Прямо сейчас, по своей воле, я смотрела в глаза своим страхам. В знакомые вспыхнувшие рубины вместо его радужек. Как заворожённая, не моргая созерцала облупленную кожу, блестящий в свете лучин гной, ткани оголённых мышц шеи, безгубый рот с тёмными расколотыми зубами, и длинные и острые, словно покрытые серым камнем рога. Но более того — ощущала соприкосновение с костлявой рукой, пальцы настоящего скелета держали мои пальцы. И почему-то не сбежала.
А позволил бы чёрный дух мне уйти? А хотела ли я уходить?
Оторвав ладонь от его плеча, под которым уже не ощущалось живой плоти, я потянулась вперёд, к его лицу и кончиком пальца коснулась его влажной скулы, представляющей собой сплошную открытую рану. Коснулась очень легко, как ни странно — боясь сделать ему больно.
Если бы я была Аленой, я бы поняла это сейчас? Что я должна была почувствовать? Но ровным счётом ничего особенного не произошло. У меня не было тяги к Константину. Ни к одной из его форм, ни к одному из обликов. Отчего-то рядом с ним у меня начинало быстрее биться сердце, но эти эмоции были не симпатией и тем более — не любовью. Но даже если я не нашла ответов на свои вопросы, то я хотя бы впервые смогла посмотреть на него без страха.
Я одёрнула руку и опустила её обратно на плечо. Константин был таким молчаливым и спокойным сейчас, а его лицо — по обыкновению серьёзным. Я отметила про себя, что за время, пока находилась здесь, он ещё ни разу не улыбнулся. В моих же снах, он улыбался постоянно. Там он был мягче, был добрее. Сейчас же передо мной был некто другой, более холодным, более замкнутый, более печальный.
«Я пытался стать прежним, но не смог», вспомнила я его слова. Неужели, близость вечного забвения его так изменила? Близость с бесконечной пустотой? С самым настоящим «ничем»? Или было что-то ещё, что на него повлияло? Наверное, Константин, будучи едва не расщеплённым, перешагнул некую черту подобно тому, как её перешагнула я, человек, очутившийся в мире мёртвых. Оказывается, мы с ним были даже в чём-то похожи. Возможно, он тоже успел побывать на какой-то другой стороне… Хотя, судя по словам Гая, никакой другой стороны после расщепления не было. Конечная форма пустоты. Финальное слияние с тканью вселенной и звёздами. Что если часть души Константина успела кануть в ней? Что если это была как раз её лучшая, самая светлая часть? И теперь от него остались лишь кости и чернота…
Знаю, что мне должен был нравиться Константин. Нет, точнее, не должен, ведь он, так или иначе, похитил меня и хотел причинить вред, но он мог ́ нравиться мне. Против моего желания, вопреки здравому смыслу. Ведь он по-настоящему волновал меня. Моё тело откликалось странными ощущениями на близость с ним. Потому что я каким-то образом видела его прошлое? Потому что в нём — я была близка с ним? Пусть я и не являлась Аленой. Но что-то мне мешало почувствовать к нему нечто светлое. Что-то стояло между нами. И думая об этом, я перевела взгляд в сторону. Он невольно лёг на Яна. Он словно почувствовал, что я посмотрела на него и обернулся. Я встретилась с его голубыми, горящими, приковавшимися к нам глазами. Конечно же, он заметил, что Константин на все сто процентов стал настоящим собой, но спустя мгновение Ян спокойно отвёл взгляд и непринуждённо отправился к сестре.
Я ощутила странный укол вины, но не поняла, за что именно и откуда он вообще взялся. Ещё с минуту мы прокружились в танце с Константином, не проронив друг другу ни слова, а затем рядом с нами выросла фигура его брата, который с вежливостью, свойственной представителю высшей знати, спросил разрешения у Константина украсть меня для следующего танца. Константин, который увёл меня на достаточно долгое время, не стал возражать.
Когда Ян забрал меня, я почему-то сразу же ощутила себя максимально неловко. Не знаю, с чем это было связано. Но он словно вёл себя немного по-другому, не так, как обычно — его движения были очень точными и слегка порывистыми. Он не взял мою руку — он завладел ею, сковав в своей руке мёртвой хваткой, переплетя наши пальцы, он обхватил меня за талию и прижал к себе чересчур близко, словно я вот-вот соберусь куда-то уходить. Всего на миг он перевёл взгляд за моё плечо, осмотрев заполненный зал, а затем пригвоздил его ко мне. Я в полной мере обнаружила себя в ловушке и с замиранием сердца вспомнила нашу ссору, развернувшуюся всего минут пятнадцать назад. Внимая драконий жар от его тела, я тем не менее поёжилась, как от холода. Не знаю, что он задумал, но ему точно нравилось прямо сейчас нервировать меня ожиданием того, что он ещё припомнит мне моё поведение. Я ожидала, что вот-вот уголки его рта подёрнутся в зловещей ухмылке, но они застыли, а его лицо было непроницаемой каменной маской.
Никакой вальс мы не танцевали. Это был просто медленный танец, один из таких, которые танцуют везде и повсюду сейчас обычные люди, один из тех, что мы танцевали с ним на мой день рождения. Прежде, чем случилось непоправимое… Прежде, чем разлились реки крови, оросив землю моей фермы и я оказалась здесь.
Вспомнив об этом вечере, я резко перестала замечать какую-либо неловкость, а ловушка Яна, в которую он меня сковал, показалась мне уютным убежищем. Физическая и душевная слабость настигли меня, и моя голова невольно склонилась к нему, уткнувшись в его плечо. Ян отпустил мою руку, которую держал на весу и обнял меня обеими, прижав к своей груди ещё крепче, чем прежде. Мы продолжали кружиться, медленно и плавно, пропуская более быстрый темп музыки, руководствуясь уже своим, играющим в наших разумах. Закрыв глаза, я чуть поворачиваю голову, касаюсь носом воротника камзола на его шее, невольно вдыхаю знакомый запах, привычный мне и приятный. Представляю себя и его возле банкетного зала, мерцание гирлянд над праздничным столом, счастливые лица родителей, дяди и тёти, и двоюродных сестёр. Вспоминаю костюм Яна, классический и совершенно противоречащий его сущности, как и этот. И изо всех сил стараюсь не зацикливаться на видениях в мистическом подземелье, где он стоит уже в чёрном плаще, среди клеток, в которых он заточил свою семью. В который раз осознавая, что мои лёгкие не наполняются как следует, я делаю глубокий вдох и резко отрываюсь от Яна, ощущая головокружение.
—Ава, ты в порядке?— с нескрываемым волнением спрашивает он. Властный дракон, которым он был минуту назад, испарился. Его место занял тот самый, заботливый Ян, мой самый близкий друг, которого я люблю.
—Не знаю.
По выражению лица вижу, что ответ ему не нравится, что он тревожит Яна, но я не умею быть рядом с ним неискренней.
—Чем я могу тебе помочь?— с серьёзностью в тоне спрашивает он.
—Отвлеки меня,— прошу я.
Он кивает. Опуская руки на мою талию, заново и осторожно притягивает меня к себе, но не вжимает в свой камзол, на этот раз давая свободно дышать. Моё лицо окутывает аромат дыма и елей, исходящий от его шеи, а ещё дубового влажного мха, можжевельника, сосновых иголок и почему-то, брусники. Дракон пахнет как самый настоящий мистический лес. Я ощущаю лёгкое касание его подбородка и губ на своём лбу.
—Ты вообще заметила, что наш замок полон цмоков?— спрашивает он, когда мы опять начинаем танцевать.
