Народа в «Эльбрусе» практически не было. Что, в общем-то, не удивило, ибо мы прикатили к нему не в пятницу вечером, а в среду в двенадцатом часу дня. Нас это, естественно, нисколько не расстроило — я качнулся в сторону самого дальнего столика у огромного панорамного окна, вспомнил, что мама рекомендовала позволять выбирать место даме, покосился на Свайку, заметил, что она смотрит в том же направлении, и прыснул.
—Проблема куда серьезнее, чем кажется на первый взгляд!— задавив улыбку, авторитетно заявила женщина, дождалась напрашивавшегося вопроса и объяснила свою мысль: — Если садиться друг напротив друга, то спиной к стене окажется только один из нас, соответственно, второму будет страшно некомфортно. Ничуть не лучше и второй вариант: столики забетонированы, а диваны достаточно массивны, значит, если сесть рядом, то сорваться с места сможет только тот, кто займет место у прохода.
—Ничего, второй, если что, сможет выйти наружу через стеклянную стену…— «успокоил» ее я, покосился на девушку-администратора, так сильно залипшую на мои радужки, что не обратившую никакого внимания на бред, который мы несли, и продолжил развлекаться: — Ну, и какой вариант в итоге выбираем?
—Первый…— вздохнула подруга, также, как и я, обратившая внимание на состояние несчастной девицы. И развела руками: — Привыкай — так будет всегда. Или купи, наконец, линзы…
…Пироги, о которых рассказывала Свайка, оказались намного вкуснее, чем я мог себе представить в самых смелых мечтах. Поэтому я чуть не сдох, но умял аж три штуки, посмотрел на Смирнову, объевшуюся как бы не больше меня, и виновато развел руками:
—Боюсь, что в ближайший час мороженое в меня не влезет, поэтому предлагаю посвятить это время поискам линз.
Таня поддержала это начинание, и уже минут через пятнадцать мы кое-как доплелись до «Манула», закинули коробку с сытным, а главное, нереально вкусным ужином в багажник, забрались в салон и растеклись по сидениям.
—Чувствую себя беременной!— пошутила женщина, продемонстрировав заметно округлившийся животик, недовольно посмотрела на экран невовремя завибрировавшего комма и недоуменно посмотрела на меня: — Абонент не из записной книжки и почему-то не определился. Пожалуй, стоит ответить — вдруг это начальство?
Я пожал плечами, откинул голову на подголовник, закрыл глаза и сразу же открыл, так как узнал голос Перовой:
—Татьяна Ивановна?
—Да, я.
—Мне сказали, что вы выехали из форта вместе с Баламутом. Передайте ему коммуникатор!
Второе предложение прозвучало не как просьба, а как приказ, и Свайка, краем глаза увидев выражение моего лица, позволила себе завестись:
—Может, сначала представитесь, а потом объясните, с какого перепугу я должна выполнять ваши распоряжения?
—Мое имя вам не скажет ровным счетом ничего, а…
—Тогда до свидания!— рявкнула невольная защитница, оборвала звонок и повернулась ко мне:
—Кто такая и что ей от тебя надо?
—Бывшая…— коротко сообщил я, немного поколебался и добавил: — Повелась на какого-то «туриста». Я их, считай, застукал, показался… этой особе, чтобы лишить ее возможности нести всякую пургу, и ушел.
—Поняла…— с искренним сочувствием в голосе сказала она, а через миг злобно ощерилась и приняла звонок: — Да?
—Елизавета Андреевна!— донеслось из динамика.— Хочу поговорить с Ратибором Игоревичем или получить номер его коммуникатора.
—Имеете полное право. В смысле, хотеть. Но у него аналогичное желание отсутствует.
Лиза и не подумала сдаваться:
—Передайте ему, что я искренне сожалею и готова загладить свою ошибку так, как он сочтет нужным!
Свайка начала отвечать на этот пассаж еще до того, как я отрицательно помотал головой:
—А разве такие ошибки можно загладить?
—Не вам решать.
—Безусловно. Но я озвучиваю не свои мысли, а то, что вижу в глазах близкого друга, характер которого успела неплохо изучить. На этом все. Всего хорошего.
—Не уймется…— предсказал я и удивился, услышав встречный вопрос:
—А ее фамилия, случайно, не Перова?
—Перова…— подтвердил я, увидел, как изменился взгляд Татьяны, и невольно напрягся: — А что?
Она скрипнула зубами, некоторое время невидящим взглядом смотрела в переднее стекло, а потом убила наповал:
—Я с ней не знакома, но слышала много неприятного. Вроде как эта особа только представляется дворянкой из рода Перовых, а на самом деле является простолюдинкой, работающей по наводкам покровителя-аристократа. Схема работы проста: аферистка влюбляет в себя неопытных мальчишек из богатых семей, несколько раз допускает их к телу, затем начинает жаловаться на некие проблемы, присасывается к банковскому счету оболваненных юнцов и все такое. А через какое-то время «бурный роман» прерывается под предлогами, вынуждающими парнишек платить либо за молчание самой Перовой, либо за молчание ее «отца», «мужа» или «брата», внезапно застукавших «голубков» в какой-нибудь компрометирующей ситуации. И еще одно: если верить слухам, то после каждого удачного романа Елизавета Андреевна меняет внешность, то есть, работает в связке с хорошим целителем.
Этот монолог объяснил практически все странности и шероховатости, цеплявшие за сознание с момента знакомства и разозлил до невозможности. Впрочем, головы я не потерял, поэтому задвинул куда подальше жажду крови и закатил глаза к потолку:
—Будешь смеяться, но у нее почти получилось обмануть и меня! Она появилась в моей жизни за четыре месяца до совершеннолетия, тихой сапой выяснила, что я имею доступ к счету нашей общины, убедила в том, что мне необходим свой, советовала не тянуть с получением идентификатора и даже вложилась в аферу своими деньгами, сделав мне несколько мелких подарков. Видимо, для того, чтобы я при первой возможности ответил тем же и, в конце концов, позволил отщипнуть часть «несметных богатств» засечников. Правда, влюбить не влюбила, ибо я понимал, что она, вероятнее всего, видит во мне экзотическую зверушку, но заинтересовала очень серьезно.
—Если я вызову ее на поединок и прирежу, тебя засмеют…— неожиданно заявила Свайка.— Впрочем, можно «случайно» наткнуться на нее в городе, спровоцировать конфликт и…
—Даже не думай!— строго сказал я и прикипел взглядом к экрану ее комма, на котором возникло уведомление о получении сообщения.
—О, язвит…— развернув и прочитав текст, криво усмехнулась Смирнова.— Кстати, то ли выяснила, как я выгляжу, то ли где-то раздобыла мое фото, так как прицельно бьет по самому больному…
—Отправь в черный список и забудь о ее существовании…— посоветовал я и добавил мотивации испытанным способом: — Твой контракт заканчивается в этом ноябре, а значит, в уже начале декабря твое «самое больное» начнет убивать мужчин нереальной красотой и объемами, а женщин — душить лютой завистью. А если ты вырастишь не один, а сразу три комплекта…
