—Мам, я был вынужден отправить Кирилла в Серые Казематы…
—А кто его играл, выяснил?— ничуть не удивившись этому сообщению, деловито спросила Бестия.
—Да. И арестовал. Но факт того, что мой родной брат мог повестись на сладкие обещания и поднять на меня руку, дико бесит!
Тут Долгорукий потемнел взглядом еще сильнее и желчно усмехнулся:
—Хотя о чем это я? Стоит вспомнить, чем жил и как ушел из жизни мой батюшка, как…
—Лучше вспомни положительные черты его характера!— неожиданно посоветовала Дарья.— Да, по отношению ко мне Мстислав вел себя, как конченный ублюдок, но правил намного лучше, чем его отец, дед и прадед…
Тут я потерял дар речи, ибо знал, насколько сильно эта женщина ненавидела своего мужа, и первые несколько мгновений искал в ее глазах хоть какой-то намек на сарказм, издевку или другой какой-нибудь негатив. Но не нашел и зауважал Долгорукую еще больше. За то, что она умела видеть хорошее даже в отъявленных негодяях, не позволяла личным отношениям мешать делам и неявно учила тому же самому сына.
А она все не замолкала:
—В вопросах управления государством ты дока. Но в данный момент необходимо сосредоточиться на более важных вопросах: взять в свои руки ВСЮ власть и задавить на корню ВСЕ инакомыслие. Причем максимально жестоко, чтобы даже мысль о возможном наказании пугала потенциальных заговорщиков до заикания!
Эта часть советов матери сыну помогла увидеть Дарью Ростиславовну еще с одной стороны и вынудила вспомнить о том, что она, собственно, все еще остается Императрицей. А значит, ставит государство во главе угла и не боится проливать кровь ради того, чтобы не допустить смуты!
Пока я анализировал ее слова, Долгорукий вслушивался в каждое произносимое слово, смотрел в пол и играл желваками. А после того, как его матушка замолчала, поднял голову, поймал ее взгляд и угрюмо спросил, что, по ее мнению, надо делать с братом и другими родичами.
Дарья добавила в голос закаленной стали:
—Наказывать. По всей строгости закона.
—Боюсь, что придется казнить слишком многих!
Женщина равнодушно пожала плечами:
—Те, кто способен бить в спину даже родичей, примут милосердие за слабость и обязательно ударят снова. Не тебя, так тех, кто тебе дорог. А оно нам надо?
Долгорукий отрицательно помотал головой, с хрустом сжал кулаки и решительно тряхнул волосами, благо, они у него были:
—Верно: справедливость ОДНА, а заговорщики знали, на что идут.
—Чуть подробнее расскажешь?— спросила его матушка, шарахнув меня через щуп злым удовлетворением.
Мужчина посмотрел на экран комма и пожал плечами:
—Лю Фань уже на подлете, так что да, расскажу, но без подробностей. Родной братец моего ублюдочного папаши и твоего вконец охреневшего муженька решил, что трон — его. По праву умного, сильного, хитрого и далее по списку, ограниченному лишь его неуемной фантазией. Исполнителем первого этапа — убийства законного наследника — де-юре должен был стать Кирюша и его шайка-лейка…
—…дабы было кого обвинить в братоубийстве и казнить?
—Ага! Вот братик меня в свою гостиную и заманивал. Спокойно, расчетливо и с предвкушением. Через Мишаньку. Но под предлогом, давно набившим оскомину всем обитателям дворца…
—…успокоить напившегося и разбуянившегося Великого Князя?
—Точно!— вздохнул Владислав Мстиславович.— Над этим помещением заблаговременно поработали артефакторы Борислава, и их ловушки должны были меня испепелить. А в случае какой-либо осечки в смежных комнатах засело четыре Гранда, имелись группы подстраховки, зачистки, эвакуации и так далее…
—Неплохо…— гневно прошипела Даша и заставила сына утвердительно кивнуть:
—Ага: сунься я туда во плоти, там бы и остался. А у тебя появилась бы отличная причина выжечь к чертовой матери все это змеиное кубло. Но в тот момент я разговаривал с Блистательным и не мог себе позволить отвлекаться на ерунду, поэтому отправил к Кириллу свой виртуальный образ и четверку Конвойных с приказом переломать руки и ноги собутыльникам брата и выбросить эту шваль из дворца, а самую главную пьянь засунуть в бассейн с холодной водой и не выпускать, пока не протрезвеет…
—Кто именно погиб?— спросила государыня, заметив, что, упомянув о Конвойных, ее сын сжал пальцами подлокотники, выслушала прозвища, которые мне ни о чем не говорили, и гневно сверкнула глазами. Тем не менее, головы не потеряла — выразила сыну соболезнования, а затем описала мне финал этой истории: — Рат, раздобыть доступ уровня администратора заговорщики, естественно, не смогли, поэтому подключились к камерам СКН крыла моего младшего сына, воспользовавшись всего-навсего продвинутым. Вот и видели не реальность, а картинку, сгенерированную Славой, то есть, его виртуальный образ и четверку настоящих Конвойных. По картинке и ударили. А потом на комм сына упало уведомление о несанкционированном применении заклинаний в покоях младшего брата, и Слава, разобравшись в сути происходящего, вышел из себя…
…Последние сорок минут перед прибытием Императора Поднебесной Долгорукие и Язва доводили до ума план предстоящих переговоров, а я, в основном, молчал. В смысле, анализировал все то, что обсуждала эта троица, впечатывал в память все более-менее важные нюансы, изредка вносил мелкие коррективы в свою роль, набирался опыта планирования и, конечно же, отвечал на вопросы Владислава Мстиславовича.
Потом он ушел готовиться к встрече Лю Фаня, а Дарья, пребывающая в образе Марии Завадской, деловито заблокировала обе двери кабинета, села за стол сына, развернула какую-то программную оболочку, пробежалась пальцами по области ввода виртуальной клавиатуры и удовлетворенно кивнула:
—Нас тут не было и нет, а камеры СКН, имеющиеся в этом помещении, физически отключены. В общем, можете переодеваться. И… Рат, во-он в том шкафу находится лифт, ведущий в бункер глубокого залегания. Поэтому на переговорах думай о переговорах, а не обо мне, ладно?
Я утвердительно кивнул, вытащил из перстня новенький рейдерский комбез, услышал недовольное сопение обеих подруг и присовокупил к нему футляры с наградами. Женщины мгновенно успокоились, и я смог спокойно переодеться. Потом вложил в ухо артефактную гарнитуру скрытого ношения для односторонней связи с Бестией, проверил работу устройства и опустился в кресло, показанное Язвой.
Следующие минут двадцать стремительно «взрослел». Что постепенно поднимало настроение обеим дамам, колдовавшим над моим лицом в четыре руки. Когда эти издевательства были закончены, и Шахова, наконец, убрала в пространственный карман профессиональный набор гримера, купленный в Большом Сочи, я придирчиво оглядел свое отражение и пришел к выводу, что выгляжу лет на двадцать пять. При этом, вроде, не морщился, но Даша сочла необходимым меня подбодрить и, склонившись к уху, эротично замурлыкала:
—Рат, лет через пять ты станешь таким красавчиком, что мы с Язвой замучаемся отгонять от тебя баб…
