—Широ, вали пацана,— распорядился Огава,— не теряй времени. Нам ещё в поместье Огавы успеть надо. Принять участие во всеобщем празднике жизни и смерти.
Коренастый тип кивнул, взмахнул коротким мечом, разминая кисть, и шагнул к испуганно съежившемуся ребенку.
Сноп голубого огня снес его в сторону, заискрившаяся алыми всполохами защита с хлопком лопнула, иШиро истошно заорал. Резко запахло паленым мясом. Голубое пламя с треском пожирало обугленную плоть коренастого, превращая его в кучку черного пепла.
На поляну шагнула пожилая женщина. В кулаке у неё сверкал синими искорками фамильный амулет Огавы на кожаном шнурке.
Ребенок кинулся к ней и прижался, обняв ручонками за бедро:
—Мэй, они убили папу и маму,— запричитал он.
—Мне очень жаль, Изаму-сан,— рука пожилой женщины ласково потрепала волосы малыша.— Ты должен это запомнить и отомстить. А сейчас нам надо уходить. Твоя сестра Иошико пожертвовала собой и отдала фамильный амулет, чтобы ты выжил.
—Старуха, вы никуда не пойдете,— вступил в разговор, немного пришедший в себя Юката. Разрез на его боку уже затянулся и выглядел как налитый кровью свежий шрам.
—Оставь пацана здесь, а сама можешь убираться куда хочешь. Я дарю тебе жизнь,— высокопарно произнес он.— Если послушаешь меня.
Мэй улыбнулась и подняла руку с амулетом. Голубой луч огня ударил вМори, но разбился о багрово-красный купол, возникший вокруг мужчины.
—У меня тоже есть такие игрушки,— злобно усмехнулся Юката.— Не захотела принять моё предложение? Теперь я зарублю тебя, старая тварь!
Мэй промолчала, нахмурилась и ещё выше вздернула руку. Столб голубого пламени увеличился. Защитный купол угрожающе затрещал и лопнул. Голубое пламя уменьшилось до небольшого лучика, достигнувшего лица Мори, мигнувшего и исчезнувшего.
—Аааа, проклятая старуха,— истошно заорал мужчина в черном, схватившись ладонями за дымящееся лицо. Он сделал несколько шагов вслепую, споткнулся о камень и полетел в пруд, продолжая изрыгать проклятья.
—Пойдемте, Изаму-сан,— сухая ладонь старухи обхватила ручку малыша.— Нам надо уходить отсюда, как можно быстрее. Ваши слуги и воины ещё некоторое время будут сражаться в поместье, отвлекая на себя внимание, но лучше не медлить…
Картинка потеряла четкость и пропала. Я тряхнул головой, окончательно прогоняя видение и возвращаясь в реальность.
—Что-то вспомнили Изаму-сан?— проницательно поинтересовалась старушка.
—Да,— вздохнул я.— Гибель отца и матери. И как ты спасла меня.
—Это хорошо,— кивнула Мэй.— Значит, память постепенно возвращается к вам.
—Расскажешь все подробности. Кто и почему напал на нашу семью?
—Конечно,— поклонилась старуха.— Это мой долг, Изаму-сан.
—Но этот рассказ, мы перенесем на потом,— решил я,— поговорим об этом, когда я немного приду в себя, неторопливо в располагающей обстановке.
—Как скажете, Изаму-сан,— наклонила голову Мэй.
—А пока объясни, что со мной произошло сейчас. Почему я весь в синяках и тело ломит так, как будто по нему табун лошадей галопом проскакал?
—Вы подрабатывали в магазинчике старого Кена. Вместе с его старшим сыном разгружали машину с продуктами. Он вам дал двести йен. По дороге к дому на вас напала банда шакалят Сэберо. Они захотели забрать деньги. Наверно, кто-то из них видел, как вы таскали продукты в магазин. Вот и устроили засаду.
