—Но если ты хочешь хотя бы немного приблизиться к искуплению, скажи нам, как звали твою возлюбленную».
«Моя возлюбленная…— протянул мужчина чуть громче, чем хотелось бы, и добавил с отчётливым сожалением в хриплом голосе. Его пальцы, изрисованные замысловатыми линиями, напоминающими языки тьмы, будто пламени, крепче сжали шевелящиеся прутья клетки.— Думаю, она давно забыла меня…»
«Кем она была? Богиней?— холодно отчеканил Алексей, не проникаясь сочувствием, не проявляя ни одной лишней эмоции.— Не думаешь ли ты, что она любила тебя чуть больше, чем нужно, и была способна даже простить неверность и стремилась отомстить Дивии за твоё убийство?»
Это было то, на что мы рассчитывали. План, на который мы полагались. Не трудно было проследить логику: Троян не успел причинить боль Дивии в ответ на свою погибель, не успел совершить возмездие. И данную кару мог привести в действие кто-то ещё, кто мог знать о произошедшем. Тот, для кого Троян был дорог не смотря ни на что.
Мужчина рассмеялся. Его голос понёсся эхом по коридору. Я, точнее Ян — мы вместе подняли голову. Алые пласты туч сгустились над нами, опираясь на высокие стены — тюрьма не была подземельем. Тюрьма не имела потолка. Сквозь красную дымку пробивалось очертание ровного кровавого цвета круга, некого светила. Но оно не походило на солнце.
«Женщины любят даже мерзавцев, это правда,— произнёс Троян.— А мы этим пользуемся, не так ли?»
Мы с Яном подняли брови. По виду Алексея было видно, что он понятия не имеет, о чём тот говорит. Казалось, не все разделяли его убеждения.
«Если бы Дивия была здесь, я бы никогда не раскаялся перед ней,— вымолвил шёпотом Троян.— Но у Евгении прощения бы попросил. Она лучше меня. Однако, если только она обо всём узнала — она всё равно не смогла бы совершить подобное с царицей ночи. Она была не настолько сильна. Евгения не та, кого вы ищите».
Возможно, подумал Ян. Но это была наша единственна зацепка. Евгения…
«Евгения?— переспросила Валентина, озвучив его вопрос».
Все четверо наследников ада переглянулись. Никто из присутствующих не знал этого имени — я улавливала это из размышлений Яна.
Троян оторвался от клетки, словно она его обожгла, и попятился назад — из глубины коридора, за плечами Яна слышались шорохи. Кто-то сюда шёл.
«У неё другое имя. Но я называл её этим. Мы держали наши отношения в тайне, поэтому никто другой не поможет вам узнать, как на самом деле её зовут. Сказать могу только я, если поведаете, как в своё время выбрались отсюда. Я слишком долго здесь сижу, чтобы не понаслышке знать, что происходило в вашей семье, и что вы даже не имеете права сейчас находиться в пекле».
Ян мысленно сам себе задал вопрос: откуда он знает? Подданные Смога, управляемые его волей, никогда не ослушались бы его, не сделали бы и шага без приказа, не выдали бы тайн. Затем мы с Яном осторожно обернулись. Пока никого не было, но времени оставалось мало. Кто-то направлялся сюда.
«Ты скажешь нам, потому что это единственный шанс снова нанести твой злобной любовнице Дивии удар, которого ты жаждешь. И это всё, на что ты можешь рассчитывать в своём теперешнем положении,— произнесли наши губы».
Троян оскалился. Его глаза сверкнули оттенком черноты, поглощающей свет внутри камеры.
«Я первый бог, созданный Тьмой,— враждебно напомнил он».
«Думаю, ты много раз говорил это Чернобогу,— произнесла язвительно Валентина,— но как я вижу, это не спасло тебя».
Шаги приближались. Ян настойчиво на него смотрел, выжидая до последнего, напирая на Трояна непреклонным взглядом.
«Жива,— быстро проговорил Троян, выдохнув. И сдавшись.— Её могут знать, как Живу. Вы найдёте её в прави».
Под звучание его голоса меня выбросило из воспоминания.
Мы стоим посреди белого безразмерного пространства. От бесконечной ночи, устроенной волками и богиней луны, не осталось и следа. Здесь, у млечной реки, на пороге рая, законы их магии словно больше не действовали. Здесь не существовало ни рассветов, ни закатов. Покров этой магической дымки перебивал свет реальности.
Между туманом мелькают облики моих спутников — в основном я вижу, как плотный матовый воздух пронзают подобно прожекторам, лучи их драконьих глаз — ультрамариновым и рубиновым. Радужки Велеса и Гая мерцают ореховой карамелью.
На этот раз Велес не нёс с собой шлюпку. Он притащил её из ниоткуда, выволок из бесцветной пелены и коротким кивком подозвал меня. Как и в прошлый раз, мы плыли втроём, если не считать Кинли. Остальные будут ожидать нас на берегу. Драконы не могли полететь за нами, ведь ирий не место для тёмных богов, для такого количества тёмных богов — это не давало им возможности двигаться за нами вслед.
Напоследок Гай спросил меня, не хочу ли я оставить Кинли. Но я отрицательно помотала головой. Велес приблизился к Яну, хлопья снега в каштановых волосах изгнанного бога таяли, превращаясь в капельки воды.
—Ну что, приёмыш — пойдём,— прохрипел он.— Будем дальше разгребать бардак, который устроила твоя семейка.
Ян подался к лодке.
—Был бы у меня такой отец, как ты, подобного бы не случилось?— с выражением абсолютного спокойствия на лице вопросил Ян, устраиваясь в судне, подавая мне руку.
—Разве я тебе не папаша?— сказал изгнанный бог, и ответил на вопрос Яна:— Будь я на месте вашего отца, не стал бы из-за своего высокомерия объявлять войну на тысячи лет.
Держась за кисть Яна, я ступаю на борт шлюпки и присаживаюсь рядом, Кинли спрыгивает с моих коленей и располагается у ног, с противоположной стороны от дракона. Мы ожидаем лишь Велеса.
—Если бы Смог не объявил волколакам войну, они бы подчинили себе все миры,— пояснил Ян.
Велес ступает в лодку, и произносит:
—Возможно, если бы драконы не пытались при любом удобном случае показать своё превосходство, волки бы так не бесились.
Слышится тихий плеск воды — мы отплываем, оставляя позади братьев и сестёр Яна, силуэты которых растворяются в белоснежном покрове.
—В смысле не показывать своего превосходства?— тихо процедил Ян и вздёрнул плечами.
Велес ухмыльнулся и промолчал. Я уже знала, что причина войны была не в соперничестве двух кланов древних существ. Не только в соперничестве. Ян был прав: волколаки родились из самых тёмных частиц вселенной, и им нужна была безраздельная власть.
Скользя взглядом по борту нашего небольшого судна, разрезающего молочную непрозрачную гладь воды без помощи весел, двигающегося лишь по велению воли Велеса, я замечаю скульптурную фигуру на носу лодки, но сидя позади, не могу её рассмотреть. В то же время понимаю, что это не та же самая шлюпка, в которой мы в первый раз путешествовали в рай.
