—Боишься меня?— вопросил после недолгого перерыва Ян, его зрачки беспокойно метались по залу.
Я ответила не сразу.
—Только твоего возраста.
Осознавая, что уклоняюсь от настоящего ответа, которого, в общем-то, пока что не имела. Перед глазами стоял призрачный образ его глаз: алых и жестоких. Это были глаза, символизирующие ту непостижимую часть, что досталась ему от… истинной природы.
—Значит ты всё же…
—…бог, наследник пекельного мира, да,— закончил он за меня. И сделав глубокий тяжёлый вдох, добавил:— Думала, почему я такой спесивый?
Мои брови сомкнулись на переносице.
Он пытался шутить. Довольно мрачная ситуация для юмора. Я должна была что-то сказать, чтобы сгладить произошедшее, и он, похоже, тоже чувствовал нечто подобное.
—Ян, я могу сделать вид, что ничего не знаю. Что ничего не слышала.
—Но ты уже знаешь.
Я поникши покачала головой, опуская взгляд. Ян бежал в явь, всё время бежал от своей настоящей сущности, не распространяясь о прошлом, не подпуская никого к границам своей души. Чтобы не признаваться в правде, в том, что был сыном короля ада. Старшим сыном. Его первенцем. Ян вовсе не рассчитывал говорить со мной на эту тему, но Константин принял иное решение за него. Это было нечестно по отношению к нам обоим.
—Ава, есть ещё много вещей, которых ты обо мне не знаешь. Других вещей.
Я хотела сказать, что это не имеет для меня никакого значения. Но слова застряли в горле. А грудь изнутри словно начало нечто царапать. Он даже не предполагал, но я догадывалась, о чём он может говорить. Фантазии из моих снов могли оказаться не вымыслом: запертые в клетках братья и сёстры дракона; Ян, выполняющий функцию их надзирателя. Возможно, всё это действительно происходило когда-то в пекле. Но разве Ян мог бы так поступить с ними?
—Ничего не поменяет моего отношения к тебе, Ян,— вымолвила я. И вдруг ощутила, что была не до конца искренней сейчас.
Внутри меня зародились сомнения, которых я не ждала. Которые я всеми силами старалась отвергнуть. Осознание этого внезапно вселило в меня страх, что я не справлюсь. Что я запутаюсь в собственных мыслях.
—Тебе не о чем беспокоиться,— добавила я, надеясь, что он ничего не замечает.
—Поверь, есть.
Я не знала, что сказать. Но этой фразой Ян в корне уничтожил мою надежду на то, что между нами всё останется, как прежде. Не знаю, что ещё он скрывал. Не знаю, преувеличивал ли он. Не знаю, о каких именно его поступках шла речь. Но внутри меня всё дрожало. Я не хотела верить, что есть что-то, из-за чего я могу перестать его любить. Не готова была признать, что хоть что-либо могло попытаться нас разлучить. Я беспечно, самозабвенно готова была принять в нём сейчас абсолютно всё, абсолютно любое его действие из прошлого или любое качество, самое тёмное и ужасное, лишь бы не признавать, что он чужой, что он может быть кем-то нехорошим, что мне будет лучше без него, полностью осознавая, что такое моё поведение неправильно и безрассудно. Я специально заставляла себя оправдывать его, словно должна была защитить, но от кого? От самой себя? От своего осуждения? От его прошлого? Но что если он совершал нечто такое, что не заслуживало никакого оправдания? Что если он был тем, кого мне следовало бояться? Разве я могла отвернуться от него? У меня не получалось.
Поэтому я была рада, когда в столовую вошла Барбара в красном бархатном платье, практически ворвалась, с шумом распахнув двери, и с взволнованным видом направилась к нам, прервав тягостную беседу, оставив недомолвки между нами в подвешенном состоянии, отодвинув необходимость наших взаимных объяснений до лучших времён.
Приблизившись к нам, она дала понять, что только что вернулась из яви, преодолев проход по зеркалам, и доложила, что дела обстоят не лучшим образом. По искажённому от испуга выражению её красивого утончённого лица я понимала, что дело плохо, но подробности об увиденном она скрыла, произнеся пару предложений исключительно на ухо Яну.
Переглянувшись с братьями, он быстро встал и на весь зал объявил о необходимости собрания. Моё сердце понеслось вскачь от тревоги: беспокоясь о волколаках в яви я в первую очередь думала о том, кто остался там с ними: мой дедушка и мои близкие друзья. Они все были в опасности прямо сейчас.
Под звуки непрекращающейся музыки столовый зал начал пустеть — четверть присутствующих удалилась вместе с семьёй наследников пекла. Остальные остались и продолжали, несмотря ни на что, праздное времяпровождение. Ян ни слова мне не сказал, уходя, и внутри меня всё сжималось от боли и внезапного одиночества. Но лучше ему сейчас было уйти, чем мы бы продолжили говорить. Нам обоим нужно было немного времени на передышку.
Я осталась за длинным столом вместе с Гаем, Вольгой и маленькими полудраконами; все мои мысли постепенно ушли в иное русло и их начала навязчиво одолевать тревога, касающаяся оставшихся в живых моих родных и близких в мире людей. Да и за всех остальных людей тоже. Взяв в руки бокал, я сделала несколько голодных глотков крепкого вина, обжигающего моё горло. Затем принялась искать взглядом Кинли, который незаметно и довольно давно куда-то испарился, выкрутившись из моих рук. Глаза зацепились за Барбару, от которой исходил белый серебристый свет, словно от звезды, которая усаживалась за рояль. Только сейчас я заметила, что музыка всё же перестала на время играть. Тонкими изящными пальцами надавливая на клавиши, Барбара принялась сотворять мелодию, негромкую, чарующую, но бесконечно тоскливую. Эта мелодия в каждой ноте отражала всю мою внутреннюю боль, тянущуюся из прошлого, отзеркалила мои настоящие страхи и тревоги за будущее. Личная боль Барбары, которую она выражала в музыке отзывалась и во мне. Сейчас мне было не трудно понять эту прекрасную, неотразимую женщину с опечаленной душой. Звучание струн было созвучно звучанию моего плачущего сердца.
Спустя несколько минут рядом с Барбарой возникла фигура Велеса, которого я видела в последний раз убегающим в обличии медведя в лес. Он не спускал с неё восхищенных жадных глаз, смотрел на неё с любованием. Его взгляд был красивым, и она сама была красива. Изгнанный бог заговорил с ней, и они долго о чём-то тихо общались. Барбара продолжала играть, даже смеялась, мило улыбаясь, но видно, всё равно не отвечала Велесу взаимностью. Скоро Гай поднялся со стула и направился к ним. Перекинувшись с отцом парой фраз, он обратился к Барбаре, и увёл её обратно к нашему столу. Когда они оказались рядом, я услышала, как Барбара учтиво поблагодарила его. Велеса я больше не могла найти глазами. Зато наткнулась на Кинли, висящего вниз головой, как летучая мышь, на шторе.
Барбара подсела к Вольге и они разговорились. На меня сразу же обратил внимание Гай. Он подбадривающе мне улыбнулся, невольно напоминая, что был одним из свидетелей нашего непростого разговора с Яном, и приблизившись, протянул мне руку, приглашая на танец. Место Барбары за роялем уже заняла фигура в чёрном плаще в капюшоне. Под мелодичные ноты я встала из-за стола.
—Может, мы просто немного пройдёмся?— спросила я, пребывая в упадническом настроении.
