А затем реальность вокруг тускнеет, озеро накрывает пеленой пустоты, как покрывалом, мама исчезает из поля зрения и остаётся лишь Ян. Ультрамариновый цвет вспыхивает в последний раз и меня взрослую, наблюдающую со стороны, силой вбрасывает в собственное тело. Я зажмуриваюсь, ощущая головокружение, и распахиваю глаза…
Мир уже не такой огромный. А я — больше не ребёнок. Я высокая. Кажется, я взрослая. Пышная чёлка чуть застилает мне обзор, а кончики длинных волос достают почти что до талии. Значит, мне примерно четырнадцать лет. В моих руках ошейник Кинли. Я твёрдо знаю, что ищу его — хотела посадить проказника на поводок, потому что тот мал, а его голова полна безрассудства — он всё ещё бросается на цмока, свирепо размахивая крыльями, когда тот появляется здесь, и это слишком скоро может плохо закончиться. Но я его нигде не нахожу. Оставляя ошейник на шезлонге, спешу в дом: влетая в кухню, уже вижу Яна. Рядом с ним стоят мама и папа — они болтают. Его не было пару недель, он уезжал. А я его ждала. Теперь меня переполняют радостные чувства.
«Ты мне что-нибудь привёз?» — сходу выпаливаю я, не успев поздороваться, широко и весело улыбаясь.
Ян отвлекается от родителей, морщится и цедит, словно обращаясь вовсе не ко мне:
«Её кто-то вообще воспитывал?»
«Ты»,— говорит отец.
Он вопросительно и с недовольством смотрит на папу. Тот невозмутимо пожимает плечами, и повторяет, не отказываясь от сказанного.
«В том числе ты, Ян».
Я вижу, что их всех беспокоит моё поведение. Я и сама замечаю, что чересчур поддалась эмоциям и повела себя некрасиво. Да, я привыкла к его постоянным подаркам и особенному вниманию. Привыкла настолько, что на этот раз почти потребовала его — непринуждённо, беззастенчиво, как нечто само собой разумеющееся. Мне не стоило говорить ничего подобного.
Вмиг замираю. Мои губы больше не растянуты в улыбке — они ровная сплошная нить. Мне неловко и стыдно, и я стараюсь спрятать глаза.
Ян негодующе качает головой, но видя, что я расстроилась, смягчается и сам идёт на сближение.
«Ну и что ты думаешь я тебе привёз?»
«Ничего?» — поникшим голосом спрашиваю я.
Ян уже по-доброму усмехается, удовлетворённый тем, что небольшой урок на меня подействовал. Его радужки окрашиваются ультрамариновым пламенем.
«Чуть больше, чем ничего».
Настроение улучшается. На моём лице возникает ликование, словно как у той малышки, из воспоминания ранее, и я шагаю к нему навстречу, но спотыкаюсь о нечто, резко возникшее под ногами. Меня уносит куда-то в пустоту, разверзшуюся посреди кухни, в прорехе воздуха и пространства, и последнее, что я вижу — как вспыхивают и потухают синие глаза, а затем я делаю кувырок через необъяснимую серость реальности и попадаю во мрак…
В нём жарко и сухо. Делая поверхностный вдох, поднимаю веки, и передо мной всё ещё стоит Ян. Но его глаза — горят не синим, а… красным. Он одет в чёрную клубящуюся тень, за его спиной развивается длинный плащ, а вокруг-почти нет света. К тому же я — больше не я. Понимаю это, замечая, как по моим плечам струятся длинные белые волосы. Осматривая руки, осознаю, что они мужские, и первое, что приходит на ум — Константин. Я Константин. И почему-то нас с Яном разделяет решётка. Он снаружи, а я — заперт. Где-то глубоко внутри меня присутствует убеждённость в том, что именно Ян меня и заточил сюда.
