—Это не пустое сотрясение воздуха, а вполне конкретное руководство к действию!— заметив, что девушка сочла это предложение не более, чем красивыми словами, заявила Лариса Яковлевна, как раз вернувшаяся к берегу во всем великолепии своей красоты. Затем остановилась прямо перед Яриной, развела руки в стороны, запрокинула голову, поднялась на цыпочки и закрыла глаза: — Я открываюсь Воздуху вот так. И он ВСЕГДА ОТКЛИКАЕТСЯ…
* * *
…Успешный эксперимент с пробуждением заинтересованности одной отдельно взятой ели к себе-любимой заставил Долгорукую забыть обо всех страхах — вместо того, чтобы вглядываться во тьму и паниковать от любого шороха, девушка «скользила» развернутым восприятием по аурам всех более-менее сильных деревьев, мимо которых мы проходили, и потихоньку пьянела от счастья. Да, сосредоточение «не на том, что надо» не позволяло двигаться волчьим скоком, поэтому мы ползли, как черепахи, но оно того стоило. Ведь Рина постепенно привыкала к «новому миру», а значит, прогрессировала, тихой сапой вырастая из категории «балласт неподъемный» и превращаясь в «балласт самоходный, перспективный». А это радовало. Поэтому я ломился по маршруту без марева, замедлял шаг каждый раз, когда подопечную выносило из реальности действительно мощными аурами таежных патриархов, втихаря добавлял впечатлений, подбирая все новые и новые «шоковые» воздействия и, конечно же, радовался. Часа полтора, может, немного больше. И не допер, что ярких и сильных эмоций можно и перебрать. Вот Ярина и перебрала, причем так сильно, что в какой-то момент потеряла равновесие, запнулась о свою же ногу и начала заваливаться вперед. А когда оказалась в моих руках, обмякла, виновато повесила голову и призналась, что все, приплыла. В смысле, почему-то обессилела, так что если и сможет встать, то только после восстановления.
Я шарахнул под ноги заклинанием, уничтожающим насекомых, сел, усадил страдалицу на бедро, «зацепил» щупом и, почувствовав, что она еле-еле удерживает спину в вертикальном положении, притянул к себе:
—Торопиться нам некуда: отсюда до места назначения порядка сорока пяти километров, которые за одну ночь гарантированно не пройти. Поэтому с восстановлением спешить не будем — дадим тебе время прийти в себя и как следует похвалим.
—Ибо есть, за что!— подхватила Лариса Яковлевна, присев рядом с нами на корточки и ласково погладив Великую Княжну по голове.— Ты научилась чувствовать свою стихию, а значит, сделала самый важный шаг к ее освоению.
—Да, но…
—Рин, стихии мямлям не покоряются!— заявил я, почувствовав, что Долгорукая собирается продолжить посыпать голову пеплом.— Одаренные со слабой волей вымаливают у них самый минимум возможного и никогда не поднимаются даже до верхних ступеней ранга «ученик». Маги из категории «ни рыба ни мясо» тормозят на первых ступенях подмастерья. Середнячки — на третьих-пятых и так далее. А теперь задумайся вот о чем: мог я, природник, родившийся и выросший в этой тайге, догадываться о том, что тебя ожидает на правильном пути познания магии нашей школы?
—Ты знал…— ответила она, позволила себе расслабиться и обмякла.
Лара, явно предполагавшая именно такую реакцию на мои слова, в темпе вытащила из кольца любимый коврик, постелила впритык к моему бедру и кинула сверху спальник. Так что я, не напрягаясь, положил подопечную на спину, провел ладонью по ее лицу, «помогая» закрыть глаза, и без какого-либо внутреннего сопротивления «отдал» руку. Чтобы было не так страшно:
—Верно, знал. И пусть почувствовать Природу ты могла не два часа тому назад, а, к примеру, под утро или в середине дня, альтернативы просто не было. Поэтому прими этот факт, как данность, забудь о чувстве вины и дай волю предвкушению. Ведь впереди тебя ждут новые, ничуть не менее интересные открытия!
Девушка слабо улыбнулась, чуточку поколебалась и сжала пальчики:
—С тобой спокойно и… знаешь, я бы с большим удовольствием поменяла всех своих братьев и сестер на тебя одного!
—Все, Баламут, тебя забраковали!— притворно вздохнула Лариса.— Тебя, мужчину в расцвете сил, завуалированно назвали совершенно асексуа-…
—Неправда!— возмущенно воскликнула Ярина, а потом сообразила, что Шахова отвлекает ее от самоуничижения, и попробовала отшутиться: — Рат классный парень, но уже занят. Причем не абы кем, а женщиной, которую я уважаю. Но если ты готова им поделиться…
—Не готова. Но это не должно тебе мешать страшно страдать и втихаря облизываться!
—Девочки, не ссорьтесь!— улыбнулся я, достал из пространственного кармана два энергетических батончика, раздал, почувствовал, что принцесса снова потянулась к лесу, и щелкнул ее по носу: — Ярин, я понимаю, что новые возможности кружат голову, но ты себя ими уже перегрузила. Потерпи хотя бы полчасика, а потом я объясню, как «скользить» по аурам деревьев, не тратя Силу, и дам время освоить новый навык.
—То есть, через полчаса мы пойдем дальше?
—Ага. А через два с небольшим начнем искать место для дневки. Ибо шарахаться по Зоне при свете дня вы с Язвой еще не готовы…
…Движение начали не через полчаса, а минут через сорок, зато Ярина довольно быстро разобралась с принципом «скольжения» по аурам и… смогла использовать этот навык параллельно с созданием плетений волчьего скока. И пусть в таком режиме перемещения получались заметно менее часто, чем в обычном, ускорились мы прилично. А после того, как я поднял спутниц на безымянный хребет и повел по «залысине», продуваемой всеми ветрами, так чуть ли не в два раза. В результате к рассвету отмахали километров семь с гаком, и я со спокойной совестью сосредоточился на поиске подходящего места для дневки. К слову, добавив к стандартным критериям еще один — возможность любоваться красотами тайги, не вылезая из-под маскировочной сетки.
Нашел, хотя и не быстро. А потом спустил дам в лес, нашел небольшой ручеек, соорудил возле него туалет, жестами попросил Ларису Яковлевну объяснить Долгорукой нюансы техники его использования, отошел метров на десять в сторону, где выкопал ямку и для себя. Да, после этого мероприятия личико Великой Княжны какое-то время пугало сочным румянцем, но не так уж и долго. Потом она чуть-чуть повоевала с вернувшимся стеснением у воды, но победила. И, видимо, почувствовала себя круче самых высоких гор, так как на месте дневки, ничтоже сумняшеся, улеглась мне под свободный бочок и даже придвинулась вплотную.
Выключилась практически мгновенно, пристроив голову на собственное предплечье и тихонько засопев. В течение дня спала, как убитая, крайне редко меняя позу и не реагируя ни на оглушающий щебет птиц, ни на жару. А после того, как выспалась, с моего разрешения приподняла краешек маскировочной сетки и восхищенно охнула:
—О, боже, как тут красиво!!! В жизни не видела такого гармоничного сочетания самых агрессивных оттенков багрянца! Э-э-эх, вытащить бы из кольца мольберт, кисти и краски…
—А ты, матушка, маньячка, каких поискать…— мурлыкнула Лариса Яковлевна, проснувшаяся от ее шепота, сладко потянулась и чмокнула меня в щеку: — Милый, ты как, не устал?
