–К тебе бы так подкрасться и неожиданно что-то крикнуть, посмотрела бы я на тебя,– надулась толстушка.
–Ладно, не злись,– делаю шаг вперёд, обнимая нахохлившуюся пухлышку.– Извини, я не хотел тебя пугать.
Толстушка тает в моих руках, как мороженое в жаркий день. Хмурое лицо разглаживается и расплывается в довольной улыбке, шаловливые ручки начинают гладить мою грудь и живот, опускаясь всё ниже.
–Как голубки воркуют.– Трескучий старушечий голос заставил нас отпрыгнуть друг от друга.
–Милые вы мои,– умилилась Петровна, снимая слезинку с краешка глаза.– Совет вам да любовь. Я тебе давно, Танька, говорила: Витька – как тряпка половая, давно пора с ним развестись. А вот Миша – парень хоть куда. Всё при нём, статный такой, высокий, настоящий кавалер. Бросай свою тряпку и выходи за Мишку замуж. Эх, была бы я молодая, сама закадрила бы такого красавца.
–Я без тебя, Петровна, разберусь, что мне делать,– ворчит толстушка, обжигая старушку недовольным взглядом.
–Бабуль, а когда ты была молодой?– вкрадчиво интересуюсь я.– До крещения Руси или уже после? Или когда ещё мамонты бегали, а люди в пещерах жили?
Слишком активную бабушку, продвигающую идею женитьбы на Таньке, надо грубо обламывать. Пусть лучше злится на меня, чем продолжает внушать пухлышке нехорошие идеи.
–Хамы,– надувается Петровна,– я к ним со всей душой, а они…
Бабуля разворачивается и, гордо подняв голову, топает к себе.
Я облегчённо вздыхаю.
–Задолбала совсем, кошёлка старая,– злобно шипит Танька, когда старушенция скрылась в своей комнате.– Вечно со своими советами лезет.
–Кстати, Танюх, ты не ответила. Чего Витька такой зашуганный? Чуть в штаны не прудит, когда меня видит?
–Ну ты даешь,– женщина внимательно рассматривает меня,– сам же его запугал до икоты. Наезжал на него постоянно. Обещал ему яйца отрезать, если будет возникать и препятствовать нашему общению.
«Боже, какой редкой скотиной был этот Мишка. Трахать жену и так запугать мужа, чтобы тот и думать забыл возражать, это надо уметь. Интересно, а чего же Танька молчала, мужика своего не защищала, женушка хренова»,– проносится в голове.
Смотрю на пухлышку. Вроде не совсем отмороженная.
–Тань, мне вот интересно, а чего ты молчала, когда я Витьку под плинтус загонял? Он же твой муж.– С интересом наблюдаю за женщиной.
–Раньше тебя эти вопросы почему-то не волновали,– невесело ухмыляется пухлышка.– Тебе честно ответить?
–Конечно, честно.
–Да надоело мне видеть, что Витька как тряпка безвольная,– вздыхает Таня.– Я, может, поэтому с тобой закрутила, чтобы он ревновать начал. Всё бы ему простила, если бы хоть возмутился и повел себя как мужчина. А он только мычит что-то невнятное и глаза опускает. Тьфу.
–А потом мне даже понравилось,– продолжает женщина, кокетливо стреляя глазками.– Ты такой неутомимый был. С Витькой-то секс у нас был раз в пятилетку. То уставший он, то ещё что-то. То не встаёт у него от переживаний. А с тобой совершенно по-другому, никогда таких чувств не испытывала. Нет, ты не переживай, я в любом случае на официальные отношения не претендую. Разводиться не хочу, жалко мне этого обормота, хоть он и бесхребетный, как амёба. Пропадёт без меня. Да и ты для серьёзных отношений не подходишь, уж извини. Я ждать тебя с зоны годами не собираюсь. Так что будем жить, как жили. Получать удовольствие без взаимных претензий.
«Слава тебе, господи»,– мысленно облегчённо выдыхаю.
–Договорились,– улыбнулся я.– Всё правильно сказала. Я только «за».
На кухню заходит зевающая матушка.
Таня сразу деловито засуетилась возле кипящей кастрюли, повернувшись ко мне спиной. Взяла половник, наполнила тарелку ярко-красным борщом, выпускающим в воздух хлопья ароматного пара, и поставила на стол.
–Доброе утро, мам,– целую матушку в щеку.
–И тебе, Миша,– улыбается она, возвращая поцелуй.
–Здравствуйте, тётя Лена,– вежливо приветствует матушку пухлышка.
–Доброе утро, Танечка,– кивает матушка.
–Ладно, пойду я.– Пухлышка взяла ложку, пару ломтей заранее приготовленного хлеба и подхватила тарелку со стола.– Отнесу Витьке еду в комнату. А то он там будет ещё добрый час сидеть.
Идиллию разрушает истеричное верещание звонка.
–К нам пришли,– встревоженно заявляет матушка.– И кого в выходной принесло?
–Это ко мне, мам,– успокаиваю родительницу.– С Санькой договорились, что он в 10 заскочит.
–Вы точно ничего плохого делать не будете?– беспокоится мать.– Ты мне обещал.
–Надо верить людям, мам,– улыбнулся я.– Тем более своему сыну. Раз обещал, значит, не будем. Я же тебе говорил, что завязал с прошлым.
–Хорошо, я постараюсь,– вздохнула родительница,– иди уже, открывай дверь своему Сашке.
Глава 14
Саша ураганом ворвался ко мне в квартиру, стиснул мою ладонь в своей.
–Здорово, Миха.
–Привет,– усмехнулся я.
–Слушай, а пожрать есть чего? А то предки свалили на дачу копаться в огороде, а у меня в холодильнике мышь повесилась. Сосиска, пара яиц и остатки горчицы – всё, что оставили мне на выходные. Ну ещё денег чуток, но я купить ничего не успел.
Парень скинул старые потрёпанные кеды и рванул на кухню:
–Садисты у тебя предки,– посочувствовал я, следуя за маячащей впереди спиной в выцветшей серой футболке.
Увидев матушку, товарищ резко остановился.
–Здравствуй, Саша,– приветливо улыбнулась родительница.– Я как раз Мише картошку с сосисками разогревать собиралась и тебя заодно покормлю.
–Здравствуйте, Елена Алексеевна,– смущённо ответил Александр.– Не обращайте на меня внимания. Я не голодный, шучу так.
–Шучу, не шучу, а поесть с Михаилом придётся, раз уж зашёл,– погрозила пальцем мама и достала из холодильника кастрюлю.
Затем на стол лёг кусок сливочного масла, завёрнутый в плотную серую бумагу, и несколько розовых сосисок в целлофановой обертке.
Матушка засуетилась у плиты, гремя сковородками и кастрюлями.
Через пять минут родительница поставила перед нами тарелки с холмистыми горками горячей жёлтой пюрешки, источающей густой пар, и развернувшимися мясистыми ломтями сосисками. На вершину этого великолепия были водружены кубики сливочного масла, сразу же растекшиеся ручейками расплавленной золотистой лавы.
Мы активно заработали вилками и челюстями. Матушка с доброй усмешкой наблюдала за нами.
–Спасибо, Елена Алексеевна.– Саша, сыто отдуваясь, отодвинулся от пустой тарелки.– Вы мне жизнь спасли.
–А говорил, не голоден,– погрозила пальцем родительница.
