* * *
Сознание возвращалось постепенно. Сначала чернильная мгла сменилась серым полумраком. Затем я ощутил светлые пятна, настойчиво пробивающиеся сквозь закрытые веки. И только тогда попытался открыть глаза. Получилось не сразу. Было такое ощущение, как будто веки намертво приклеились к глазным яблокам. Тело было разбитым, каждое движение отзывалось тупой болью, измученные мышцы противно ныли.
Сквозь приоткрытые веки я сумел разглядеть горящие восковые свечи вокруг и склонившуюся надо мной стройную фигурку.
—Бабушка Мэй, идите сюда скорее! Изаму глаза открыл,— возбужденно заверещал тонкий и мелодичный девичий голосок.
—Тише ты, пигалица, иду уже,— в углу с кряхтеньем зашевелилась, поднялась и струдом поковыляла ко мне сгорбленная фигурка.
Я уже открыл глаза и синтересом разглядывал светившуюся радостью девчонку, лет 13–14.
«Азиатка»,— сразу определил я поразрезу глаз,— «Интересно, куда же меня занесло? Вроде умереть должен. После автоматной очереди в упор, да ещё и вокеане не выживают».
—Изаму-сан, как вы себя чувствуете?— нахмурила брови девчушка.
«Какой нахрен, Изаму»?— удивился я.— «И почему я понимаю каждое слово? Для меня все азиатские языки — непереводимая тарабарщина».
Маленькая изящная ручка нежно легла мне на лоб, даря прохладу.
—Он холодный, холодный и мокрый!— радостно воскликнула девчонка,— и больше не пылает жаром.
—Это хорошо,— улыбнулась краешками губ подошедшая старушка,— Изаму-сан, повторю вопрос Юки, как вы себя чувствуете?
—Тело побаливает,— честно ответил я.— А так, ничего, жить буду.
—Конечно, будете,— кивнула пожилая женщина.— Кризис миновал. Инициация прошла успешно. Я горда вами — Изаму-сан. Вы — будущий маг и достойный наследник семьи Огава. Жалко, что вас не видят родители. Они были бы счастливы.
Старушка дрогнувшей рукой смахнула прозрачную слезинку из уголка глаза. А яс любопытством разглядывал её идевчонку. Бабушка была очень стара. Одета в поношенный узорчатый халат с широким поясом. Лицо изборождено глубокими морщинами, собранные в пучок сверху волосы серебрятся сединой, на лбу сбоку и направом виске — черные пигментные пятна. Но карие глаза — живые и задорные, с лукавыми огоньками. Есть люди, о которых говорят «светятся добротой». И это сказано именно о таких как Мэй.
Девчонка приковала мой взгляд надолго. Милое кукольное личико с тонкими чертами, нежные, хотя и чуть огрубевшие, видимо, от тяжелой работы, ручки с изящными длинными пальчиками, брови-ниточки и алые, блестящие в свете огоньков свеч, чуть пухлые губки. Волосы цвета воронова крыла, мягкой волной падающие на плечи. Но моё внимание притянуло другое. Миндалевидный восточный разрез в сочетании с небесно-голубыми глазами и белоснежная кожа, сияющая в полумраке, делали девчонку похожей на сказочную принцессу. И даже старенькие потертые брючки, и потрепанная блузка не портили это впечатление. Наоборот, придавали Юки необычный шарм рисованной красотки-няшки с аниме. Через два-три года она окончательно расцветет, и окружающие мужики будут штабелями падать к маленьким ножкам, обутым сейчас в изношенные серые туфельки.
—Что, нравится девушка, Изаму-сан?— усмехнулась старушка, оценив мой взгляд.
—Ниче, такая,— кивнул я.— Как фарфоровая статуэтка — настоящее произведение искусства.
Даже в полумраке комнаты было заметно, как девушка стыдливо залилась краской.
—Я, наверно, пойду Изаму-сан,— она поклонилась мне, затем старушке и быстро вышла из комнаты.