Деньги вы неотдали. Завязалась драка. Вас повалили на асфальт и стали пинать ногами. И тогда началась инициация. В этот момент в вашем теле проснулась фамильная магия Огавы. Вы засветились голубым огнем. У нападающих загорелись руки и ноги. Они с воплями убежали. Вы были без чувств, иЮки сНобу пришлось тащить вас домой. А потом провалялись трое суток, не приходя в сознание. У вас был жар, и мысЮки поочередно дежурили возле кровати.
—Понятно,— я попытался привстать, но скривился, ощутив боль в теле.— АНобу, который меня притащил вместе сЮки, он кто?
—Младший брат Юки,— ответила Мэй.— Они вместе живут, рядом с нами.
—Надо им спасибо сказать,— выдохнул я, опуская голову на подушку.— А как у нас с деньгами?
—Есть пока немного,— усмехнулась старушка.— Я подрабатываю в забегаловке у старика Рио, через дорогу. Мою посуду. Забираю объедки, и денег немного перепадает. Да иты свои 200йен никому не отдал.
—А они разве не сгорели от голубого огня?— удивился я.
—Вы точно все позабыли, Изаму-сан,— покачала головой Мэй.— Магический огонь никогда не наносит вреда повелителю. Он может сжечь врага и всё вокруг, но непритронется ни кодной вещи своего господина.
—Понятно. А теперь расскажи мне, где мы находимся? То, что в трущобах, я уже понял. Меня интересуют несколько вопросов, на которые хочу услышать подробные ответы.
—Подождите, Изаму-сан,— остановила меня старушка.— Вы есть не хотите? Я так обрадовалась, что вы глаза открыли, заговорилась и совсем забыла вас покормить.
И вэто мгновение я почувствовал, насколько голоден. Желудок вопил, стонал, орал, ругался, и требовал горячей пищи.
—Ага, очень хочу,— я сглотнул слюну.
—Изаму-сан, простите меня дуру старую,— смущенно поклонилась Мэй.— Есть несколько черствых булочек, немного риса, овощи и фасолевый суп. Что будете кушать?
—Рис и овощи, но сперва булочку,— я облизал пересохшие губы,— и попить что-нибудь дай, пожалуйста.
Хорошо, Изаму-сан, сейчас всё сделаю,— старушка опять согнулась в поклоне и заковыляла к плите и кмаленькому старому холодильнику, стоявшему рядом.
Через пару минут я отдал старушке наполовину опорожненную бутылку с водой и, довольно урча, впился зубами в хрустящий бок зачерствевшей булочки. Сожрал хлеб за пару секунд. А бабка уже подавала мне пластиковую тарелку с подогретым рисом и овощами. А впридачу к ним, две деревянные палочки, вместо привычных ложки и вилки, млять!!!
Мэй, с удивленно поднятыми бровями смотрела, как я, поставив тарелку на колени, пытался орудовать палочками, взяв их двумя руками. Есть хотел так, что в приступе энтузиазма, выковыривая еду из тарелки, чуть не воткнул палочку в глаз ошалевшей от такого авангардизма старушке.
На меня и бабку полетели кусочки какой-то зеленой травки, помидоров, огурцов. И если ломти овощей я смог после неоднократных неудачных попыток донести до рта, нанизав их напалочки, как на шпажки, то рисовые зернышки летели куда угодно, но только не комне в рот. Через минуту кровать, обалдевшая старушка и ябыли с ног до головы заляпаны едой. С уха Мэй свисал пучок зеленого лука, среди седых волос блестели белые рисинки, к щеке прилип кусочек помидора, а кподбородку — тоненький кружочек огурца.
Старуха похоже потеряла дар речи, молча глядя на меня ошалевшими глазами. А я, наконец, добрался до первого рисового зернышка, с удовольствием слизал его с палочки. А потом плюнул на приличия, закинул палочки на тарелки и начал загребать рис ладонью, засыпая горстями в рот. Через несколько секунд услышал, как громко щелкнула вставная челюсть Мэй.
