Златовласка отступила, освобождая проход, и замерла в пространстве коридора. Я шагнул вперед, прикрыл дверь, и невольно залюбовался подругой. Волна слепящего солнечного света, идущего из комнаты, эффектно подсвечивала точеную фигурку девушки в бирюзовой футболке.
—Привет, проходи,— улыбнулась Ева.
Привет,— я подхватил засмущавшуюся девчонку за талию, подтянул к себе, нежно поцеловал в губы, и торжественно вручил розы: — Это тебе.
—Спасибо,— прошептала она.— И отпусти меня, пожалуйста, неудобно же, мы не одни.
—Хорошо,— выдохнул я, отстраняя подругу.— Кстати, это тоже тебе.
Коробка «Красного Октября» перекочевала в руки Евы.
—Ого, знаю эти конфеты, вкусные. И дорогие,— девушка лукаво стрельнула синими глазищами.— Ты не разоришься?
—Не дороже денег,— отмахнулся я.— Не разорюсь, конечно. Если взрослый мужчина не может обеспечить девушку, хотя бы цветами, конфетами и другими приятными мелочами, значит он не мужик. Или недостаточно взрослый.
—Ева, чего твой кавалер в прихожей застрял?— раздался звонкий голос из глубины комнаты.
За спиной подруги появилась улыбающаяся брюнетка в белом сарафане. Девушка была чуть повыше Евы, симпатичной, с милыми ямочками на пухлых щечках и внушительным бюстом-троечкой.
—Вы Миша? Ева много о вас рассказывала,— проворковала она, с любопытством осматривая меня.
—Аз есмь Михаил.— скромно подтвердил я.— А вас как звать?
Брюнетка задержалась взглядом на наколках пальцев, сжимающих бутылку шампанского, и приветливое выражение лица моментально сменилось строгим и неприязненным.
«О, боже, опять двадцать пять»,— мысленно простонал я, дав себе клятву как можно быстрее, убрать татуировки.
—Тамара,— процедила она.
—Очень приятно,— вздохнул я.
—Не могу сказать то же самое,— голосом брюнетки можно было заморозить «Шампанское» в моей руке.
—Тома, перестань!— моя подруга всё увидела и поняла.— Миша — нормальный. Сейчас работает в универсаме, а с прошлым покончено.
—Ева, можно тебя на минуточку? Пусть твой Миша,— моё имя брюнетка произнесла с нескрываемым сарказмом,— посидит в гостиной или на кухне, а мы пока пообщаемся.
Тамара сделала паузу, смерила меня холодным взглядом и добавила:
—Надеюсь, пока мы будем разговаривать, у тебя ничего не пропадёт.
—Тома, как ты можешь?— возмутилась подруга.— Я же сказала, перестань, иначе поссоримся.
—Можешь быть уверена. Всё будет на месте. Если, конечно, ты ничего не украдешь,— в тон ей парировал я.
Тамара презрительно глянула, даже открыла рот, чтобы ответить, но потом передумала, облила меня молчаливым презрением и повернулась к подруге:
—Мы идём?
—Идём,— злобно рявкнула Ева.
—Миш, действительно, посиди в гостиной или на кухне,— попросила она.— Можешь даже чай попить. Заварка свежая, в чайнике кипяток, сахарница — рядом, заварные пирожные — в корзиночке. Мы быстро.
—Хорошо,— согласился я.— Посижу.
Ева решительно прошла в спальню, находившуюся напротив гостиной. Тома двинулась следом, на пороге остановилась на секунду, многозначительно посмотрела на меня и прикрыла дверь. А я скинул туфли и прошел на кухню. Поставил шампанское на стол, подхватил кружку со шкафа, прополоскал её и налил исходящий паром кипяток, добавил заварки и пару ложек сахара. Глотнул и зажмурился от удовольствия, ощущая, как внутри растекается волна приятного тепла. Чай был хороший. Явно не грузинский и индийский, продающийся у нас в магазинах, а что-то более качественное и дорогое.
Сидел, похлебывая ароматный горячий напиток. Медленно тянулись минуты. Наконец чуть скрипнула дверь, глухо застучали по паркету девичьи шажки.
Первой на кухню влетела Ева, резко опустилась на табурет напротив. Тамара тихо примостилась у входа. Подруга была спокойной и внешне безмятежной, брюнетка цветом лица напоминала спелый помидор, и отводила взгляд, не желая встречаться глазами.
—Поговорили?— поинтересовался я.
—Да,— отрубила девушка.— Всё хорошо.
—Вот и отлично,— примирительно улыбнулся девушкам.— Ева, ты зря так накинулась на подругу. Она просто беспокоится за тебя. И да, со стороны я, действительно, выгляжу подозрительно.
—Да что ты говоришь?— в голосе Томы явственно слышались язвительные нотки.— Неужели?
—Тома, можно вас так называть?— спросил я.
—Называй, хоть горшком, только в печь не клади,— бросила она.
—В свое время мне пришлось убедительно доказать Еве, что о человеке нельзя судить по внешнему виду. Это неправильно. И под рубищем нищего иногда скрывается душа поэта и острый ум философа. И бывшие уголовники могут стать самыми непримиримыми борцами с преступностью и отличными сыщиками.
—Например?— сарказм просто сочился из брюнетки.
—Эжен-Франсуа Видок, один из лучших французских сыщиков конца восемнадцатого-начала девятнадцатого столетия,— спокойно парировал я.— Был авантюристом, убийцей, вором, налетчиком, а стал главой одной из первых французских спецслужб — «Сюртэ», бригады по борьбе с особо опасными преступниками. Поймал многих головорезов, убийц и аферистов, стал выдающимся сыщиком со связями в криминальном мире.
—Сам придумал?— недоверчиво фыркнула она.
—Это можно легко проверить. Подходим к любому преподавателю юридического ВУЗа, изучающему историю преступности, и задаем ему вопрос о Видоке. Если оказывается, что я не соврал, ты принесешь мне свои извинения за недоверчивость. Договорились?
—Ещё чего,— скривилась брюнетка,— прочитал пару фактов из журналов и корчишь из себя интеллектуала? Чем-нибудь ещё удивить можешь? И потом, мы на ты вроде не переходили…
—Мы с тобой почти одного возраста, поэтому обращаться друг к другу на «ты», вполне естественно,— парировал я.— А удивить могу. Ты, на девушку, работающую на заводе не похожа. Спесь, так и прёт. Значит, исходя из твоего возраста, студентка, правильно?
—Ну и что? Да, студентка. Это что-то меняет?
—Мы можем поговорить с тобой, например, об экзотических танцах. Но ты же опять скажешь, что я мог заранее подготовиться, прочитать пару материалов в журнале, чтобы произвести впечатление на Еву, зная, что она ими занимается. Давай сделаем проще. Сыграем с тобой в интересную игру. На кого учишься?
—Тамара — будущий учитель истории. После окончания педагогического должна преподавать в школе. Хочет остаться в аспирантуре педа,— влезла Ева, опередив подружку.
—Отлично,— ухмыльнулся я.— На каком периоде истории специализируешься?
—На новейшем,— в глазах брюнетки зажегся интерес.
«Сейчас я тебя сделаю»,— сохранить невозмутимое лицо мне удалось с большим трудом. В прошлой жизни, история была моим любимым предметом. Я углубленно изучал её ещё со школы. Особенно двадцатый век. А в последнюю пару десятков лет, уделял изучению мировых политических и экономических процессов всё свое свободное время. Это даже стало своеобразным хобби для меня. Да и блеснуть своими знаниями исторических событий и личностей в кругу коммерсантов и чиновников всегда полезно.
