Очевидно — меня покидали силы. Это было очень странно.
— Ржевский, может это, — президент встал с мое кровати, показывая руками непонятный мне жест, — Дать ему твоей настойки?
Павел, которого просьба президента немного смутила, растянулся в улыбке. Его усы, которые были довольно длинными, своими кончиками растянулись дальше по уровню ушей.
— Даешь добро? — с некоторыми нотками радости в голосе переспросил он, — Подростку?
— Да… Давай.
Никто не спрашивал меня, хочу я пить странно пахнущий напиток, который протягивал мне Павел в фляжке, которую он в секунду достал из-за пазухи, или нет, но довольно сильные руки запрокинул мою голову назад, и в горло полилось отвратное зелье.
С чем бы можно было описать его вкус? Скорее всего, с белком стухших яиц, от души разбодяженным чистым спиртом, и чтобы придать сию творенью некоторую нотки «бохатости», резкий запах корицы.
Попытался выплюнуть это — не получилось. Павел держал меня за шею и лицо, не давая мне даже вздохнуть, и сколько бы я не корячился, пришлось проглотить варево.
Эффект был умопомрачительным. После того, как я одарил отпустившего моего голову старика щедрой отрыжкой, дарую ему сладостные ароматы паршивой выпивки, меня бросило в пот, в глазах потемнело, и я отрубился телом, но сознание не спало. Я слышал все.
— Я же говорил, ребенок. Зачем ему такие кардинальные методы? — спросил Павел президента, — Ну полежал бы денек-другой, в конце концов у нас есть знахарки. Подняли бы его на ноги…
Лаврентий не сразу ему ответил, и лишь когда старик его окликнул, он пробормотал:
— Испытание сегодня через два часа. Ему нужно его пройти, чтобы комитет не задавал лишних вопросов на счет его заочного оформления в академию. Не пройдет — Император меня по голове не погладит.
— Так, а зачем ты его записал в перваки? — удивился старик, нагнувшись надо мной, пытаясь открыть пальцами глаза, — Живой! Слышит нас! — обрадовался он, щедро ткнув мне пальцем в висок. — Эй, спящая красавица, поднимайся, тебя ждут великие дела!
* * *
Я стоял в ровной шеренге из, наверное, полусотни подростков, разного типажа и государственного чина. Стоял, где-то ближе к мужскому общежитию, и внимательно разглядывал девчонку по мою левую руку.
Прозвучала команда, и мы все развернулись, и одновременно двинулись вперед. А та самая девчушка, с длинными черными косами, что-то бурчала себе под нос, постоянно поправляя сзади юбку, озираясь на меня, и что-то шипела.
— Она думает, что ты будешь заглядывать под нее, — послышался за спиной голос Вани, — Все-таки, расхитителей трусов — не каждый день видишь.
— Что ты несешь? — прошипел я, оборачиваясь на рыжего, — Куда мы идем?
— Как куда, — его глаза стали несколько больше в размерах, чем обычно, — К берегу острова. На первое испытание. Ты чего, Алешка, совсем головой вдарился, пока гонял сынка Барятинского?
— А ты много об этом знаешь? — обозлился я, вспоминая, что Лаврентий Лаврентьевич попросил об этом не распространяться.
Ситуация была патовая, как оказалось. Александр Барятинский коснулся проклятого артефакта. Артефакт — мог убить его, но по иронии судьбы — был метательным, и когда Сашка швырнул в меня ножичек, «одержимость» пропала. Вот он и, собственно говоря, дал деру.
Пока не взял другой кинжал. Но там я его спас, на самом деле, хотя и сам — был под властью артефакта. Перебил связки и мышцы, поэтому пальцы разжались. Так бы — нож его выпил бы до капли.
— Та нет же, — рыжий демонстративно опустил голову, высматривая дорожку из желтого кирпича, по которой наша нескромная подростковая делегация шла в неизвестность, — Гонец был из Новгорода, говорили, мол, Сашку чуть в собственном доме не прибили, кто-то из первокурсников.
— И все? — я искренне не понимал, откуда такие подробности.
— Ну, мы сопоставили, что первокурсник у нас, официально, только ты, хотя и будешь со всеми проходить испытания, но и… Как бы он сам напрашивался, но не убивать же… Только вот, как ты оказался так далеко? Кто для вас сделал коридор перемещения?
— Никто ничего не делал. — сухо ответил я, не реагируя больше ни на какие вопросы.
«Значит, кто-то все это видел, помимо президента, и пытается меня подставить?»
Мои ноги попали в выемку в тропе из кирпичей, и я, даже, споткнулся, за что получил тычок в спину со словами: «Леша, не тормози толпу.»
«Повезло в этой ситуации на самом деле. Только, почему-я-то не умер, когда взял в руки артефакт?»
«На самом деле — непонятно», — в моей «кукушке» раздался голос обрывка страницы, который я, по доброте душевной, вырвал из книжки «чита». — «Оцепенение — которое использовал на тебе президент, лишь не дало тебе убить студента. Почему ты отпустил клинок Кортеса — не знаю… Как ты смог высвободится из силы проклятья — не знаю. Что-то в тебе есть, такое… Пугающее…»
«Ты, о чем, фантик?»
Но тираду, которая полилась в моем мозгу от чита, никак не усваивалась.
Все мою внимание было приковано к ней.
Эпизод 9
Это был эталон женской красоты в моем понимании.
Она обернулась, как будто словила на себе мой взгляд, а затем приблизилась к кромке воды.
За этот короткий миг я успел ее оценить.
Резкость черт лица и жесткий взгляд говорил о ней как о решительной девушке, которая свернет всем шею, но добьется своего. Черные волосы, стянутые в узел, покачивались из стороны в сторону в так ее движениям. А ее задница в строгом деловом костюме академии…
На ней не было юбки, как на остальных девицах, а были именно брюки, как у парней, только несколько узкие, которые идеально подчеркивали выпуклость ее форм.
— Ванек, а кто это? — спросил своего рыжего соседа.
— А, это… — Он посмотрел мне в глаза, прикрыл веки и о чем-то мечтательно подумал, судя по его выражению лица. — Маргарита фон Паткуль. Дочь самого советника!
Маргарита, одна из первых, кто снял туфли, чтобы зайти в воду, что-то спросила президента, стоящего у самой кромки воды, кивнула, еще раз одарила меня взглядом и прыгнула в воду.
— А чего это она делает? — озадаченно поинтересовался я у рыжика, а тот, ничего не отвечая, последовал примеру фон кого-то там.
«Детки» друг за другом снимали обувь, заходили в воду по щиколотки, нервно что-то бормоча, и ныряли. Немаловажным фактом было то, что они не выныривали. И за десять минут, пока абитуриенты друг за другом ныряли в воду, никто так и не всплыл.
Я, искренне не понимая, почему не в курсе задания, все же подошел к воде, только вот разуваться не стал.
Внимательно посмотрел в черную водную гладь, и ничего, кроме «стеклянного» отражения солнца, не увидел. Несмотря на жару полудня, спина покрылась мурашками.
