Грегор Теллери – похоже, что это его взгляд – не открывая глаз, просит шёпотом:
–О планета, пожалуйста, покажи мне сердца тех адептов ордена Мрака, кто желал смерти королевам Альдагора.
Я чувствую их, эти пылающие багровым сердца. Таковы сердца всех вошедших – кроме одного. Ещё с десяток в разных частях дворца. Ещё несколько – верхом удаляются из дворца. Среди верховых, если я правильно узнаю его, глава ордена.
Грегор Теллери печально вздыхает и сжимает кулак.
Огонь во всех этих сердцах тухнет.
Люди в комнате падают замертво, и то же делают другие люди, которых внутренним взором увидел бывший регент Ксесса.
Оставшийся в живых один человек на лестнице с воплем бежит вниз. Я смотрю в его будущее, и мне становится ясно, что он сходит с ума.
Регента сотрясает крупной дрожью. Он больше не может даже стоять на коленях и ложится на бок. Он обхватывает себя руками, пытаясь унять дрожь, но дрожь становится только сильнее. Регент закрывает ладонями глаза и поджимает ноги к груди.
Королева Мерил отводит взгляд от трупов в своём кабинете, делает пару нетвёрдых шагов к Грегору Теллери и опускается рядом с ним. Кладёт голову регента на свои колени. Гладит его по плечу.
–Грегор, Грегор, всё, успокойтесь. Вы спасли меня. Теперь вам нужно остановиться. Вернитесь ко мне, Грегор. Пожалуйста.
Когда дрожь утихает и Грегор Теллери наконец слышит голос королевы Мерил и открывает глаза, его глаза больше не видят ничего.
Так исполнилось то, что я видела в своём видении: принц Лерек стал королём ценой потери дара речи, а бывший регент Ксесса стал королём ценой потери зрения – по крайней мере, дневного человеческого зрения.
Грегор Теллери делает тяжёлый вдох, но на его лице я не вижу удивления. А вижу смирение и мудрость. Грегор Теллери тоже стал королём, хранителем природно-человеческого порядка, любимой осью планеты, и он очень хорошо понимает, как работает королевская магия.
Королева Мерил приглаживает волосы вокруг лица Грегора Теллери и целует его глаза. Грегор Теллери протягивает руки к лицу королевы и кончиками пальцев ласкает и запоминает его.
–Знаете что, Грегор?– улыбается королева Мерил, и её голос звучит лукаво.– У меня точно найдётся, что по этому поводу выпить.
Я открываю глаза на рассвете в первый день Света.
Мрак закончился, моё тело закончило волшебную работу по завершению лотереи, набралось сил и стало готово принять меня.
Я поднимаюсь с постели и нетвёрдыми шагами подхожу к зеркалу. Я похудела, но глаза глядят ясно.
На столике перед зеркалом я замечаю предмет.
Это простой деревянный гребень с большим расстоянием между зубцами. Под ним – письмо.
«Дорогая королева Рэй,
Я обещал найти для вас самый красивый гребень, но не нашёл достаточно прекрасного, чтобы он был достоин вас. Тогда я захотел сделать его сам. Я никогда раньше не работал с плотницким инструментом, и, хоть у меня и был терпеливый наставник, гребень получился совсем простым. Однако я надеюсь, что вы сможете принять этот подарок в честь вашего пробуждения и в знак моего самого тёплого расположения к вам.
Я думаю, что вы уже знаете, что я больше не могу разговаривать. Я учусь языку жестов, но пока не могу на нём передать всё, что я хотел бы вам сказать, а вы не знаете его, поэтому, должно быть, не поймёте. Поэтому я прибег к письму.
Сегодня начинается моё королевское правление, и, хоть я уже и понял что-то про королевскую магию, я буду счастлив, если смогу обратиться к вам за советом.
Я мечтаю узнать вас, королева Рэй: что вас радует, когда в небесах не Мрак, а Свет?– и я мечтаю, что многие из этих радостей мы сможем разделить вместе.
До скорой встречи, дорогая королева.
Л.»
Я тщательно расчёсываю волосы гребнем. Всё не так плохо, как ожидала: похоже, за моими волосами кто-то ухаживал, пока я два месяца Мрака была без сознания.
Лерек в своём письме задал очень интересный вопрос: что меня радует вне времени Мрака?
Я пока не знаю. Припоминаю, что до моего вступления на престол я любила музыку, сады, пикники, верховые прогулки, но с тех пор прошла как будто вечность, а ко мне ещё и вернулась полная память.
Кто я теперь? Что я люблю как Рэй-Йи в теле королевы Мрака?
Мне предстоит это выяснить.
Я улыбаюсь своему отражению в зеркале и оранжевому рассвету за окном.
Замечаю кувшин, таз с водой, принадлежности для умывания и привожу себя в порядок.
Начинается новая жизнь, не такая, которую я представляла раньше, но я предчувствую, что в ней будет много радости.
Я натягиваю халат, надеваю туфли и выхожу из комнаты. Голова ещё кружится, а тело не вполне хорошо подчиняется, но меня переполняет чувство будущей радости.
–Ваше величество!– ахают стражники.
–Поздравляю с наступлением Света!– улыбаюсь я.– Где я могу найти короля Лерека?
Я спешу к нему, по пути здороваясь со всеми, поздравляя с наступлением Света и уточняя дорогу, и прихожу к дверям его спальни. Стражники удивляются мне, и мы обмениваемся приветствиями.
Я стучу в двери спальни короля Лерека.
И тут же смеюсь: он же не сможет ответить «войдите»,– поэтому я вхожу сама. Королева Селеста просыпается на рассвете, поэтому Лерек, став дневным королём, скорее всего, поступает так же.
И действительно! Он стоит у окна, одетый в светлый костюм, и улыбается мне.
Под его взглядом я чувствую себя очень красивой. Я перекидываю свои пышные волосы со спины вперёд, на правую сторону и говорю:
–Спасибо за гребень, ваше величество. Это самый чудесный подарок, который я могла встретить, открыв глаза.
Лерек улыбается, и слёзы выступают на его глазах.
Я набираюсь смелости, в несколько шагов пересекаю пространство между нами, обнимаю его и целую в щёку.
Глаза Лерека изумлённо сияют, и я улыбаюсь широко-широко.
–С днём рождения.
Глава 15. Где Кан-Гиор?
В первый раз это получилось у меня случайно.
Ну, не то чтобы совсем случайно. Я просто не ожидал такого эффекта. До последнего не знал, получится ли. Всем своим существом старался и молился, чтобы получилось.
Я смотрел на этого бледного и рыжего человека в белых одеждах, который сидел на траве и кидал камушки. Собирал небольшие камни поблизости, а потом усаживался, скрестив ноги, поднимал их по одному над одной и той же точкой на земле и отпускал. Из них постепенно формировалась горочка. Когда у него заканчивались камни, он шёл искать новые.
Небо здесь подвижное и перламутровое, а трава и камни ‒ одного и того же цвета: светло-бежевые. К этому цвету всё приходит один раз в сутки: на рассвете, когда встаёт маленькое сияющее молочно-белым светом солнце. Контуры предметов плывут и врастают друг в друга, и всё становится одним, однородным, а потом ‒ вновь распадается на множество.