Медленно поворачивая голову влево, я нахожу в соседней клетке Валентину. За спиной Яна — ещё двое пленников. Лицо одного из них не могу различить из-за тени, а другого — получается. Девушка, молодая, почти ничем не примечательная — русые, словно серые волосы, бесцветные глаза, узкое лицо с заострёнными скулами. Фигура Яна приближается ко мне на шаг и перекрывает обзор. Алый цвет его радужек упирается в меня, рассеивая моё собственное зрение. Оно меня подводит: я вижу следующую галлюцинацию, мимолётный нечёткий обрывок…
Я снова у озера, и я больше не Константин. Я в стороне, вне его тела. И это озеро — не Червоное, не на моей ферме, а другое, которое я уже посещала… в другом своём сне. Мягкая зелёная трава, синий, насыщенный оттенок неба и лазурный воздух, окружающий нас. Я попала в свой прошлый — синий сон. Рядом с Константином, красивым Константином, в облике человека, сидит девушка с золотистыми локонами. Некая загадочная Алена. Она что-то говорит ему, но я не слышу, что именно. Будто выключили звук. Протягивая руку, девушка показывает ему свою рану на ладони — резанную и глубокую. Рядом с ней лежит окровавленный серп. Константин что-то отвечает ей, тоже беззвучно. А я не могу оторваться от красного цвета застывших капель. Он заполняет собой всё, и багровеет, превращаясь в чёрный. Я проваливаюсь в эту тьму и резко просыпаюсь от обманчивого ощущения падения с высоты.
Я уставилась в потолок и следила за узорами, которые рисовал танцующий огонь зажжённой свечи. Мысли витали где-то далеко, всё ещё в тех видениях, парили над кроватью, преодолевая пышную ткань балдахина, пробивая потолок и настигая верхних этажей замка, преодолевая крышу и смешиваясь с ночной тьмой, с ясным беззвёздным небом. Мне понадобилось несколько минут, чтобы опомниться.
Не смотря на отсутствие сонливости, я, тем не менее, быстро уснула снова; моя нервная система была перегружена и почти аварийное выключила меня, как только голова приложилась обратно к подушке. Однако, сон не был настолько глубоким, как того хотелось. Навязчивые картинки повторяющихся сновидений то и дело всплывали в моей голове, не давая полноценно отдохнуть.
Когда я окончательно проснулась, то всё ещё обдумывала их, стараясь не зацикливаться. Впечатления, которые невольно настигали меня в нави, порождали фантазии о Яне, как о чём-то зловещем, чего я была убеждена, не могло происходить на самом деле. Совсем недавно мне открылась другая его сущность, и, похоже, меня тревожило то, что, на самом деле, он не тот, кем я его считала всю жизнь, и по сути, были мало по-настоящему знакомы друг с другом, хотя он был рядом и был ближе, чем многие, приличное количество лет. А вот Константин и его Алена — что ж, он здорово меня напугал при первой встрече, утащив в своё логово на болоте, желая добавить меня, как приправу, в свой грибной суп. Не знаю, что случилось с той девушкой — Аленой, но вероятно, он когда-то любил её, но она куда-то пропала. Её не стало? Как совсем недавно не стало Роксоланы. Почему-то, в бреду собственных иллюзий, от одинокого скитания по лесу в окружении костомах, он спутал меня с ней, и кажется, теперь я попросту боялась, что он сделает это снова. Белый дракон, в которого в прошлый раз он обратился в похожем видении, в драконью форму, которая действительно была у него до костяного образа, по словам Гая — этот цвет предсказуемо повторял цвет его волос.
А вот мгновения снов о доме… о семье…видеть было больно. К тому же, я задавалась вопросом: неужели те моменты о кучерявой крошечной девочке — когда-то случились в действительности? Подсознание их придумало или всё же вытащило наружу из глубин моей первобытной памяти? Пожалуй, только это и было довольно интересным. Мне даже захотелось спросить у Яна, помнит ли он эти фрагменты.
