Выбираться из объятий сладко спящей женщины не стал, побоявшись ее разбудить. Но отметил, что мы лежим на моей половине, а значит, я ни в чем не виноват. Потом с большим интересом изучил лицо, успевшее немного загореть, полюбовался длиннющими и очень густыми ресницами, аккуратным носиком и изумительно красиво очерченными розовыми губами, перевел взгляд на кисть руки с длинными и тонкими музыкальными пальцами, жутко диссонирующими с «набитыми» костяшками, и строго-настрого запретил себе смотреть на полную и чертовски упругую грудь, упирающуюся в правое подреберье, чтобы не опростоволоситься. А секунд через пятнадцать заметил, что самым краешком сознания прислушиваюсь к ощущениям в области, соприкасающейся с аппетитными полушариями, и разозлился. Естественно, на себя. Поэтому зажмурился, сфокусировал внимание на магистральной жиле левой руки и принялся гонять по ней Силу от локтевого сгиба до центра ладони и обратно.
Пусть и не сразу, но поймав тренировочный ритм, ухнул в состояние безвременья, но «практически сразу же» вывалился из него из-за вибрации коммов, пожелал Шаховой доброго утра и… смутился от очень уж игривой шутки:
—Елисеев, у тебя совесть есть? По-настоящему любимая женщина должна просыпаться не от сосредоточенного сопения мужика, вздумавшего помедитировать, а от нежного и очень долгого поцелуя… куда-нибудь!
Щуп влетел в ее жилу сам собой и завязал мозги морским узлом: Язва была смущена ничуть не меньше меня… и в то же время млела от какого-то совершенно запредельного счастья, спокойного, как море в мертвый штиль!!!
Вторая составляющая отбила всякое желание отшучиваться, и я задал прямой вопрос:
—Лар, скажи, а какой ответ тебе хочется услышать на самом деле?
Она задумалась, а через несколько секунд обескураженно улыбнулась:
—Ты знаешь, никакой: откровенно говоря, мне настолько хорошо, что хочется остановить мгновение.
—Это ведь не все, верно?— спросил я, ощутив появление новых эмоций.
Шахова задумчиво потерла переносицу, условным жестом попросила вывесить текстовый редактор, дождалась появления виртуальной клавиатуры и набрала ответ:
«Да, не все: мне стало немножечко грустно из-за того, что у тебя нет сродства с Разумом — с ним ты бы смог почувствовать, что творится у меня в душе, и мне бы не пришлось объяснять, что в моем отношении к тебе нет сексуального оттенка, зато любви, как к Личности, целый океан…»
Мне захотелось провалиться сквозь землю, и я начал набирать предложение за предложением:
«У меня есть сродство с Разумом. И щуп. Правда, совсем короткий. Стыдно признаться, но когда ты меня касаешься, я, бывает, проигрываю войну с самим собой и на долю секунды „заглядываю“ в твои чувства. В день знакомства меня победила паранойя из-за того, что я панически боялся подставить матушку. А ночь откровений подсадила на твое душевное тепло и искренность, помогла увидеть такой, какая ты есть на самом деле, и упростила принятие. Но это все равно не умаляет моей вины. Прости меня, пожалуйста! Если надо, могу дать клятву Силой больше ни-…»
Шлепок по руке прервал это словоизлияние, а «монолог» Шаховой чуть-чуть ослабил чувство вины:
«Не говори глупости: на твоем месте я делала бы то же самое, и не факт, что смогла бы признаться так же легко и быстро, как ты. Просто потому, что я вояка на всю голову и понимаю, что о таких козырях говорить просто нельзя. Далее, за „душевное тепло и искренность“ огромное спасибо — ты себе не представляешь, как меня согрели эти три слова. И последнее: пользуйся щупом, когда заблагорассудится: мое желание заслужить твое абсолютное доверие стало только сильнее, ибо теперь это вполне реально!»
Я опять потянулся к ней этим плетением, одурел от того, что творилось в ее эмоциях, и торопливо проверил свои ощущения:
«Ты боишься, что я откажусь?»
«Что откажешься, что дашь волю угрызениям совести, что включишь стесняшку и все такое. Поэтому повторю еще раз: я хочу, чтобы между нами не было никакого недопонимания, поэтому буду счастлива, если ты возьмешь за правило задавать прямые вопросы при появлении любых, даже самых мелких сомнений. И еще: Рат, я чуть не сдохла от горя из-за мнимой гибели твоей матушки, так что теперь, когда я „воскресла“ и снова вросла душой в нее и тебя, даже перспектива охлаждения пугает до смерти…»
Щуп подтверждал каждую фразу, и я сломался:
«Я тоже очень не хочу недопонимания, поэтому предлагаю компромисс — буду использовать это плетение во время твоих прикосновений. Чтобы у тебя осталась зона комфорта. А теперь вопрос не по теме: Нелюбины уже на ногах, значит, пора начинать шевелиться и нам. Что играем?»
«Бери меня на руки и неси в ванную: ночь выдалась веселой, и у меня не ходят ножки…»
…Описанную сценку мы отыграли баллов на десять по пятибалльной системе, смутив сестричек неприкрытой чувственностью отношений. Правда, натолкнувшись на Катю, «сообразили, что дома не одни», «смутились» и «ускорились», но это ускорение «вынудило» Шахову вспомнить о том, что она владеет целительскими навыками, и взбодриться. В результате уже минут через пятнадцать после нашего подъема наша четверка скатилась на первый этаж, выбежала из дома и рванула к пляжу. Мимоходом поздоровавшись с дежурной двойкой телохранителей, при нашем появлении подмигнувшей фарами машины.
Близняшки, уже знакомые с маршрутом, бежали, не экономя силы, так как успели оценить профессионализм Ларисы Яковлевны и знали, что ровно через километр она приложит их восстановлением, при получении травмы исцелит «и все такое». Но радикальнее всего изменилось эмоциональное состояние — сестры наслаждались чуть ли не каждым шагом и предвкушали двухчасовой «кайф»! К сожалению, отзаниматься по полной программе нам было не суждено — стоило пробежать сегодняшнюю «пятерку», раздеться, войти в море и отплыть метров на двести, как у меня ожил комм.
Дамы плыли в кильватере, ориентируясь по моим ногам, поэтому остановились и зависли на месте одновременно со мной. А я принял звонок с неизвестного номера, вежливо поздоровался и услышал смутно знакомый голос:
—Ратибор Игоревич? Вас беспокоит генерал-лейтенант Петр Денисович Кораблев, Его Императорского Величества Канцелярия! Прошу прошения за то, что звоню в столь ранний час, но возникла настоятельная необходимость поговорит с глазу на глаз.
—Петр Денисович, я, как бы, в Дагомысе…
—Я в курсе. И тоже тут: в данный момент двигаюсь по пеленгу вашего комма и менее, чем через четыре минуты подъеду к центральному входу на Ленивый Пляж.
—Что ж, мы разворачиваемся и плывем к берегу.
—Большое спасибо за понимание!— заявил он и отключился.
—Кто звонил?— спросила Шахова, так как входящий аудиосигнал шел на гарнитуру, и она слышала только мои реплики.
