В мягкой кровати, после душа и сытного ужина, уснул я, едва голова коснулась подушки. На этот раз кошмары не преследовали, или я их просто не запомнил. Проспал часов до десяти утра, с трудом разлепив глаза. Одежда, которую вчера просто бросил на комод, исчезла. Я на это просто плюнул, первым делом сходив в душ, долго приводя себя в порядок. Ничуть не удивился, застав вчерашних служанок в гостиной. Сегодня кланялись они куда ниже, чем вчера, но я им это простил, так как мне вручили пол литровую бутылку с кисловатым напитком и непонятными иероглифами на этикетке. Выдул её в один заход, блаженно рухнув в кресло.
—Одежда,— сказала одна,— для день.
Вторая продемонстрировала халат, примерно такой, в котором вчера щеголяли гости. Без широкого пояса, кажущийся гораздо удобнее и легче. Рукава хоть и широкие, но не такие огромные как в парадном ханьфу. Цвета, кстати, те же, от светлого серо-зелёного до тёмного, переходящего в изумрудный.
—Показывайте, как его правильно надевать. Я завтрак проспал?
—Завтрак проспал,— подтвердила служанка.— Чай?
—Не надо. Лучше скажите, где найти госпожу Цао Сяочжэй?
—Госпожа Цао пить утренний чай.
В этот халат переодеться было существенно проще. Я так прикинул, что и без посторонней помощи могу управиться. Но меня отпустили только когда убедились, что всё сидит так, как положено. Та, которая по-русски не говорила, придирчиво поправляла пояс, едва не до миллиметра выравнивая своеобразный узел. И на мою причёску они смотрели кровожадно, неслышно переговариваясь, шевеля губами. Нет, так просто я им не дамся. Нормальная у меня причёска!
В халате обнаружился один существенный недостаток — отсутствие карманов. Я заметил на столике шкатулку со стержнем и захотелось бросить всё и отправиться в сад, чтобы потренироваться. Восстановление сил шло полным ходом, и тело требовало простых упражнений если не физических, то хотя бы немного поработать с силой. Пройдя к шкатулке, вынул стержень, повертел его в руках, разглядывая узоры. Металл тяжёлый, выполненный или из бронзы, или очень похоже её копировал. Нанесённые руны и иероглифы обработаны вручную, слишком тонкая работа. Я прикинул, куда его приспособить, даже пробовал заткнуть за пояс, вызвав у девушек бурю негодования и эмоций. Одна из них промчалась по комнате, нырнула в спальню и выбежала с изящным серо-зелёным мешочком на завязках. Что-то вроде кошеля для монет в древности. Стержень поместился идеально, затем она подвязала мешочек к поясу и осталась довольна результатом.
—Спасибо,— поблагодарил я их, заработав пару поклонов. Вчера они вели себя нахальней, а сегодня умерили пыл, что уже хорошо.
Небольшая прогулка по дому в сопровождении служанок, и я оказался в гостиной, где Сяочжей пила чай в гордом одиночестве. Увидев меня, она что-то сказала служанкам, те поклонились и поспешили удалиться. Сделала приглашающий жест для меня, собственноручно налила чай, улыбнувшись своим мыслям. Окна помещения выходили в сад, показывая пасмурный день и лёгкий дождик. Недалеко от нас садовник в непромокаемом плаще равнял живую изгородь и за его работой наблюдала Сяочжэй до моего появления.
Минут через пять неспешного чаепития появилась Чжэнь. Жестом отослала слуг. Я поспешил встать, чтобы пододвинуть для неё стул. Девушка благодарно кивнула. Изящно, придерживая рукав платья, налила себе чай. Я давно заметил, что у неё все жесты и движения получались красивыми, выверенными. Вроде бы сам самое простое движение, налить чай, но как она это сделала, загляденье.
—Старшая сестра Сяочжэй говорит спасибо за то, что выступил вчера в нашу поддержку,— перевела Чжэнь её слова.— И мама была очень тронута.
—Пустяки. Вроде бы ни словом не соврал, поэтому не нужно благодарить.
—Благодарят не за ложь или правду,— Сяочжэй покачала головой,— а за поддержку. Правитель Цао тебя высоко оценил, это огромное достижение. Мама услышала, что вчера ты хорошо отзывался о моих служанках и рассказала об этом отцу. Теперь они твои. Заботься о них хорошо.
—Не понял,— посерьёзнел я.
Чжэнь начала что-то объяснять сестре, пока я сверлил их взглядом. Сяочжэй, наконец, кивнула, повела головой, как будто говоря, что это сущая мелочь.
—Они потомственные слуги,— попыталась объяснить Чжэнь.— Их родителей продали нашей семье.
—Что-то я не в курсе, что в Китае до сих пор торгуют людьми,— хмуро процедил я.
—Рабство — это пережиток прошлого,— отмахнулась Сяочжэй.— Не нужно смотреть на это так узко. Их род обанкротился, влез в огромные долги, и они решили продать часть детей, чтобы спасти всю семью. Они должны служить два поколения, чтобы расплатиться. Дети этих девочек будут свободны от долгов семьи и смогут сами решать свою судьбу. А вот им суждено быть слугами до смерти. Если они кого-то винят в этом, то только глупых родственников.
—Они получают зарплату, жильё и образование,— добавила Чжэнь, после небольшой паузы.— Они не рабы. Просто работают слугами. Это как контракт, который нельзя расторгнуть.
—Умеете вы испортить настроение по утрам,— проворчал я.
—Разве в Японии такого нет?— проницательно посмотрела на меня Сяочжэй.
—Детей там за долги не продают.
Да, в Японии случается, что кто-то подписывает контракт на десять или двадцать лет, обязуясь служить какому-нибудь роду как слуга. Но так, чтобы дети детей не могли вырваться из этого капкана я не слышал. Да кто вообще в здравом уме отдаст своих детей? Даже если ты должен столько, что не рассчитаться за всю жизнь, работай, почку продай в конце концов.
—В Японии за долги продают целые семьи,— сказала Сяочжэй, похоже, тоже начиная сердиться.— Не нравится, выгони их. Пусть идут работать в дешёвый ресторан посуду мыть или в бордель.
—А другой работы, значит, не существует?— я тоже завёлся.
—Только не в Китае. Если узнают их прошлое, выкинут на улицу. Никто не станет связываться с родом, кому их продали. Подумав, что они сбежали от выполнения обязательств. И у них тоже есть гордость!— она хлопнула ладонью по столу, перевернув чашку с чаем, не дав мне вставить слово.— Они хорошо работают, зная, что их родные хорошо живут, а не скитаются по стране с тележкой. И заработанные деньги пересылают родителям.
Чжэнь быстро положила платочек на стол, чтобы чай не побежал на платье старшей сестры.
—Прошу меня простить,— я встал.— Пойду в саду прогуляюсь.
Не знаю, где в доме был выход в сад, поэтому вышел через главный вход, неспешно обошёл дом вокруг. Никак не получалось выкинуть этот разговор из головы. Конкретно этим двум служанкам повезло. Не каждый свободный человек мог попасть на работу в императорскую семью. Но вот сам факт продажи людей за долги меня напряг.
—Кузя!— услышал я голос Таши. Оглянулся и увидел всю свою компанию в небольшой беседке.
—Гуляете с утра?— спросил я, подходя к ним.
—Ага. Здесь очень красивый сад. И цветов много. Мы думали ты будешь спать до обеда.
