‒ Небольшую часть посуды побили, кто-то порезался, на кухне кто-то ошпарился. Я бы не обратила внимание, если бы ты сейчас не сказал. А ведь действительно: действие Мрака.
Амрис закусывает губу и кивает. Поправляет повязку. Шевелит пальцами ‒ не вполне свободно.
‒ Может быть, тебе льда принести? ‒предлагаю я.
Амрис оценивающе смотрит на свою руку и кивает. Усмехается.
‒ Видимо, это новая традиция: висториях с Рэй я повреждаю левую руку.
‒ Главное, чтобы в историях с Рэй ты оставался продолжительно жив, а не как в прошлый раз. Стой здесь, ‒ говорю я и спешу отвернуться, чтобы он не видел моего лица. Быстрым шагом направляюсь на кухню. Изначально это не история с Рэй, а история со мной. Заказ, который прислали нам с ним из Ведомства Порядка. И вместе с Анритой мы пили тхали вечера нашего знакомства, и Амрис целовал меня в губы.
А теперь это называется историей с Рэй.
Когда я возвращаюсь из кухни с завёрнутыми в полотенце кубиками льда, Амрис переместился к массивной колонне, поддерживающей внутренний угол арочной галереи. Оттуда открывается неплохой обзор двора, а за колонной можно укрыться от лишних глаз.
‒ Спасибо, ‒ коротко говорит Амрис. Разматывает свою повязку ‒ ладонь успела опухнуть, ‒ и я помогаю ему обложить руку льдом и примотать лёд полотенцем.
Краем глаза замечаю движение внизу. На трибуне успели поставить высокое кресло для короля и два ряда стульев для высших чиновников, и они начинают заполняться людьми. Регента и короля, правда, пока не видно.
Амрис морщится, глубоко дышит, бережно опирает левое предплечье о перила. Смотрит в сторону Альдагора. Я знаю этот взгляд. Так Амрис смотрит на море, когда у него есть корабль, на небо, когда у него есть дирижабль ‒ или другой воздушный корабль. И так он смотрит в сторону, откуда должна явиться Рэй-Йи.
Я накидываю на голову глубокий капюшон, чтобы спрятать лицо, чтобы спрятать лицо даже от себя, и проскальзываю под правую сторону его плаща. Обнимаю его в безнадёжной попытке удержать его здесь, со мной.
Он кладёт здоровую руку на мою спину.
‒ Ты чего? ‒тихо спрашивает он. Чуть отстраняется, чтобы посмотреть, что со мной происходит, но я утыкаюсь лбом в его плечо и не поднимаю головы.
Что мне ответить тебе, Амрис? Ты целовал и любил меня позавчера, а теперь твоё сердце стремится к Рэй. Впрочем, ты целовал и любил меня, ты прошёл четыре дня без сна из Альдагора до моего дома, чтобы только отвлечься от мыслей о Рэй.
Я хотела бы, чтобы ты был со мной, но ты не со мной, даже когда я обнимаю тебя.
Я качаю головой. Амрис коротко прижимает меня к себе и касается губами моего лба. И вновь смотрит в сторону Альдагора.
На звук открываемых ворот я всё же поднимаю взгляд. На галереях вокруг внутреннего двора стало больше людей: стражники, строители, освободившиеся повара, слуги ‒ все, кого привлекло уникальное событие. Все в чёрных плащах, половина ‒ с накинутыми капюшонами, поэтому не каждого я могу узнать с первого взгляда, и общая картина стекающихся к внутренней площади фигур в чёрных плащах выглядит несколько зловеще. Мы с Амрисом стоим вместе, однако остальные держатся друг от друга подальше.
Стало заметно темнее. Тучи набухли, нацелились на Ксесс. Стал слышен плохо различимый низкий вибрирующий гул. Что это? Не припомню такого признака Мрака.
Белое пятно ‒ молодой король в прорезающем сгустившийся Мрак белом с золотистым шитьём костюме и плаще проходит к приготовленному креслу. Регент и другие высшие чины на месте. Их сложно отличить друг от друга, и я определяю их по стульям: здесь должен сидеть Левый министр, а здесь ‒ Правый, здесь – секретарь, а здесь ‒ начальник охраны.
Рука Амриса дёргается на моей спине, и я понимаю, что это за гул. Это стук копыт приближающегося конного отряда: теперь можно различить.
Через пару минут нарастания топота он становится мягче: всадники замедляются, ‒ и звучит рог. В проёме ворот появляются первые одетые в чёрные плащи всадники ‒ с чёрными знамёнами. На знамёнах белыми и золотыми нитями вышит знак Мрака: положенная набок «восьмёрка», знак бесконечности, ‒ только без левой верхней четверти.
Новые всадники, мужчины и женщины. Двор заполняется ими, и никто пока не спешивается, а они только разъезжаются в стороны и выстраиваются в два крыла, оставляя пространство для своих спутников.
Но где же Рэй?
Я узнаю её сразу. Не по тому, что она без плаща ‒ она в цельном чёрном комбинезоне, расшитом символами Мрака. И не по тому, что она держится иначе, чем все остальные всадники, ‒ она единственная из всех не старается втянуть голову в плечи под Мраком, а наоборот: она тянется к нависшему небу шеей, грудью, сердцем.
Я просто узнаю её с первого взгляда, как Амрис узнал, мельком увидев во дворце Альдагора. Этот страстный, терпкий, ароматный, яростный, нежный, стремительный контур существа невозможно не узнать.
В нынешнем теле она небольшого роста, довольно плотно сбитая, хотя без лишнего веса, с широким лицом, немного близко посаженными глазами ‒ и красивыми чувственными губами. Собранные несколькими кольцами из чёрных лент кудрявые чёрные волосы спускаются до пояса.
Прочная. Я бы описала её в этом воплощении словом «прочная». И одновременно чувственная.
Можно понять, почему Амрис от неё без ума.
Амрис втягивает носом воздух, как будто ему нужно запомнить запах, источник которого сейчас исчезнет, отпускает меня и отступает глубже за колонну, в тень.
Там, где только что был он, я телом чувствую холод.
Король Лерек поднимается со своего кресла и делает несколько шагов к краю трибуны.
Теперь я понимаю, в чём был смысл сооружения трибуны для встречи отряда всадников. Взгляды короля Ксесса и королевы Мрака Альдагора оказываются на одной линии. Если бы не трибуна, Лереку пришлось бы смотреть на Рэй снизу вверх. А так, когда всадники спешатся, на находящихся на трибуне людей снизу вверх смотреть придётся им.
Однако Рэй не торопится спешиваться и останавливает лошадь на уважительной дистанции от трибуны. Пристально, немного исподлобья смотрит на Лерека. Тот принимает знакомую мне позу: стоит ровно и тонко, как будто вытягивается макушкой вверх. Пусть и наречённый королём, это всё тот же симпатичный мне трепетный юноша.
Заминка. Кто-то должен начать разговор, но Лерек и Рэй-Йи молчат и смотрят друг на друга.
Регент встаёт. Решительно шагает к краю трибуны.
‒ С днём рождения! ‒звенит сквозь набухший Мраком воздух голос Лерека.
Рэй, сидевшая всё это время очень прямо, оседает в седле. Водит взглядом по сторонам, чтобы понять реакцию окружающих. Регент останавливается на полушаге.