—Вы зачем девушку смущаете, Изаму-сан?— погрозила пальцем пожилая женщина.— Учти, Юки, это цветок с прекрасными лепестками, неожиданно распустившийся в зеленом болоте, наполненном грязью и зловонием. Вы — наследник рода, хоть и скрывающийся от врагов в трущобах, а она простая девушка, хоть и сдобрым и чистым сердцем. Юки полюбит только одного мужчину и навсю жизнь. Не обижай её. Учти, любая рана в еёдуше может стать смертельной.
—Ну ты, бабка, дала джазу! Я вообще-то об этом даже не думал,— смущенно забормотал я,— мала она для меня. Никогда я задетьми не ухлестывал.
Брови старушки изумленно взлетели вверх. Минуты две она пристально рассматривала меня. Я даже почувствовал себя неуютно под испытывающим и пронзительным взглядом Мэй.
—Вы никогда так не разговаривали Изаму-сан,— прервала старушка молчание.— Я начинаю думать, что когда вы лежали без сознания, в вас вселился дух. Что касается детей, напомню вам, у нас в империи Ниппон девушка может выйти замуж с13-ти, а юноша — с15-ти лет. АЮки всего на год младше вас. Ей — пятнадцать, вам — шестнадцать.
«Ты чего несешь старуха, какие шестнадцать, мне недавно полтинник стукнул»,— хотел возмутиться я, взмахнул рукой, собираясь разразиться потоком возражений, но слова замерли на губах. Я перевел глаза на гладкую ладошку без мозолей от штанги и турника, скользнул взглядом дальше по тонкой руке и худому плечику подростка и потрясенно замер.
—Мэй,— мой голос даже охрип от ужаса.— А зеркало у тебя есть?
—Конечно, Изаму-сан,— откликнулась старушка.— Принести?
Я кивнул. Бабка, кряхтя, поднялась и заковыляла прочь. Через пару минут она вернулась с небольшим круглым зеркалом.
Я взял зеркало и чуть не заорал от шока. На меня смотрела избитая мальчишечья физиономия. Растрепанные черные волосы, синяки на лице, но главное, раскосые карие глаза. Я каким-то образом очутился в теле подростка, да ещё и японца. Приплыли, млять!!!
Глава 4
—Что-то не так, Изаму-сан?— мое состояние не укрылось от старушки.
—Нормально всё,— выдавил я изсебя.
—Надеюсь, Изаму-сан,— вежливо наклонила голову пожилая женщина,— одно могу сказать точно. Кризис миновал, вы идете на поправку.
—Мэй, извини, но яничего не помню. Ты можешь рассказать, кто я, что со мной произошло? Кто меня избил?— осторожно поинтересовался я.
—Это бывает после инициации,— вздохнула старушка.— Конечно, расскажу. Изаму-сан, вы единственный наследник семьи Огава. Ваши родители Кэтсу иТомико-сама были достойными людьми. Отец происходил из древнего рода дайме, правил округом Ибури наХоккайдо. Предки матери — кугэ Арисава, поэты, художники и писатели, находившие вдохновение в красоте окружающего мира. У вас ещё были две сестры и брат. К сожалению, все они погибли, при нападении клана Мори на фамильное поместье.
Перед глазами встали обрывки смутных картинок, мелькающие силуэты врагов, ревущий ребенок, красивая женщина, закрывшая его собой, крепкий мужчина, полосующий врагов катаной.
—Подожди,— попросил я изакрыл глаза, сосредотачиваясь. Видение нахлынуло неожиданно, волной захлестывая сознание.
Цветы сакуры окутывали нежным розовым облаком резную деревянную беседку у пруда. Тихо журчали ручейки, весело сбегающие по отполированным водой гладким темным камням к живописному пруду, раскинувшемуся среди зеленого моря растений. На прозрачном водоёме медленно покачивались зеленые кувшинки в окружении хрупких лилий, доверчиво распустивших белоснежные лепестки навстречу солнцу.
