—Судя по всему, твоя буйная мамаша снова включила Лихо в сферу своих жизненных интересов, а значит, бедняжке уже не до тебя!
«И слава богу!» — украдкой отпальцевал ей я и продолжил тянуться, а после завершения занятия услышал практически то же самое отДаши. Само собой, обрадовался, поблагодарил матушку за тренировку, попросил своих дам не тормозить и умотал в раздевалку.
Пока принимал душ и одевался, вошел вСистему и внес изменения в пару-тройку реестров. Так что чуть позже поднял нашу компанию на третий этаж, подвел к двери в покои напротив своих и обратился к целительнице:
—Маш, теперь ты живешь тут. Открывай.
Она подобралась:
—То есть…
—Ага!— кивнул я, подтверждая ее догадку.— Вещи перенесешь как-нибудь потом, а пока пригласи-ка нас в гости.
Она, конечно же, послушалась, поэтому продолжил я уже в гостиной, на автомате оглядев этот жилой блок взором и убедившись, что в нем нет ни одной «лишней» приблуды. Хотя знал, что Замок «чист»:
—Первого января, предлагая тебе уйти в наш род, я предупредил, что это дорога в один конец. Ты сочла, что этого мало, поэтому попросилась под мою руку и отказалась от жизни в свое удовольствие.
—Верно: я хочу стать нужной!— твердо сказала она.
—Кому и насколько?— зачем-то уточнила Язва.
Целительница встала, перетащила свое кресло к дивану, снова села и протянула мне руку. А после того, как я активировал щуп, поймала взгляд Лары и рубанула правду-матку:
—Ратибору. По-максимуму. То есть, хочу жить его жизнью, всеми, кто ему дорог, и всем, что дорого ИМ.
—Поэтому-то на церемонии принятия в род и дала настолько жесткую клятву Силой?— спросила Бестия.
Целительница отрицательно помотала головой:
—Нет, не поэтому. Дворянские рода выглядят монолитными только издалека, а на самом деле под парадной картинкой прячется… всякое-разное. В данный момент нас, Елисеевых-Багряных, слишком мало, и внутренних напряжений пока, скорее всего, нет. Но по мере увеличения численности они наверняка появятся. Вот я и озаботилась демонстрацией позиции.
—Вроде как «Я принадлежу ему, а все интриганы могут идти лесом»?— ухмыльнулась Язва.
—Ну да.
—Толково…— заключила Бестия, а я, жестом попросив не перебивать, перешел к основной части запланированного разговора:
—Маш, все, что будет озвучено или показано с этого момента, является тайной моей семьи и может обсуждаться только в моем присутствии и по моему личному разрешению.
Целительница коротко кивнула и превратилась в слух.
Я поднял правую руку на уровень лица и последовательно показал активированные учебные плетения всех одиннадцати земных школ магии, дал женщине оклематься от шока и продолжил удивлять:
—Это не размазанное сродство, а одиннадцать полноценных. И пусть до максимального уровня раскачаны не все, максимум через полгода мы трое станем универсалами.
—Обалдеть!
—Смотри дальше…— предложил я, поколдовал над браслетом и, открыв среднее «зеркало», постучал пальцами по столу, до которого было порядка трех метров.
Тут целительницу проняло по-настоящему — она поежилась, облизала пересохшие губы, снова поймала мой взгляд и криво усмехнулась:
—У меня нет сродства сРазумом, а значит, любой достаточно сильный разумник гипотетически может докопаться до этой информации.
—Этого сродства нет сегодня. А завтра мы сводим тебя наТуСторону, дождемся начала мутации и вытянем. Да, некоторые нюансы процесса тебе однозначно не понравятся…
—…а Баламуту придется выложиться до предела, направляя мутацию Сутью…— зачем-то добавила Даша.— Но оно того стоит!
—Так, стоп!!!— воскликнула целительница, и я, проанализировав все то, что почувствовал через щуп, мягко улыбнулся:
—Не шуми: МНЕ это не повредит.
—Ты уверен?— по инерции спросила она, затем сообразила, почему заухмылялись Язва сБестией, и облегченно перевела дух:— Ну да, если метод уже опробован, причем не один раз, значит, можно не переживать. Что ж, тогда описывай те самые «нюансы» и все то, что мне необходимо знать.
Я начал. И сразу же прервался из-за входящего звонка отТверитинова. Как оказалось, отставной ротмистр был уже на подъезде кЗамку, так что мне пришлось оставить Машу наДолгорукую и в сопровождении «тени» рвануть встречать еще одного без пяти минут Елисеева-Багряного. При этом разговор не прерывал — объяснил Виталию Михайловичу, куда именно заруливать, в темпе спустился в гараж и приятно удивился, обнаружив в нем обе семейные пары самых достойных засечников: Игната Ефремова, его супругу Татьяну Кривошеину, Геннадия Богачева и его благоверную, которую, несмотря на солидный возраст, вся База называла просто Люськой.
—Всем привет! С приездом…— весело поздоровался я, пожал руки мужчинам, позволил себя расцеловать женщинам, подмигнул родителям и, почувствовав порыв ледяного ветра, уставился в проем спиральной эстакады.
Заснеженный пятидверный «Манул» на не самой стандартной резине, с мощным бугелем
[2], лебедкой и навороченной светотехникой нарисовался в нем через считанные секунды и, среагировав на мой жест, припарковался возле «Мамонта» Ефремовых. Я подошел к водительской двери, немного подождал, поприветствовал Тверитинова и представил засечникам. А когда батюшка выдал этой толпе «болванки» с функциями родовых колец и повел заселяться, прочитал сообщение деда, прилетевшее на комм, и мысленно хмыкнул. Но оспаривать решение главы семьи даже не подумал — дождался, пока отец выделит Виталию Михайловичу покои и уведет остальной народ дальше, немного послонялся по гостиной, а потом спустил отставного ротмистра в мастерскую, сдал с рук на руки «покойному» герою Империи и со спокойной совестью поднялся на нашу кухню. Ибо проголодался. Там соорудил полтора десятка бутербродов с сыром, ветчиной и бужениной, передал через «Око» Шаховой и, вытащив из холодильника две упаковки с соком, отправился к дамам своим ходом. Из-за чего был поднят на смех:
—А что, перейти через «зеркало» постеснялся?
—Побоялся вконец облениться и допрыгаться до атрофии ног…— отшутился я, сел за стол, пододвинул к себе ближайшую тарелку, прочитал пальцовку Даши, поймал взгляд целительницы и поинтересовался, нет ли у нее вопросов персонально ко мне.
Она отрицательно помотала головой:
—Неа: я все поняла и уже вся в предвкушении. Зато есть предложение: чтобы не путаться в двух Машах, называй меня по прозвищу.
—Хорошо. Только я его ни разу не слышал — сколько себя помню, к тебе обращались по имени-отчеству и никак иначе.
—Хельга…— подсказала Шахова и ехидно ухмыльнулась:— Угадаешь, почему ее так окрестили?
