Инквизитор снова потер сорочку на груди.
Разумовский наблюдал за этой беседой с каким-то даже удивлением. Этот старик что, считает его конченным идиотом? Жаль, что не получилось решить дело миром…
Педро Видалес практически не заметил движения, только какую-то мелькнувшую тень…
Поза, в которой он оказался, была неловкой, неудобной, и очень болезненной: правая рука до упора завернута за спину, немеющие пальцы касаются лопатки, боль в суставах такая, что ему даже пришлось привстать на цыпочки и слегка наклониться вперед, чтобы не застонать и хоть чуть ослабить напряжение.
Голова наклонена в пол, и единственное, что он может видеть, валяющийся под ногами подсвечник с погасшей свечой. Мелькнула дурацкая мысль: «А хорошо придумали — накручиваешь свечу на винт, и она никогда не валится из подсвечника. Вон, даже на пол уронили, потухла, но все еще держится.»
—Сеньор Торквемада, вы что действительно решили, что я ничего не пойму и позволю вашему секретарю позвать сюда охрану?— потом голос его чуть изменился и стал не просто жестким, а каким-то даже шершавым.— Слушай внимательно, старик. Сейчас мы пойдем, и я заберу свою вещь. Крикнешь, я этому щенку горло перережу. Понял?
Патрона Педро не видел, но голос его, который произнес слово «да», слышал отчетливо.
Резким рывком, заставив секретаря взвизгнуть, чужак развернул его в сторону коридора, и скомандовал:
—Веди.
Захлопнулась дверь, отсекая слабо освещенную спальню патрона, и в полной темноте внезапно вспыхнул довольно яркий свет. Ложился он лучом, освещая перед босыми ногами Педро Видалеса огромный овал. Голос за спиной спросил:
—Куда?— и поскольку ошарашенный Педро все еще молчал, уточнил.— Прямо? Влево? Вправо?
Идти нужно было не так и далеко. И несколько шагов на цыпочках Педро прошел совершенно машинально, не представляя, как сказать чужаку, что он не знает, где хранится нужный ему предмет. Сказать он ничего не успел, потому что чужак заговорил сам:
—Эта старая тварь,— Педро с ужасом понял, что так чужак обозвал Его Святейшество,— видел, что ты в моих руках. Как ты думаешь, он промолчит или поднимет тревогу? Помнится, у вас, у инквизиторов, был «прекрасный» девиз: «Цель оправдывает средства». Скажи мне, каково себя чувствовать средством? Знать, что ты просто инструмент, которым можно пожертвовать. Нравится тебе это?
Они почти дошли до приемной, когда у них за спиной распахнулась дверь и какой-то дребезжащий, визгливый голос Великого Инквизитора прокричал на весь коридор:
—На помощь! На меня напали! Охрана, на помощь!
После этого дверь захлопнулась, и Педро понял, что Его Святейшество заложил засов, оставив его умирать в руках чужака…
Зная, что его, Педро Видалеса, столь преданного лично Торквемаде, просто убьют, патрон все равно поднял тревогу…
В доме захлопали двери, по лестнице кто-то торопливо поднимался, и мужик за спиной, резко втолкнув Педро в дверь приемной, так же резко захлопнул дверь. Там он отпустил его и спросил не особенно торопливо:
—Ну? Где моя вещь?
Педро Видалес поднял на него глаза, которые даже заслезились от яркого света, льющегося из непонятной штуки в руках мужчины. Лицо незнакомца скрывал сумрак приемной.
Секретарь вздохнул раз, второй. Незнакомец терпеливо ждал. За дверью послышался топот бегущих людей. Бежали к спальне Торквемады. Но, кажется, его это совсем не волновало.
—Я не знаю…— испугавшись, что чужак ему не поверит и сделает что-то ужасное, Педро перекрестился, продолжая смотреть в этот дьявольский источник света, и дрожащим голосом зачастил: — Господом нашим клянусь, я не знаю… Я только видел в руках у Его Святейшества, но даже не держал… Клянусь, я не знаю!
Мужчина молчал несколько секунд, которые показались Педро бесконечными, а потом сказал странную фразу:
—Ну, я должен был попытаться.
То, что он сделал после этого, произвело на секретаря неизгладимое впечатление. Пришлый наконец-то отпустил руку со светящейся штукой так, что сейчас лучше всего было видно босые ноги Педро. После этого сделал какое-то неуловимое движение другой рукой, и на лицо его упала черная ткань, полностью скрывающая и рот, и глаза.
Погасив и убрав свою чудовищную штуку, он, больше совершенно не обращая внимания на испуганного секретаря, оборвал плотную шерстяную штору на одном из окон.
Спокойный свет луны, хлынувший в решетчатую раму свинцового переплета, немного успокоил раздраженные глаза Педро. Смаргивая остатки слез и вытирая лицо ноющей рукой, секретарь увидел, что мужчина бросил быстрый взгляд во двор, после этого отошел к противоположной стене и, коротко разбежавшись, вылетел во двор вместе с рамой.
Во дворе послышался крик: его явно увидела наружная охрана. Педро, всё ещё туго соображая, но желая посмотреть, как чужака схватят, подбежал к окну, не обращая внимания на леденящий сквозняк и льющийся в окно морозный воздух. И в это время там, во дворе, что-то вспыхнуло столь чудовищно ярко, что, схватившись за глаза, Педро потерял ориентацию и невольно опустился на колени.
В дверь приемной забарабанили, оттуда слышались голоса солдат, которые, рявкнув, перекрыл бас капитана:
—Открывайте! Открывайте немедленно! Я прикажу ломать дверь!
Все время, пока выбивали крепкую дверь приемной, секретарь так и сидел под льющимся из окна ледяным потоком, держась за голову и раскачиваясь. Ему казалось, что вместе с ним шатается весь дом. И что он ослеп навсегда.
Глава 23
Ко дню аутодафе город был слегка возбужден. К площади, где недалеко от помоста для инквизиции рабочие складывали поленницу хороших дубовых дров, окружая ее большими вязанками хвороста, народ начал стекаться с утра, норовя занять местечко получше. Слегка дымил разведенный в сторонке небольшой костерок. Возле него рабочие грелись, протягивая к огню натруженные руки.
—Что-то вы рано сегодня, сеньор Селестино.
—Так ведь, кум Ансельмо, ежели не подсуетиться, ничего и не увидишь. Не часто у нас этакое развлечение бывает. А за толпой стоять — только дыму нанюхаешься. Мне старая синьора Констеза сказывала, что ежели раздобыть прядь волос с головы еретика сожженного, да потом в святую воду окунуть и носить при себе, прямо на теле, то болезней никаких и не будет.
Толстяк Ансельмо неодобрительно покачал головой и, пугливо оглянувшись, шепотом спросил:
—Кум Селестино, что-то это как-то колдовством попахивает. Как бы чего не вышло…
—И нет тут никакого колдовства, не придумывайте! Даже святой отец мне говорил, что заказывал себе мазь от ревматизма на пепле из костра. Да и так, ежели рассудить, должно же честным христианам от еретиков что-то полезное доставаться?
