—Ага.
—Подтянут к старой Стене тяжелую артиллерию и РСЗО, отработают по площадкам третьего и четвертого кольца, благо, координаты имеются, перепашут ближайшие ловушки, а затем отправят через Червоточину на Ту Сторону штурмовые группы магов.
—Про магов понятно — этот этап операции мы обсуждали на второй встрече с китайцами…— отмахнулась Долгорукая.— Меня интересует то, что вояки могли добавить в первоначальный план.
—Не знаю, Даш. Этот вопрос лучше задать твоему сыну.
—Не хочу. Во-первых, он сейчас весь в войне и не ответит. Во-вторых, до тех пор, пока он не осмыслит вклад общины засечников в эту операцию и не проникнется к нам глубочайшим уважением, напоминать о себе не стоит. И, в-третьих, этот вопрос был риторическим, а на самом деле меня беспокоит судьба нашего боевого крыла, ведь они ходили не на прогулку. Увы, до Базы далековато, так что придется потерпеть…
…Из аэропорта уехали только в начале двенадцатого, то есть, сразу после того, как самая острая часть операции «Гнев» успешно завершилась, и вооруженные силы двух Империй занялись текучкой. Пока неспешно катили по городу, поглядывали на толпы беззаботных отдыхающих и не могли отделаться от ощущения, что они живут в каком-то другом мире! Впрочем, яркое солнце, чистое небо, летняя жара и воздух, приятно пахнущий морем, потихоньку ослабляли эмоциональное напряжение, так что к домику мечты Даши мы подъехали в более-менее нормальном состоянии. Потом загнали «Святогора» в подземный гараж, поднялись в дом и пошли на поводу у паранойи. В смысле, изобразили «стандартный вариант» занятости — женщины изучили содержимое холодильников, влезли в Сеть и устроили закупку продуктов, а я, решив соединить приятное с полезным, приступил к выполнению данных себе обещаний.
Первым делом набрал Тверитинова и неслабо удивился его реакции на мой звонок:
—Здравствуйте, Ратибор Игоревич! Говорят, что сегодняшнее веселье началось с вашей подачи…
—Кто говорит?
—Да вся новая Стена!— хохотнул он.— Вы же знаете, как быстро по ней разлетаются правильные слухи…
Рассказывать все, как есть, я, естественно, не собирался, врать не хотел, вот и заколебался. Что заставило Виталия Михайловича рассмеяться:
—Расспрашивать не будем, чай, правила знаем. Но поблагодарить поблагодарим. От всей души. Само собой, и вас, и всю общину засечников. Парни…
Тут в гарнитуре послышался многоголосый рев:
—Спа-си-бо!!!
—Пожалуйста…— только и смог ответить я и сразу же переключился на менее смущающую тему: — Вы что, на занятии?
—Неа. Мы только что зачистили «Шестерку» и теперь весело таскаем трупы корхов в крематорий!
Слово «крематорий» напомнило о Свайке, но я усилием воли задвинул это воспоминание куда подальше и продолжил расспросы:
—Как прошло?
—Вашими стараниями просто прелестно: исчезновение магофона Той Стороны прибило большую часть тварей плюс арта помогла, так что у нас один тяжелый и семеро легких… на двенадцать приданных целителей!
—Здорово. А как дела с зачисткой Савватеевки, случайно не в курсе?
—Там лютуют морпехи с Тихоокеанского флота. Обещали закончить к завтрашнему утру. Кстати, Докукину пока не звонили? Он, вроде как, должен быть там.
—Наберу после вас — только дорвался до комма…
Аристарх Иннокентьевич начал лить воду на ту же мельницу, причем намного увереннее, чем Тверитинов — заявил, что в хороших отношениях с начальником гарнизона форта «Михайловский», соответственно, знает, кто, чего и сколько времени ждал, поэтому гордится знакомством со мной со страшной силой и будет счастлив, если я как-нибудь изыщу возможность заскочить к нему в гости. Я пообещал, что загляну при первой возможности, попробовал извиниться за то, что долго не выходил на связь, и был отчитан:
—Ратибор Игоревич, я в курсе, что вы все лето носились от Полосы к Базе и обратно, лично беседовал с Крабом, его парнями и Крапивой, знаю, что вы сделали для каждого из них, так что не берите в голову.
Мне, конечно же, полегчало. Но, закончив эту беседу, я очень долго не мог себя заставить набрать Громову, ибо ей за все лето не позвонил ни разу. А когда все-таки справился с чувством стыда, ткнул в сенсор дозвона и услышал ее голос, с хрустом сжал кулаки:
—Мария Матвеевна, это я, Баламут. Прошу прощения за то, что столько времени пропадал бог зна-…
Она не стала дослушивать мои извинения и с первой фразы перешла на командно-штабной:
—Привет, Рат, я в «Шестерке». Исцеляю. Чем занимался, знаю, поэтому горжусь. Соскучилась. Будешь поблизости — забегай. Пока все. Люблю, целую, до связи…
Звонок оборвала еще до того, как я попрощался. Но это было в ее стиле, и я воспрянул духом. А через миг ко мне на колени шлепнулась Язва, чмокнула в щеку, полюбовалась моим пылающим лицом и сочувственно вздохнула:
—Застыдили?
—Наоборот…— криво усмехнулся я.— Такое ощущение, что я живу в аквариуме: все всё знают, гордятся и скучают!
—Раз гордятся и скучают, значит, все здорово!— улыбнулась она и задала следующий вопрос: — Ты все, закончил?
—Нет. Осталось набрать Шубина, извиниться и выяснить, закончился ли суд над Горчаковым.
—Набирай быстрее. А то мы уже освободились и изнываем от желания спуститься в убежище…
* * *
…Убежище глубокого залегания нашего особняка оказалось ненамного меньше его надземной части. Да, я понимал, что в момент формулирования технического задания проектировщикам Долгорукая являлась Императрицей и не представляла комфортную жизнь без свиты, горничных, телохранителей и кого-то там еще, но размеры этого сегмента владений все равно потрясли. Впрочем, тормозить было некогда, так что я попросил Дашу вывесить передо мной трехмерную схему убежища и буквально на второй минуте ее изучения наткнулся взглядом на целый блок помещений, которые могли подойти деду.
—Хороший выбор…— хохотнула Бестия, «подсветила» самое дальнее и показала его же на экране монитора, занимавшего фронтальную стену зала управления: — Это самое защищенное помещение минус первого этажа. Проектировалось, как хранилище тяжелого вооружения двух стандартных смен телохранителей. Правда, забито примерно на две трети объема, но это ведь мелочи, правда?
Я ошарашенно оглядел стеллажи, забитые стандартными армейскими контейнерами, и облизал пересохшие губы:
—Назвать тяжелое вооружение мелочью у меня не повернется язык!
—Замечательно!— улыбнулась она, посерьезнела и подозвала меня к главному терминалу: — Приложи-ка ручку вот к этой пластине и засвети личико перед сканером, а то особняк твой, а полный доступ к убежищу есть только у меня.
Я повиновался. В смысле, прошел довольно долгую и навороченную процедуру первичной идентификации, затем посмотрел за второй такой же, но в исполнении Ларисы, и демонстративно постучал по экрану комма.
