и еще
три: в пять долларов и две достоинством по одному. — Вот вам за труды, и
останется на сигары.
Водитель положил деньги в карман и заметил с сожалением:
— Вообще-то у меня сейчас немного работы. Если вы не против,
то я мог бы подождать…
— Нет, — отрезал Селби. — Мы можем задержаться.
— А вдруг ее нет дома? — стоял на своем водитель. — Я бы
просто убедился, что вы вошли в дом. Мешать вам я не собираюсь.
Селби, не отвечая ему, открыл калитку и пропустил вперед
Сильвию Мартин. По затененной дорожке они прошли к просторному крыльцу, и,
когда поднялись на него, Селби позвонил в колокольчик.
Таксист опустил стекло с правой стороны с тайной мыслью
лучше слышать.
Селби подмигнул Сильвии, вынул из бумажника визитную
карточку и, когда женщина средних лет открыла дверь, протянул ее ей со словами:
— Миссис Холленберг, не могли бы вы ответить нам на
несколько вопросов?
Женщина, взглянув на визитку, приветливо сказала:
— Конечно, конечно. Вы из Мэдисон-Сити. Заходите,
пожалуйста, заходите.
— А это, — добавил Селби, — мисс Мартин.
— Милости прошу, — радушно пригласила миссис Холленберг и,
заметив стоявшую перед домом машину, воскликнула: — Да вас, кажется, привез Гиб
Спенсер?
Как поживаешь, Гиб?
Водитель резво выскочил из машины и взбежал на крыльцо.
— Хэрриет, примите мои самые искренние соболезнования… по
поводу Евы.
— Спасибо, — просто ответила женщина, пожимая ему руку.
Гиб Спенсер, смущенно глядя на пассажиров, переминался с
ноги на ногу, потом, запинаясь, пробормотал:
— Эти люди хотели видеть вас по поводу Евы. — И побрел назад
к машине.
В ту же минуту взревел мотор, и такси помчалось по темной
улочке.
— Я хотела бы знать о Еве как можно больше, — сказала миссис
Холленберг, вводя гостей в маленькую прихожую. — Она ведь была моим
единственным ребенком.
Но, как говорится, чему быть, того не миновать. Я послала
коронеру телеграмму с просьбой доставить ее тело сюда. Мне кажется, Ева хотела
бы найти вечный покой там, где она родилась.
Женщина провела гостей в старомодную гостиную, которой,
очевидно, пользовались в особо торжественных случаях. Глаза у женщины были
заплаканные, но она старалась не показывать своего горя.
— Я понимаю, — тихо проговорила она, — что моя скорбь не
должна препятствовать той процедуре, которая необходима в таких случаях.
— Я не предполагал, миссис Холленберг, что до вас уже дошла
эта печальная весть, — сказал Селби. — Когда я вылетал из Мэдисон-Сити, шериф
только еще предпринимал попытки связаться с родственниками девушки.
— Мне это известно. Ваш шериф звонил своему здешнему
помощнику и наводил справки о Еве Даусон.
Помощник хорошо знал Еву. Даусон — ее псевдоним.
Ей казалось, что это звучит лучше, чем Холленберг.
Помощник сообщил все сведения о Еве шерифу, и тот просил
оповестить меня, а также передать, что вы выехали сюда.
— Мы сожалеем, что вынуждены потревожить вас, — извиняющимся
тоном произнес Селби.
— Я ценю вашу деликатность, но что случилось, то случилось.
Ничего не поделаешь. Общение с людьми мне помогает, к тому же я хотела бы знать
подробности случившегося.
— Нам мало что известно, миссис Холленберг, но скажите: ваша
дочь часто давала знать о себе?
— Да. Она писала мне регулярно. Уж в этом ей не откажешь… Не
забывала родную мать… Поймите, я очень горжусь своей дочерью, и поэтому мне
легче пережить утрату. Ева была очень хорошей девочкой. Я часто получала от нее
письма. Она два раза приезжала домой и исправно присылала деньги. Вначале не
очень большие суммы, и я подозреваю, что ей они были нужны больше чем мне… А
потом, когда она уже кое-чего достигла, суммы возросли. Однажды она прислала
больше трехсот долларов!
Селби бросил быстрый взгляд на Сильвию Мартин, и та поняла,
что пора представиться.
— Не стану скрывать, миссис Холленберг, я журналистка и
представляю газету «Мэдисон-Сити Кларион». Факты, которые я добываю, попадают в
печать.
Окружной прокурор Дуг Селби занимается расследованием
обстоятельств смерти вашей дочери. Если вы хотите сообщить ему что-то
конфиденциальное… что-то, не предназначенное для опубликования… Одним словом, я
не намерена злоупотреблять вашим доверием и пользоваться представившейся мне
возможностью.
— Я вам чрезвычайно признательна, но мне нечего скрывать от
прессы. Газеты конечно же будут много писать об этом случае. Шериф, звонивший
из Мэдисон-Сити, мало что сообщил, но я поняла, что ее убил грабитель.
