—Узнаю по своим каналам,— кивнул Плетнёв.— Если не получится, лично встречусь с Якиншиным-старшим. А Титов уже звонили, у меня с ним встреча вечером. Убрать трёх мастеров — это перебор, понимаешь?
—Понимаю,— согласился Пётр Сергеевич.
—А раз понимаешь, то умерь пыл до воскресенья. И лучше бы мне дал с этим разобраться.
—Уважать перестанут, если чужими руками всё делать,— сказал Наумов.
—А теперь зауважают, да?— губернатор тяжело опустил ладонь на папку с бумагами, хмуро посмотрев на старого друга.— Хорошо, хорошо, раз уж ничего обратно не отыграть, нет смысла размахивать руками. Титовы, думаю, уже знают, с кем поссориться успели. Что в знак примирения возьмёшь с них?
—Если Алексей восстановится, ничего, сверх того, что уже взял. Так что пусть молятся за его здоровье.
—Хорошо,— повторил Плетнёв и встал.— В субботу после обеда можно встретиться. Если узнаю что-то важное, позвоню.
Пётр Сергеевич пожал ему руку, проводил, затем прошёл обратно к столу. Возвращаться к работе не хотелось. Он бросил взгляд на часы. Супруга ещё полчаса назад просила его спуститься на обед.
—Пётр Сергеевич,— в комнату заглянула Таисия.— Вас все потеряли.
—Да, я как раз собрался идти обедать. Только маленькую проблему решу и сразу пойду. Таисия Павловна, не поможете мне.
—Конечно,— Тася вошла в комнату, прикрыла за собой дверь. Следуя приглашению, села на стул, где только что сидел Плетнёв.
—Кузьма Фёдорович не звонил?
—Последний раз, когда в Екатерининский приехал. Говорит, что сегодня допоздна будет занят.
—Он не рассказывал, как на старой мануфактуре разбирался с теми, кто Алексея похитил?
—Нет,— Тася покачала головой.— Сказал, что расскажет, как только вернётся и это не телефонный разговор.
—Правильно,— согласился Пётр Сергеевич.— Мы выяснили, кто за этим стоит…
Глава рода, не вдаваясь в подробности, рассказал, что удалось выяснить и о том, как решили разобраться с Титовыми. Пересказал часть доклада Конева, тот момент, как Кузьма столкнулся с тремя мастерами.
—Понимаете, Тася, Кузьма невероятно силён. Порой меня это даже пугает. Все три мастера достигли второй ступени, а одного из них я знал лично, и он когда-то не уступал мне по силе. Но Кузьме понадобилось меньше минуты, чтобы расправиться с первыми двумя, затем добежать до третьего и убить одним ударом. Это ненормально, согласны со мной?
—Да, если Кузя до тебя добежит, можешь считать, что проиграл,— она кивнула.— Порой он придумывает такие техники, что уму непостижимо. Будь он немного старше, можно было бы говорить, что это переходный процесс на следующую ступень мастерства.
—Пока он на эту ступень не поднимется, нужно что-то придумать, чтобы окружающие не узнали или хотя бы не поняли, насколько он силён.
—А как же награждение Дмитриевским крестом за убийство чёртовой дюжины японских мастеров? Это до сих пор горячо обсуждаемая тема.
—Поэтому и прошу подумать над тем, что можно сделать. Проблема ведь не в том, что его будут бояться наши враги, а в том, что об этом подумают друзья. Князь Воронцов до сих пор не может забыть, что Кузьма, вместо того чтобы поучаствовать в войне, улетел в Америку. Боюсь представить, что будет, когда князь поймёт, что Кузьма один может заменить целую армию.
—Преувеличиваете,— Тася покачала головой.
—Ещё неделю назад, согласился бы. А может он уже…
—Нет, до великого мастера ему ещё далеко, уж Вы должны это понимать.
—Ему же двадцать два исполнилось? Да уж…
—Пойдёмте обедать,— сказала Таисия, видя уставший взгляд главы рода.— Может Анна Юрьевна сможет что-то посоветовать. Обычно мастера тратят время и деньги, чтобы казаться сильнее, чем есть на самом деле. Не слышала, чтобы кто-то пытался внушить окружающим обратное. И не переживайте, Кузьма обязательно что-нибудь придумает.
Глава 3
Вторая встреча с послами, на приёме в честь дня рождения наследника Николая, проходила в Зимнем дворце под усиленной охраной. В дополнительном усилении особо смысла не было, так как на мероприятии присутствовали два великих мастера и любого сумасшедшего анархиста, рискнувшего появиться без приглашения, ждала незавидная участь. Старицкого я вспомнил не случайно, так как начальник охраны сообщил, что в последнее время их деятельность активизировались не только в Санкт-Петербурге, но и в Москве. А так как главной для себя целью они ставили устранение императорской власти, то от них можно было ожидать что угодно. Больше всего настораживало то, что сторонников у них становилось всё больше. Недавно их группа выпустила манифест где-то на просторах интернета, и он довольно широко разошёлся по сети, несмотря на все попытки его блокировать.
Почти два часа я тенью ходил за Николаем, слушал поздравления и заверения в дружбе со стороны послов. При этом часто ловил на себе взгляды иностранных гостей. В состав делегации Испании, к слову, входил знакомый герцог Луис де Борха-и-Энрикес. В отличие от словоохотливого посла, он сказал всего пару фраз. Но итальянцы поразили меня больше, так как вместе с послом приехал маркиз Сальви, младший брат Маурицио, у которого до сих пор гостила сестра. В одном из последних писем она туманно намекала, что не хочет возвращаться в Россию и если так получится, то родит в Италии. Понравилась ей в гостях, жить в роскошном доме, ходить на прогулки в сад и к небольшому озеру.
После двух часов приёма наступил перерыв, когда большая часть послов покидала дворец, а наследник в компании Великих князей принимал несколько европейских делегаций, представленных высокими гостями. Что они обсуждали, я не узнал, так как меня не позвали. Зато появилась возможность немного отдохнуть и выпить кофе.
—Матчин?— в комнату для охраны заглянул Уткин, невысокий усатый мужчина. Начальник смены и заместитель Алексея Павловича.— Ты на каком канале?
—На пятом,— я посмотрел на рацию.
—Да, точно,— он поморщился, словно что-то вспомнил.— Там с тобой гости поговорить хотят. Это не положено, но Алексей Павлович разрешил. Махнул рукой, сказал: «Пусть».
—А кто хочет?— не понял я.
—Да почти все. На первом этаже, за парадной лестницей кабинет охраны знаешь? Можешь там поговорить, час у тебя есть.
Встречаться с высокими гостями желания особого не было, но любопытство победило. Интересно, кому и зачем я понадобился, что они аж терпение потеряли. С кружкой кофе в руках я прошёл по первому этажу до парадной лестницы, заглянул в небольшую служебную комнату. Для беседы она не очень походила, так как из мебели здесь были только стол и два стула. А ещё портрет на стене, изображавшая видного деятеля царской охраны, наверняка прославившегося на поприще допросов с пристрастиями. Лицо у него было какое-то недоброе и взгляд пугающий. Если мне даже к портрету спиной поворачиваться не хотелось, представляю, что чувствовали те, с кем этот мужчина работал.
