Не успела она договорить, как Лю Лян очередной раз покосился на грудь моей родительницы, красоту и объем которой удачно подчеркивало вечернее платье, и на несколько секунд потерялся в таких же красных глазах, как у меня. А когда вынырнул из омута сладких грез, выдал чрезвычайно замороченный и витиеватый китайский комплимент, который, при желании, можно было озвучить всего одним предложением:
—Вы созданы не для войны, а для любви!
Матушка, без труда разобравшаяся в сути его монолога, равнодушно пожала плечами и опять отправила наследника престола Поднебесной во все те же грезы:
—Вы ошибаетесь: на самом деле я создана И для войны, И для любви. Хвастаться количеством врагов, отправленных к предкам, дабы подтвердить истинность первого утверждения, не в моем характере. Зато я удовольствием докажу истинность второго: молодой человек, сидящий слева от меня, кроме всего прочего, является плодом всепоглощающей любви к единственному и несравненному мужчине во Вселенной. Естественно, в моих глазах. Кстати, для того, чтобы вам было понятнее, насколько ЭТА любовь самоотверженна, поделюсь не самой приятной статистикой: как минимумдевять из каждых десяти беременностей засечниц заканчиваются гибелью и матери, и ребенка. А я любила, люблю и буду любить своего избранника, поэтому теперь без ума еще и от нашего сына!
«Красотка!» — удовлетворенно хохотнула гарнитура скрытого ношения голосом Долгорукой.— «Для того, чтобы продолжать клеиться после этойотповеди, надо быть клиническим идиотом…»
Лю Лян оказался из последних — посмотрел на меня, как-то умудрился округлить щелочки глаз и сделал вид, что не поверил:
—Вы меня разыгрываете: Ратибор Игоревич наверняка является вашим старшим братом! Кстати, эта шутка удалась на обоих уровнях: я признаю, что ваша изысканная красота пьянит голову, как самое крепкое вино…
«Ой, придуро-о-ок…» — изумленно протянула Даша, а моя родительница холодно усмехнулась:
—Ваше Императорское Высочество, в нашей семье на шутках, в том числе и чрезвычайно жестких, специализируется Могуй. А у меня с чувством юмора… плохо, поэтому я предпочитаю обходиться без двусмысленностей. Ибо слишком хорошо знаю свой взрывной характер и давно убедилась в том, что подобные «обмены любезностями», как правило, заканчиваются большой кровью. Поэтому предлагаю начать с начала: я, Ольга Леонидовна Елисеева, клянусь Силой, что Ратибор Игоревич Елисеев, в данный момент сидящий по левую руку от меня, является моим сыном!
Озвучивая эту клятву, матушка, не мигая, смотрела в глаза наследника престола и впечатывала в его сознание слово за словом. Причем настолько четко, звонко и жестко, что оба Императора, угрюмо обсуждавшие что-то неприятное во главе стола, прервали беседу и повернулись к нам. Лю Фань недовольно уставился на сына и поджал тонкие губы, а Долгорукий попросил минуточку внимания и сообщил неприятную новость:
—Дамы и господа, судя по всему, корхи начали притравливать «свежее мясо» к нашей крови: за последние два часа зарегистрировано четырнадцать нападений на наших саперов и рейдовые группы, причем все эти инциденты произошли в непосредственной близости к Полосе, а твари нападали и отрядами по тридцать-сорок особей в каждой!
Алмаз пожал плечами:
—Как мы, собственно, и предсказывали.
—Да, Яков Леонидович, вы оказались правы!— признал государь.— Так что в ближайшие несколько часов все по-настоящему опытные российские и китайские рейдеры будут объединены в более крупные боевые единицы, усилены высокоуровневыми магами со сродством к Природе и отправлены на свободную охоту. Само собой, каждый боец, еще не прошедший мутацию, тщательно проштудирует вашу методичку, а значит, получит лишние шансы выжить.
—А что с предложением прикрепить к каждой такой группе небольшой «балласт»?
—Принято…— ответил Фань.— Количество магов, способных воевать в синей, желтой и красной областях Зоны, действительно надо увеличивать. И чем быстрее, тем лучше.
Скуратов удовлетворенно кивнул:
—Что ж, для начала хоть что-то. Будем надеяться, что деятельность этих групп позволит выиграть время и как следует подготовиться к полноценной войне.
—Мы тоже на это надеемся. И приложим все возможные усилия для того, чтобы как можно быстрее перейти ко второй фазе противодействия…— заявил Владислав Мстиславович и задумчиво посмотрел на меня.
Я не разочаровал ни его, ни себя и, воспользовавшись тем, что считался фактическим главой делегации общины засечников, озвучил свое решение:
—Все правильно — время не ждет. Поэтому вы готовьте армии по нашим методичкам, а мы займемся тем, что умеем лучше всего. Вылетим к Полосе и уйдем на Базу еще сегодня, благо, нашего присутствия на последних этапах этих переговоров, по сути, и не требуется…
…Неожиданная активизация корхов, кроме всего прочего, разнесла в пух и прах все планы Владислава Мстиславовича оставить нас с Дашей в Большом Мире. Поэтому, прощаясь с нашей компанией, он выглядел ни разу не счастливым. Ну, а мы старательно изображали озабоченность создавшейся ситуацией, «мыслями были уже на Базе» и, как выражается Язва, «все такое». Играли и в охотничьем домике, и по дороге к «Скифу», и во время перелета к аэродрому Абакана, и первые несколько минут пребывания на борту своего «Стрибога». Зато после того, как экипаж получил боевой приказ везти нас в Михайловку, и уяснил, в какую именно, ушли «к себе», планируя как следует расслабиться.
Алмаз и Тёма, к слову, до смерти уставший от безделья за двое суток пребывания в гордом одиночестве, скинули жилеты, набитые грузовыми бляхами, попадали в кресла салона-гостиной, взяли по бутылочке пива и врубили какой-то боевичок. А мы прошли в спальню, закрыли за собой дверь и переглянулись.
—Вырвались…— буркнула Даша, до последнего мгновения опасавшаяся какого-нибудь непредсказуемого фортеля сына. Потом посмотрела на мою матушку и желчно добавила: — Причем без смертоубийства!
—А за что было убивать влюбленного паренька?— притворно удивилась Язва, повернувшись ко мне спиной и взглядом попросив расстегнуть молнию на платье.— Он, вон, был готов оторвать от сердца и одолжить Оторве своих телохранителей!
Я вспомнил, как это было, и самую малость доработал ту самую фразу Лю Ляна, которая чуть не заставила мою родительницу расхохотаться ему в лицо:
—Ольга Леонидовна, в Багряной Зоне водятся злые корхи, а вы такая утонченная и воздушная, что мне за вас страшно! Давайте я пошлю с вами десяток горе-защитничков?!
—Ох, кто-то у меня сейчас получит…— сварливо заворчала она.
—За что?!— «обиделся» я.— За «утонченную» и «воздушную»? Так это же правда!!!
Ее рывка ко мне я даже не заметил. Но прикладывать себя бодрячком и доворачиваться в падении и не подумал, прекрасно зная, что ей требуется хоть какая-то разрядка. Поэтому грохнулся на ковер возле своего кресла, дал себя немного подушить, а затем мягко улыбнулся:
