—Правда? Делать то, что хочется, и получает все, что можно пожелать?
—Нет, конечно, нет. Я знаю, как трудно дается эта игра.
Он поднялся еще выше, желтый свет под его ногами становился все ярче, и он пошел.
Мне пришлось поторопиться, чтобы не отставать от него.
—А откуда знаешь?
—Почему это важно?
—Ты как-то замешен с этой игрой?
Мы шли какое-то время, не разговаривая.
—Это был мой отец, ясно?— его слова, казалось, вспыхнули, окаймленные годами отчаяния, запертыми до сих пор,— Он был гением, и он мог сделать что угодно, и когда я пытался, это всегда выходило бесформенным мусором.
«Так… Стоп… Я попал, но невольностью? Его отец не тот Арн? Но он тоже играл?»
Он продолжил после короткой паузы.
—Я так старался и зашел так далеко… А теперь его нет, а я все еще недостаточно хорош, и все, что он построил, развалится, если я не смогу хоть что-то сделать… Я должен уберечь нас от голода и потери дома, а это слишком много для подростка…
Арн прервался, тяжело дыша от потока «боли» в его словах. А когда он опустился ниже, его желтый свет начал искриться.
Я хотел бы иметь хоть какое-то положение в семье… Богатство или связи, которые я мог бы использовать, чтобы помочь этой семье, но в тот момент я сам был… Халявщиком, по большей части.
Технически, в центре Канды у меня осталась небольшая сумма, если я вернусь, чтобы вернуться к своей прежней жизни. Но здесь все это не поможет. А так хочется…
—И я знаю, что меня недостаточно, и я не могу этого сделать, потому что я не он.
«Пятый» резко упал на землю в облачке своего желтого света, которое на мгновение окружило его, а затем полностью исчезло, оставив его взгляд тусклым и безразличным.
«Он потерял контроль над силой».
—Я никогда им не буду, как бы этого не хотел, как бы я ни старался. Что бы я ни делал, этого всегда будет недостаточно!
—Не обязательно,— тихо сказал я.
—Что ты можешь знать об этом?— сквозь слезы крикнул он.
—Тебе не нужно пытаться быть похожим на членов семьи Рамма, тебе не нужно быть похожим на своего отца. Ты можешь просто быть собой…
«Пятый» захохотал, вытер слезы, но ничего больше не сказал. Он молча встал, и вы пошли.
—Это не так просто,— наконец пробормотал Арн.
—Ничто никогда не бывает легким. Но все же это стоит сделать.
Арн вздохнул.
—Но, когда ты всю жизнь работаешь чтобы стать «таким» как они, глупо думать, что ты можешь измениться «по прихоти». Я так старался научиться играть… Но мне не хватает уверенности в себе и ловкости. Я позор своей семьи.
—Ха. Если бы полгода назад ты сказал мне, что я буду жить здесь, я бы сказал, что это невозможно. Не нужно много времени, чтобы изменить всю траекторию своей жизни. А ты все еще слишком молод, и можешь стать кем захочешь. Твое будущее не предопределено только потому, что до сих пор ты был сосредоточен только на одном конкретном «маршруте».
—Но это то, чем я хочу заниматься. Я хочу играть и быть похожим на отца!
—Об этом тоже рано говорить.
Он лишь пожал плечами.
—Жизнь нелегка, Арн.
—Я заметил.
Мы еще некоторое время шли молча, потом «пятый» все же заговорил.
—У тебя были нормальные вопросы, или это мамина идея искусно подсунуть мне жизненные уроки? Сказать мне кем я могу стать, и так далее… Заставить меня перестать бежать на игру.
Я смотрел на него, на сбитого с толку, расстроенного, подавленного молодого человека, чей путь все равно будет трудным, и которому я ничем не мог помочь, чтобы хоть как-то облегчить его участь.
—Единственный выход — никогда не сдаваться,— сказал я, процитировав старую поговорку, которая казалась совершенно неадекватной,— Пойдем есть десерт, твоя мама, наверное, нас заждалась.
«Пятый» хранил молчание, во время пути в его семейный дом.
Пока мы ели десерт из пышных пирожных, покрытых густым фруктовым соусом, его мама сама начала разговор и продолжила обычную светскую беседу — не о чем, пока не появилась возможность свалить и попрощаться с ними.
Дорога домой заняла больше времени, чем я рассчитывал, но я не торопился. Мне нужно было о многом подумать.
Если бы вокруг бродила группа недовольных подростков, яростно сражающихся друг с другом? Я мог легко представить «пятого», вспыльчивого и потерянного, увязшего в этом, чтобы выразить свое разочарование.
Но я не мог понять связь с Астазом. Столица была бы странным местом для деятельности такой группы, и у Астаза не было очевидного мотива отправиться так далеко для простой дуэли. Особенно на ту, которая может закончиться его смертью. Особенно, когда его жена родила ребенка.
С этой точки зрения ничто в отношении Астаза к этому событию не имело смысла.
Придется искать личную связь.
А для этого мне нужно было выбраться из этого круга Раммы и исследовать другие дома.
Думаю, я все-таки соглашусь на приглашение «третьего».
Вторая вечеринка прошла не в столице.
Это произошло в прибрежном городе, в котором я никогда раньше не был, что потребовало часового перелета через холмы, которые их разделяли.
К счастью, оказалось, что транзит между городами доступен в виде хрустальных платформ, на которых с умеренным расходом энергии могут летать два человека и перевозить до двадцати человек на удивительно удобных сиденьях. Вытянутая сфера силы окружала платформу, разрезая ветер и оставляя нас, пассажиров, в уютном теплом пузыре, нетронутом проносящимся мимо холодным океанским бризом.
«Первый» высадил меня на станции отправления, а сам полетел вперед, окруженный идеальной сферой желтого и красного света. Он исчез вдали еще до того, как платформа оторвалась от земли, и к нашему приходу уже сидел за угловым столиком со своей дамой и недоеденным ужином.
Этот бальный зал был устроен совершенно иначе, чем в столице, в два раза ниже, менее стеклянный и светлый, стены задрапированы богатыми гобеленами, комнаты и залы созданы трехъярусными занавесками из тяжелой ткани темно-красного цвета, сотканной завораживающими узорами желтого и зеленый, двери и окна кое-как сложены из ткани, не колыхая окружающую драпировку.
Линии света сияли на полу и потолке, создавая уютную атмосферу, но не слишком тускло.
Каждая из комнат была достаточно велика для пару десятков столов, разбросанных вокруг, или, если столов не было, для людей, идущих, стоящих или танцующих. И там были десятки таких комнат, расположенных в виде сетки, и в каждой из них свет немного различался по оттенку. Все цвета Рамма по-прежнему были красными, желтыми и зелеными, но сочетание линий на полу и потолке было разными в каждой комнате.
