—Зачем?!!!— хором выдохнуло добрых две трети Совета.
Я посмотрел на них, как на идиотов:
—Раз у корхов работает связь, значит, есть ненулевая вероятность того, что в этой «разгрузке» имеется маячок. А я не готов приглашать этих гостей на Базу!
Председатель побагровел еще сильнее, так как о такой возможности не подумал, затем переключился в рабочий режим и поинтересовался, когда мы будем готовы выдвинуться к Сломанному Клыку.
—Никогда!— ответил я.— Мы сделали самое главное — добыли обелиски и доставили их туда, куда не залезет ни один корх. Дальше дело за вами.
—Да, но…
—Я. Еще. Не. Договорил!— отчеканил я, дождался крайне недоброй тишины и холодно усмехнулся: — А теперь я хочу услышать извинения в адрес моей женщины. От ВСЕГО СОВЕТА. На основании Положений номер шестнадцать, точка, два и двадцать три, точка, шесть. После чего получить железные гарантии того, что вы перестанете игнорировать Право и начнете ценить людей по их поступкам, а не по вашим измышлениям…
* * *
…Когда матушка захлопнула за нами дверь, я мысленно порадовался тому, что Базу строили на века и старались предусмотреть все, включая штурм. А потом родительница дала волю сдерживаемому гневу, и мне стало не до досужих раздумий:
—Ваше Императорское Вели-…
—Мам, мы «прошли по самой грани» и выжили ТОЛЬКО БЛАГОДАРЯ Даше!— протараторил я, чтобы не дать ей наговорить… всякого. Потом обнял за талии обеих «своих» женщин, притянул к себе и продолжил гасить злость в том же духе: — Язва тоже умничка — откачивала нас, как богиня исцеления. Так что если кто и виноват, то…
—…мой бывший муженек!— продолжила Долгорукая.— А твой сын и мы под его чутким руководством сделали то, что должно, умудрившись воспользоваться единственным шансом сдвинуть дату нападения двух Империй на эту Базу!
—Не было другого варианта, Оль…— вздохнула Шахова.— Не рискни мы, Ястребы уже вынесли бы все обелиски, две армии вернулись бы на Стену, и Базе настала бы жопа! А Даша… Даша выкладывалась ничуть не меньше Рата или меня. Впрочем, это видно невооруженным взглядом. По самым модным прическам этого сезона.
—Попали под какое-то мощное огненное заклинание?— хмуро спросил дед, успевший сесть за стол.
—Угу…— подтвердил я.— В том отряде было аж шесть огневиков. И некоторые таскали на себе по три-четыре комплекта защитных комплексов, так что пережили взрыв половины запасов «напалма» и термитной смеси.
—Расскажете?— спросил батюшка и, как бы невзначай сместившись к супруге, успокаивающе погладил ее по руке.
Я отрицательно помотал головой:
—Нет. В смысле, как-нибудь потом. А сейчас нам хочется как следует помыться, закидать в себя хоть что-нибудь съедобное и вырубиться.
—Что ж, мы подождем…— чуть-чуть успокоившись, заявила матушка, но эта фраза все равно прозвучала угрожающе, и я счел необходимым направить неуемную энергию родительницы в нужное русло:
—Ждать можно по-разному. На мой взгляд, будет неплохо, если вы с папой постараетесь погасить возможную волну недовольства, которую, вне всякого сомнения, попробуют поднять Хома, Стас, Лето и Нейтрал. А тебе, дед, стоит заняться нашими «подарками». Кстати, я придумал три жизненно необходимых направления исследований, и, если есть желание…
—Колись!— потребовал он, даже не став дослушивать этот монолог до конца.
Я, разве что, «потрескался», изложив свои соображения буквально парой коротеньких фраз, ибо все остальное этот мой «родственник» додумал сам, воспылал нешуточным энтузиазмом и умчался строить бригаду таких же маньяков от науки. Родители тоже… хм… вдохновились. Но если батюшка ушел «общаться с парнями» через считанные мгновения после ухода деда, то его благоверная заявила, что отправится начинать бабий бунт только после того, как накроет на стол.
Эта хитрость была шита белыми нитками, поэтому я снова подправил «фокус ее внимания» в нужную сторону:
—Это было бы неплохо. Но перед тем, как заняться этим делом, скажи спасибо своим подружкам — я задолжал им по паре жизней…
—А мы ему — добрый деся-… — начала, было, Долгорукая, но опоздала — матушка метнулась к ней и сжала в костедробительных объятиях. В кои веки полностью забыв про этикет.
Вслушиваться в то, что она при этом говорила, я не стал — технично накрылся маревом, выскользнул в коридор и услышал «грозный» рык:
—А ты куда намылилась?! Я тебя никуда не отпускала!
«Ну вот, теперь попала и Язва…» — мысленно хохотнул я, парой-тройкой волчьих скоков долетел до двери в ванную, ворвался в помещение, врубил свет, покосился на артефактную панель управления каменкой сауны, понял, что хочу выспаться не на твердой полке, а в нормальной кровати и, быстренько раздевшись, вломился в душевую кабинку.
Мылся добросовестно, но быстро и не выпускал из «виду» силуэты всех трех женщин. Поэтому, заметив, что они двинулись в мою сторону, в темпе смыл с себя остатки жидкого мыла, вырубил воду, выбрался наружу и влез в банный халат. Вернее, не влез — он почему-то оказался тесен в плечах и не сошелся на груди. Тем не менее, на талии все-таки запахнулся, так что я завязал пояс, взял из шкафчика чистое полотенце и протер «ежик». Чтобы высушить хоть что-нибудь. А через несколько секунд услышал голос Язвы, донесшийся с порога:
—Можешь заходить, он уже одет. И обрати внимание на то, как на нем сидит халат…
Матушка вошла в ванную следом за «моими» женщинами, пристально оглядела меня с головы до ног и успокоено хмыкнула:
—Ну да, так и есть, заматерел. Но прическа… Так, я его забираю!
—А кто нам будет мылить спинки, грудки и все такое?— закапризничала Шахова.
—Вас двое. Поможете одна другой…— отбрила ее моя родительница, вцепилась в мое предплечье и потянула к двери. А уже через полминуты втолкнула в спальню, вернула на место створку, рывком развернула меня к себе и… уткнулась лицом в грудную клетку.
Такого варианта выражения чувств в ее исполнении я не припоминал, так что на миг растерялся и выдохнул первое, что пришло в голову:
—Все в порядке, мам…
—Не сказала бы…— мрачно буркнула она, сцепила руки на моей пояснице и тяжело вздохнула: — Я в свое время довольно изучила характер и лексикон Дарьи Ростиславовны, так что сегодня, анализируя, как она тебя хвалит, поняла, что в ее глазах ты ни разу не подросток: с таким уважением, как о тебе, государыня не говорила даже о покойном отце. Об отношении к тебе Язвы можно даже не вспоминать — по моим ощущениям, она живет одним тобой, а со мной и Долгорукой дружит по привычке. Называть эту парочку легковерными дурочками не стал бы даже самый пристрастный злопыхатель, следовательно, ты уже вырос. Но я не могу с этим смириться и убедить себя в том, что мой мальчик может принимать самостоятельные реше-…
—Мам, я вырос для всех, кроме вас с папой…— мягко сказал я и погладил ее по спине. Но столь великодушно предоставленная возможность поворчать была проигнорирована:
